Выборы проходят в условиях сговора политических игроков, в числе которых — не только кандидаты и их партии, но и финансово-промышленные группы, правоохранительные органы, избирательные комиссии всех уровней. Но главными действующими лицами избирательной кампании становятся региональные руководители (в качестве главных агитаторов и контролеров) и председатели избиркомов (в качестве главных механиков процесса). Важную роль также играют политтехнологи, которые генерируют новые виды воздействия на избирательный процесс. Гамма технологий постоянно расширяется, включая:
1) юридические методы воздействия (ограничения на этапе регистрации кандидата, возбуждение уголовных дел против челенджеров, имеюших опасные шансы на победу, придирки к собранным подписям в поддержку кандидата, обвинения в нарушениях правил предвыборной агитации и т. п.);
2) медийные методы воздействия (публичная агитация действующих руководителей в пользу нужных кандидатов, включение в агитационную работу руководителей всех рангов, а также преподавателей и школьных учителей; публикация заказных «рейтингов», внушающих, что у нужных кандидатов больше шансов на победу; очернение конкурентов в прессе; неравенство кандидатов в использовании эфирного времени; регистрация кандидатов с теми же фамилиями, что и у основных конкурентов («двойников») с целью запутать избирателей и проч.);
3) экономические методы воздействия (сознательное создание материальной, финансовой зависимости избирателей от их электорального поведения; шантаж руководителей трудовых коллективов с угрозой экономических санкций, если результаты голосования не будут удовлетворительными; оплата подписей, подарки избирателям, устройство лотерей по избирательным спискам и проч.).
Если бы административный ресурс был единственным фактором российских выборов в постсоветский период, тогда бы можно было без труда обнаружить следующие электоральные тенденции: инкамбенты всегда набирали бы больше голосов, чем челенджеры; у «кандидатов власти» была бы самая дешевая избирательная кампания; реальным соперникам «кандидатов власти» чинились бы всевозможные препятствия, вплоть до отстранения от выборов; для имитации альтернативности выборов инкамбенты постоянно использовали бы «дублеров» — кандидатов, находящихся в сговоре с инкамбентом и не имсюших шансов на победу.
Некоторые их этих утверждений можно проверить, анализируя электоральную статистику. В таблице б собраны данные о том, каковы были шансы инкамбентов на губернаторских выборах за последние 10 лет.
Таблица б. Выборы глав субъектов Федерации 1991–2002 гг.[170]
[171] Как видно из приведенных данных, только в первые годы Ельцинского правления спикеры региональных парламентов составляли реальную конкуренцию действующим губернаторам. После 1994 г. губернаторы окончательно набрали силу, и период противостояния ветвей власти в большинстве регионов закончился. Далеко не всегда инкамбенты набирали голосов больше, нежели свободные кандидаты. Напротив, данные свидетельствуют, что до 1995 г. тенденция была обратной: население, недовольное Ельцинскими назначенцами, голосовало против них. Период, когда действующая власть научилась побеждать на выборах, относится лишь к Путинскому периоду.
