Растущая разборчивость до мелочей в качестве еды, питья и т. д. вскоре затрагивает не только образ жизни, но также воспитание и духовное развитие праздного господина. Это уже не просто удачливый воинствующий самец, сильный мужчина, обладающий находчивостью, выдержкой и отвагой. Чтобы избежать посмешища, он должен воспитывать свой вкус, ибо теперь на него ложится обязанность уметь как следует отличать в потребляемых товарах «знатное происхождение» от «низкого». Он становится знатоком в яствах, заслуживающих различной степени похвал, напитках и безделушках, в приличествующем облачении и архитектуре, в оружии, играх, танцах и наркотиках. Такое упражнение эстетических способностей требует времени и сил, и требования, накладывающиеся в этой области на благородного господина, ведут к превращению его праздной жизни в более или менее усердное занятие в деле освоения секретов того, как приличествующим образом вести праздную жизнь. Существует требование, тесно связанное с необходимым условием свободного потребления тех, а не иных товаров, — благородный господин должен уметь потреблять их подобающим образом. Он учится вести свою праздную жизнь по должной форме. Отсюда и возникают хорошие манеры, подобно тому как указывалось в одной из предыдущих глав. Благовоспитанное поведение и высокородный образ жизни — это следование нормам демонстративной праздности и демонстративного потребления.
Для господина, живущего в праздности, демонстративное потребление материальных ценностей есть средство достижения уважения. По мере того как богатство сосредоточивается в его руках, его собственные усилия не обеспечат ему без посторонней помощи доказательств своего могущества. Следовательно, он приводит на подмогу друзей и соперников, прибегая к ценным подаркам и устраивая дорогие пиры и увеселения. Подарки и пиры, вероятно, имели другое происхождение, нежели наивное хвастовство, но удобную возможность использования их именно с этой целью они приобрели очень рано, сохраняя за собой указанное свойство до настоящего времени. Роскошные увеселения, такие, как потлач[9] или бал, особенно хорошо служат своему назначению. Соперник, которого хозяин угощает и развлекает, желая установить сравнение, таким способом обращается в средство, помогающее достижению цели. Он осуществляет за хозяина подставное потребление и в то же самое время является свидетелем потребления тех излишков благ, которыми хозяин не в состоянии распорядиться без посторонней помощи, кроме этого, он превращается в свидетеля той легкости, с которой хозяин владеет правилами этикета.
В устройстве дорогих увеселений, конечно, присутствуют и другие мотивы, более добрые. Обычай праздничных сборищ, вероятно, берет свое начало в религиозных мотивах и пиршествах; эти мотивы присутствуют и при более позднем развитии общества, однако они перестают быть единственными. Новейшие празднества и увеселения праздного класса, возможно, продолжают в какой-то незначительной степени служить религиозной потребности, а в большей степени — потребностям в развлечении и веселом общении, однако завистнической цели они служат тоже, и служат ей ничуть не менее эффективно, несмотря на благовидную основу, заключающуюся в этих охотно признаваемых мотивах.
По мере накопления состояния происходит дальнейшее развитие структуры и функций праздного класса, и внутри класса начинается расслоение. Возникает более или менее сложная система ступеней и рангов. Это расслоение усугубляется в результате наследования состояния и, как следствие, знатности. Одновременно идет наследование обязательной праздности; и знатность достаточно высокая, чтобы повлечь за собой праздную жизнь, может быть получена по наследству без приданого, необходимого для поддержания уважающей себя праздности. Благородная кровь может передаваться без приложения к ней состояния, достаточного для того, чтобы дать возможность потреблять вволю и на славу. Таким образом возникает слой безденежных праздных господ, о котором уже между прочим говорилось. Эти праздные господа «смешанных кровей» образуют иерархически подразделенную систему. Те, кто в уровне богатства или происхождения либо в том и другом занимают более близкое положение но отношению к высоким и высшим слоям богатого праздного класса, рангом превосходят тех, чье происхождение пониже, и тех, кто слабее в денежном отношении. Эти праздные господа более низких рангов, особенно безденежные или почти безденежные, через систему зависимости или принесением клятвы в верности попадают под покровительство сильных господ; этим они обретают недостающий почет или получают от своего покровителя средства для ведения праздной жизни. Они становятся его придворными льстецами, вассалами или слугами. Получая у своего покровителя пищу и поддержку, они являются рекламой его высокого положения и подставными потребителями его обильного состояния. В то же время многие из праздных господ, находящихся под покровительством, — люди сами по себе малоимущие, поэтому некоторых из них вообще вряд ли можно поместить в категорию подставных потребителей, других — лишь частично. Тем не менее ту их часть, которая составляет круг прихлебателей и вассалов, полностью можно отнести к классу подставных потребителей. В свою очередь многие из них, а также многие из прочих слоев аристократии опять же создают вокруг своей персоны более или менее обширные группы подставных потребителей в лице своих жен и детей, слуг, вассалов и так далее.
