Во время Перестройки, которая провозгласила цель создания рыночной социалистической модели, НЭП стал знаменем либеральных коммунистов. НЭП мог решить все проблемы, и не только экономические. Как писал А. Нуйкин, «пойди мы в другую сторону, намеченную нэпом, — фашизм в Европе (и в Германии) вряд ли одержал бы победу».[144] Позднее историки приложили немало усилий, чтобы вскрыть глубокие противоречия, в конечном итоге погубившие НЭП. Однако значительная часть «шестидесятнической» интеллигенции продолжает верить в эффективность этой системы и считать ее уничтожение одним из основных преступлений Сталина. В то же время многие критики рыночных отношений видят в НЭПе одно из свидетельств их пагубности.
Чем же был НЭП? Как он был устроен? Что думали о нем сами лидеры большевизма?
НЭП был результатом открытия Лениным новой модели социализма — рыночной. Перед самой смертью Ленин успел решить проблемы, которые не давались другим социалистическим теоретикам, — как заинтересовать людей в работе, если собственность не будет принадлежать капиталистам.
Начнем с того, что идеи рыночного социализма были хорошо известны задолго до Ленина. Рыночные социалистические модели разрабатывали Л. Блан и П — Ж. Прудон. Они доказывали, что не капиталисты и государство, а сами работники должны распоряжаться производством. Тогда у рабочих будет стимул трудиться как можно лучше. Для обоих этих французских теоретиков социализм был несовместим с авторитаризмом. Затем эти идеи развивали народники и умеренные социал — демократы. Модель Ленина предусматривала регулирование рынка авторитарным государством, которое ставит своей целью создание нетоварного общества — социализма. НЭП для Ленина был переходной системой, которая позволяет прийти к той же системе, к которой во время «военного коммунизма» шли напрямую. Сама идея НЭПа стала результатом не теоретического поиска, а вынужденных обстоятельств.
Переход к НЭПу стал явной уступкой большевиков массовым выступлениям против политики «военного коммунизма». В марте 1921 г. X съезд РКП (б) по предложению Ленина провозгласил переход от продовольственной разверстки к фиксированному продовольственному налогу. Несмотря на то что продовольственный налог тоже был тяжел, новая модель «смычки» с крестьянством стимулировала сельскохозяйственное производство, так как излишки оставались в руках крестьян и, могли продаваться на рынке. Таким образом, отменялась распределительная монополия государства и началось восстановление рыночных отношений.
На протяжении марта — мая 1921 г. большевики уступили почти всем экономическим требованиям народных восстаний, поставивших однопартийную диктатуру на грань катастрофы.
* * *
В своих последних работах Ленин пытается наметить решение важнейшего противоречия НЭПа: с одной стороны, необходимо создать индустриальную экономику, работающую по единому плану, с другой — ресурсы на это должно дать развитие неподконтрольного частного хозяйства, прежде всего крестьянского. А рыночная стихия в крестьянской среде приводит к постоянному выделению и усилению сельской буржуазии, которая смыкается с городским частником и «спецами» (специалистами, представителями старой интеллигенции), составляя конкуренцию неповоротливой, «никуда не годной» советской бюрократии. Ленин не на шутку опасался хозяйственных успехов крестьянства и даже после спасительного урожая 1922 г. говорил своим соратникам (по воспоминаниям Каменева): «Ох, смотрите, от того, что люди будут временно сытей, нам, как партии, товарищи, будет временно труднее».[145] Сытость затрудняет движение к большевистским идеалам, голод — ставит режим на грань крушения. Как сочетать обеспеченность народа, финансирование государственной индустриализации и снизить угрозу возвращения к власти буржуазии? Об этом немало размышляли противники большевизма — народники и меньшевики. Теперь Ленин начинает заимствовать их идейный багаж.
Нужно, чтобы крестьянин не превращался в сельского буржуа, а шел к социализму, причем сам, снизу, без принуждения со стороны коммунистов. Чтобы решить эту задачу, Ленин возвращается к народнической идее сочетания частного и общественного интереса в самоуправляющемся коллективе (кооперативе). Но кооператор должен быть цивилизованным, культурным, иначе кооперация опять превратится в формальную бюрократическую структуру. Поэтому Ленин увязывает воедино две задачи: «задачу переделки нашего аппарата, который ровно никуда не годится» и задачу «культурной работы для крестьянства. А эта культурная работа для крестьянства как экономическую цель преследует именно кооперирование».[146] Этот процесс должен быть добровольным и органичным — хозяйственную цивилизованность нельзя насадить. По мере роста производительности крестьянского труда будут расти отчисления в пользу государства, что обеспечит создание производственной базы.