Рисунок 6. Доля инкамбентов, победивших на губернаторских выборах 1991–2002 гг.[172]
Д.Б. Орешкин отмечает, что в 2000–2002 гг. «устойчивость» инкамбентов сохранялась на уровне 67 %, что «очень близко по уровню сменяемости губернаторов в США, где действующему губернатору удается сохранить власть почти в 75 процентах случаев». Он делает вывод, что «одновременно с конкуренцией, очевидно, растет и способность региональных политиков консолидировать свои политические ресурсы».[173]
Часть губернаторов (43,7 %) на своих вторых выборах получила голосов больше, чем на первых, а часть (47,9 %) — меньше или примерно столько же (8,5 %). 15 губернаторов проиграли свои вторые выборы, а 2 — третьи. В некоторые периоды (например, 1994–1995 гг.) процент переизбраний был довольно высок, в другие же годы (например, 1991–1993, 1996, 2000) наблюдался большой приток новых кадров. Губернаторы часто проигрывали выборы. Это происходило не столько из-за их недостаточной популярности, сколько под влиянием федерального административного ресурса, который был направлен против действующего губернатора. В случае противостояния центра и региона победа, как правило, оставалась за первым. Хотя известны случаи, когда, несмотря на весьма решительное противодействие центра на выборах, тем не менее побеждал неугодный Москве руководитель, пользующийся поддержкой населения (например, Николай Кондратенко в Краснодарском крае или Юрий Лодкин в Брянской области). Доля действующих губернаторов, проигрывающих выборы, постепенно снижалась. Так, если в цикле выборов 1995–1997 гг. губернаторы проиграли 43,9 % выборов, то в цикле 1999–2001 — только 21,4 %. Максимум успеха инкамбентов на выборах приходится на годы стабилизации региональных режимов, а годы их наименьших успехов соответствуют периодам смены одного поколения региональной элиты другим.
Рисунок 7. Динамика сменяемости глав исполнительной власти субъектов Российской Федерации в 1991–2002 гг.[174]
В новой России быстро сформировалась группа регионов с «сильными» лидерами, которые получали на выборах более 80 % голосов (см. таблицу 7). Такие высокие показатели могут, конечно, быть следствием реальной популярности лидера в своем регионе, но чаше объясняются авторитарным характером власти.
Таблица 7. Рейтинг голосований за губернаторов, набравших более 90 процентов голосов[175]
В период правления Б.Ельцина важную роль на региональных выборах играл и такой фактор: губернатор не мог обеспечить убедительной победы кандидатов «партии власти» или самого президента РФ на вверенной ему территории. Территориальное управление президентской администрации того времени классифицировало регионы по их лояльности центру. Если губернатор обеспечивал нужный результат федеральных выборов, то центр поддерживал его на его собственных выборах, если же результат оказывался неудовлетворительным — тогда против действующего губернатора начиналась PR-кампания. Таким образом, губернаторы были поставлены в жесткие рамки зависимости их личной судьбы от того, какие результаты на выборах показывал его регион. Центральная власть в тот период не имела иного способа добиваться победы на выборах, как оказывать такого рода неправовое давление на глав территорий. Причем центр вовсе не скрывал, что проводит параллель между результатами голосований и дальнейшей поддержкой губернаторов. Эту классификацию регионов по степени их лояльности президенту открыто публикует Центризбирком РФ в своих изданиях.[176]
Иногда организовать проигрыш действующего губернатора на выборах для федерального центра было почти невозможно. И тогда избирались обходные пути. Так, опасаясь очередной победы А. Руцкого в Курске, администрация президента начинает вести против него «юридическую войну»: 21 октября 2000 г. за 14 часов до выборов Курский областной суд объявляет о своем решении исключить А. Руцкого из числа кандидатов в губернаторы. Соперники Руцкого по избирательной кампании мэр Курска С. Мальцев и главный федеральный инспектор по Курской области В. Суржиков, обвинили губернатора в недостоверности декларированных доходов и имущества, а также в использовании в ходе предвыборной кампании служебного положения.[177] Обвинения, которые были предъявлены А. Руцкому, гласили, что губернатор скрыл наличие у него автомобиля «Волга» и занизил площади своих квартир в Курске и Москве.[178]
Подчас центр использовал более деликатные формы воздействия — договоренности, которые достигались между центром и руководителями регионов за закрытыми дверями. Так, приезд В. Путина в Казань накануне его выборов в 2000 г. и его личные встречи с М. Шаймиевым имели последствием то, что Татарстан дает один из самых высоких в стране показателей поддержки президента. Следствием визита Путина в Краснодар и встречи с губернатором Н. Кондратенко была утрата Г. Зюгановым лидерства в традиционно «красном» регионе.[179]