Вся эта подразделенная система подставной праздности и подставного потребления подчинена следующему правилу: обязанности подставной праздности и подставного потребления должны выполняться таким образом, при таком условии или под такой вывеской, которые бы ясно указывали на хозяина, которому принадлежит эта праздность или потребление и чьему имени, следовательно, прибавляется заслуженная добрая слава. Потребление или праздность, осуществляемые этими лицами за своего господина или покровителя, представляют собой капиталовложение с его стороны с видом на увеличение своей доброй славы. Что касается празднеств и раздаваемых щедрот, то, вполне очевидно, и облечение почетом хозяина дома или покровителя происходит немедленно и на общеизвестных основаниях. Там, где праздность и потребление осуществляются подставным образом через приспешников и вассалов, проистекающая от этого слава достается в результате покровителю, для чего им отводится место подле его персоны — пусть тем самым всем людям будет ясно, из какого источника они черпают. По мере того как круг людей, чье уважение обеспечивается подобным образом, разрастается, требуются более наглядные средства, чтобы указывать, на кого падает честь заслуг за представляемую праздность; с этой целью входят в моду форменная одежда, значки и ливреи. Ношение такой одежды предполагает значительную степень зависимости и, можно даже сказать, является признаком рабства, действительного или показного. Носящих форменную одежду или ливреи грубо можно разделить на два класса — свободных и холопов, или знатных и незнатных. Выполняемые ими виды услуг подобным образом подразделяются на благородные и низкие. Разумеется, это различие не соблюдается строго и последовательно на практике, выполнение не столь унизительных из неблагородных обязанностей, как и менее почетных из благородных функций, совмещается нередко в одном и том же лице. Однако общее различие на этот счет нельзя не заметить. Некоторую путаницу может внести тот факт, что на это фундаментальное различие между благородным и низким, основывающееся на различном характере официально выполняемой работы, накладывается вторичное различие, делящее службу на унизительную и почетную в зависимости от положения лица, для кого она выполняется, или лица, которое жалует ливрею. Поэтому те должности, которые по праву являются надлежащими занятиями праздного класса, благородны; таковы управление, участие в сражениях, охота, уход за оружием и личным снаряжением и тому подобное — короче говоря, все обязанности, которые можно отнести к категории показных хищнических занятий. С другой стороны, низкими являются те занятия, которые должным образом попадают в разряд производственных, — это ремесло или другой производительный труд, работа лакеев и пр. Однако низкая работа, выполняемая для лица, занимающего очень высокое положение, может стать весьма почетной обязанностью, таковы, например, должность фрейлины или придворной дамы при королеве, королевского конюха или королевского «хозяина гончих». Названия двух последних должностей говорят о неком общем принципе[10]. Всякий раз, когда, как в подобных случаях, рассматриваемая лакейская служба имеет прямое отношение к исконно праздным занятиям, сражению или охоте, в ней с легкостью находит свое отражение почетный характер этих занятий. Таким образом, немалая почетность начинает приписываться занятиям, которые по своей природе относятся к деятельности низкого рода.
