Между тем, как известно, АРФД является одной из партий, входящих в коалицию власти в Армении. Очевидно, победа в НКР еще более укрепит позиции АРФД уже в самой Армении. Последствия для власти Роберта Кочаряна в этом случае, по всей видимости, будут зависеть от того, какие новые отношения будут выстроены между президентом, поддерживающими его политическими силами, в том числе и АРФД.
Интерес политического поля Армении к парламентским выборам в Нагорном Карабахе очень велик, отметил в интервью ИА REGNUM советник президента НК Манвел Саркисян. «Парад революций на постсоветском пространстве способствовал повышению нашей чувствительности, особенно в тех регионах, где приближаются выборы», – считает он. По словам Саркисяна, предстоящие парламентские выборы, безусловно, имеют региональное и даже международное значение, поскольку в данном случае вновь будет прослеживаться взаимосвязь между демократичностью выборных процессов в НКР с проблемой урегулирования. «Мы имеем хороший прецедент – выборы в местные органы управления, когда мэром Степанакерта стал кандидат от оппозиции, то есть Карабах сумел доказать, что способен спокойно регулировать демократический процесс.
Карабах и сегодня в состоянии спокойно отрегулировать выборный процесс – невзирая на влияние, может быть, и внешних сил.
Конструктивный процесс в Нагорном Карабахе не может вызвать деструкции в Армении – проведение выборов в рамках закона наилучший путь избежать деструктивных проявлений за пределами республики. Понимание этого в Нагорном Карабахе есть», – заявил Саркисян.
А может ли конструктивный процесс в Нагорном Карабахе вызвать деструкцию в Азербайджане? Как отмечалось выше, последние предложения армянской стороны по урегулированию проблемы Нагорного Карабаха сделали неизбежным участие представителей непризнанной республике в прямых переговорах с Баку вокруг статуса. Возможный приход к власти в НКР силы националистического толка в данном контексте вряд ли облегчит задачу Ильхама Алиева.
Карабахский фактор существенен, но не единственен для Армении и Азербайджана. Очевидно, он может сыграть большую роль при наличии нескольких обстоятельств. Во-первых, как уже упоминалось, это выборы и слабость власти, во-вторых – наличие силы, которая возьмется за раскрутку карабахского фактора. Скажем, по мнению президента Армении, мысль об использовании карабахского фактора для осуществления чьих-либо амбициозных идей сама по себе безнравственна. Но тем не менее... Сказанное президентом Армении неприменимо для внешних сил, не испытывающих к проблеме Карабаха абсолютно никаких возвышенных или патриотических чувств.
Говоря о внешних силах, стоит вспомнить нападки на посла США в Азербайджане Рино Харниша со стороны провластных парламентариев. Его обвиняют в подготовке «бархатной революции» в Азербайджане, а некоторые требуют объявить его персоной нон грата. Комментируя перспективы революции в Азербайджане, руководитель департамента внутренней политики администрации президента Азербайджана Али Гасанов отмечает, что «любая революция – это стремление широких слоев населения изменить политический и экономический курс государства. Ее успешное проявление возможно, как известно, при реализации достаточно популярного принципа „низы не хотят, а верхи не могут“. Однако интенсификация „третьей демократической волны“, наблюдаемая в странах Восточной Европы, а теперь и Средней Азии, актуализировала, к сожалению, иной для нашей социальной действительности тезис: „Кто платит – тот и заказывает музыку“.
Стало очевидным, что революции в ряде случаев являются не только проявлением стремления широких слоев населения изменить существующий политический порядок, но и четко спрограммированной стратегией, направленной на установление извне качественно нового порядка».
Возможна ли революция в Армении или Азербайджане? Ответ на этот вопрос зависит, как это ни парадоксально, от властей этих стран. Риск быть свергнутым пропадает, если «вовремя начать играть именно ту музыку», которую желают, но еще не успели «заказать» и «оплатить» имитаторы «третьей демократической волны». Роберту Кочаряну и Ильхаму Алиеву важно будет предугадать этот самый заказ. Задача азербайджанского президента выглядит гораздо более сложной – поскольку нефть, карабахский фактор, перспектива дислоцирования военных баз США и позиция соседнего Ирана, политические интересы Турции и России создают достаточно широкий выбор аккордов. Этим во многом и объясняется политика Ильхама Алиева, прикладывающего максимум усилий для популяризации конфликта, переноса обсуждений в различные международные структуры, хотя в действительности корни решения проблемы необходимо обсуждать именно с общественностью Азербайджана. Существует понимание, что карабахский фактор в нынешнем состоянии может быть разыгран против азербайджанских властей именно западными технологами, и эмоциональный взвод азербайджанской общественности создает для этого весьма благодатную почву. Немаловажен и тот факт, что оппозиция Азербайджана гораздо свободнее в выборе «заказчика», в отличие от тех же армянских оппозиционеров, которые волей-неволей оглядываются на пока еще доминирующий российский элемент в системе безопасности страны.