Поворот к культуре и кооперативному самоуправлению означал отказ от прежнего большевизма, игнорирующего культурный уровень страны и социалистический характер крестьянского самоуправления. Ленин признал «коренную перемену всей точки зрения нашей на социализм».[147] Он даже дал новое определение социализма: «строй цивилизованных кооператоров при общественной собственности на средства производства, при классовой победе пролетариата над буржуазией».[148]
Таков был план, который иногда отождествляют с реальностью НЭПа. Но «гладко было на бумаге, да забыли про овраги». Кооперация не получила хозяйственной самостоятельности, так как это могло создать параллельный государству центр экономической власти. А это подрывало монополизм чиновничества. Кооперация превратилась в распределительную бюрократическую надстройку над селом и не сыграла во время НЭПа решающую роль в его развитии. «Культурная революция» тоже пока не состоялась — специалистам, обладавшим высокой квалификацией, не доверяли, так как они в недавнем прошлом почти поголовно были членами или сторонниками антибольшевистских партий. Подготовка коммунистических специалистов была делом нелегким и нескорым. Из этого следовала целая цепочка последствий. Низкая квалификация управленцев и работников предприятий, отсутствие на практике рыночных стимулов для более эффективной работы — все это исключало быстрый рост производства товаров широкого потребления. А значит, и у крестьян не было дополнительных стимулов нести излишки продовольствия на рынок. Крестьянское большинство страны пользовалось ситуацией и улучшило собственное питание. Но перед экономикой встала угроза стагнации, что в условиях роста населения означало неминуемое падение уровня жизни.
Повысить производительность труда можно было только развивая производство средств производства. А для этого нужны были средства. Взять их можно только за счет крестьянства.
Бюрократический рынок: от кризиса к кризису
Мифический НЭП — это рыночное общество, где государственный сектор и частная собственность свободно соревнуются на рынке, крестьяне наращивают производство продуктов, которые каждый желающий может свободно купить. Эпоха изобилия и рыночных свобод.
Казалось бы, во время НЭПа создавалась многоукладная экономика. Была разрешена не только торговля, но и частное предпринимательство. Поскольку именно многоукладная экономика, регулируемая государством, является основой программы части социал — демократов и правых коммунистов, НЭП может стать важным доказательством продуктивности этой идеи. Поэтому для многих авторов важно сосредоточить внимание на тех моментах НЭПа, когда он был успешен — в 192 2 и 192 5 гг. А что было в другие годы?
Государство продолжало удерживать «ключевые высоты» экономики — большую часть тяжелой промышленности и транспорт. Формально государственные предприятия переходили на рыночные отношения. Они объединялись в тресты, которые должны были реализовывать свою продукцию на рынке.
Отсутствие жесткой границы между частной и государственной собственностью создавало широкие возможности для коррупции — ситуация, типичная для бюрократического капитализма. Экономическое руководство государственными предприятиями, как правило, было неэффективно, но правительство не давало обанкротиться трестам, предоставляя им дотации. Получалось, что за счет налогов с крестьян оплачивалась некомпетентность государственной бюрократии и предприимчивость нэпманов.
Государство с помощью налогов регулировало рыночное хозяйство, а с помощью командно — административных методов — оставшуюся в его руках крупную промышленность. Тресты, не говоря уж о предприятиях, не могли сами решать, как и что производить, не были свободны в выборе смежников. Ленинградский историк, проанализировав документы, пишет: «…обыденные представления о безбрежной свободе частного предпринимательства в период нэпа не совсем точны. Если отдел губсовнархоза имел право утверждать или не утверждать программу работы частного предприятия (в том числе арендованного), то, следовательно, он держал в своих руках административный рычаг управления частной промышленностью, имел возможность включать в план всей ленинградской индустрии те объемы и ту номенклатуру, которую в виде программы обязан был представлять частный предприниматель».[149] В городе частные предприятия действовали преимущественно в легкой промышленности, где занимали 11 % рабочих и производили 45 % товаров. В других отраслях частный сектор был представлен гораздо слабее.