Россия – США на Кавказе: Запад – Восток – параллельный перпендикуляр
Присутствие США на пространстве бывшего СССР за последние годы заметно расширилось – в сферу американских интересов вошли крупнейшие ресурсные и коммуникационные инфраструктуры Южного Кавказа и Средней Азии. Наличие фактора внерегиональной державы в политическом и экономическом интерьере ближайших соседей диктует Москве необходимость выработки новой региональной стратегии и тактики достижения приоритетов. Официальный контекст американской экспансии – борьба с терроризмом и содействие демократическим процессам, реальная цель – контроль над огромными нефтегазовыми ресурсами Средней Азии и Каспийского региона и обеспечение выгодных маршрутов их транспортировки. Приоритеты американской стороны – отвод энергоресурсов Средней Азии от России и Китая по южному маршруту (через Афганистан и Пакистан к Персидскому заливу) и ресурсов Каспия – по нефтепроводу БТД через Грузию и Турцию в порт Джейхан. Запрет Вашингтона на поддержку коммерческих отношений с Ираном, конфликты в Грузии и блокада Армении со стороны Турции и Азербайджана – факторы, во многом определяющие новую коммуникационную карту Азиатско-Каспийского региона. Проект среднеазиатского (афгано-пакистанского) трубопровода и наращивание военного присутствия США в Азербайджане и Грузии (буфер для БТД) – основные источники напряжения в американо-российских отношениях.
Большая южно-кавказская пробка
Принятое после трагических событий в Беслане решение российских властей о перекрытии КПП «Верхний Ларс» на границе с Грузией и пунктов пропуска на дагестанском участке границы с Азербайджаном с целью недопущения террористов в южные регионы страны, помимо чисто экономических последствий, возымело и политический резонанс. Если откинуть наиболее радикальные высказывания, смысл заявлений в Грузии и Армении сводился к следующему: «пусть это станет для нас большим уроком». Президент Грузии Михаил Саакашвили представил в качестве вывода свой призыв к местным экспортерам – приступить к поиску альтернативных рынков и маршрутов, пообещав им в этом деле государственную поддержку. Поиск таких маршрутов будет происходить на фоне фактической закупорки стыков транспортных инфраструктур Грузии и России, невозможности практического воздействия Москвы на реализацию новых коммуникационных программ локального и регионального масштабов, предусматривающих прокладку маршрутов – параллельных южной границе России и перпендикулярных уже имеющимся, но простаивающим коммуникациям.
Хотя бы по этой причине обвинения в адрес Москвы в том, что она преднамеренно затягивает конфликты на Южном Кавказе, как минимум безосновательны. Очевидным и неопровержимым негативом этих конфликтов для Москвы стал практически полный разрыв коммуникационной связи с Южным Кавказом. Более десятка лет простаивает абхазский участок Транскавказской железной дороги, оборвана прямая железнодорожная связь с Ираном и Турцией, полностью прекращено транзитное использование территории Южной Осетии, а Военно-Грузинская дорога (соединяет Россию и Грузию через КПП «Верхний Ларс») не способна в полной мере обеспечить грузопоток из-за непроходимости в зимний период. Таким образом, полностью оборвана железнодорожная и частично автомобильная связь России с Арменией. Важно отметить, что транзит по территории Южной Осетии (через Рокский тоннель) стал невозможным после новой волны конфронтации в этом регионе и решения грузинских властей перекрыть данный маршрут под эгидой борьбы против контрабанды. В связи с этим закрытие КПП «Верхний Ларс» многие приписали планам Москвы искусственно оживить поток через Рок, что, учитывая интенсивность автомобильного грузопассажирского потока между Арменией и Россией в условиях отсутствия железнодорожной связи, создало бы грузинским властям немало хлопот. В частности, премьер-министр Армении Андраник Маргарян в напряженный период простоя «Верхнего Ларса» признал: «Россия четко заявила, что открывать этот пункт пока не собирается, и предложила Армении переправлять грузы через территорию Южной Осетии. Однако с таким вариантом не согласилась Грузия». Тем не менее подобный ход Москвы еще раз свидетельствует о стремлении любыми средствами активизировать коммуникации – российская сторона осознает, что вскоре окажется в цейтноте.
