В современной политологии и социологии, а также в дисциплинах, которые стали от них неотделимы: история религия, этнология, антропология (за последнее время сильно потеснившие статистику и экономизм), в настоящее время царит полный хаос в отношении самых фундаментальных определений политических направлений — таких, как фашизм, коммунизм, социализм, демократизм и т. д. Помимо того, что сами коммунисты, фашисты и демократы, как правило, весьма расплывчато и противоречиво определяют свои собственные идеологические позиции (что объясняется, в значительной мере, чисто пропагандистскими задачами), одно время особая, повышенная популярность методологий Новых Левых спутала окончательно все пропорции, так как слово “фашизм” стало синонимом “всего плохого”, а “коммунизм” (читай “свобода желанию”) — “всего хорошего”. С другой стороны, среди умеренных демократов и также умеренных либералов стало привычным другое тождество, выдвигаемое, как правило, советологами: “коммунизм — это фашизм”.
Когда же в дело вступают такие факторы, как Религия, Авторитарное правление, национальная специфика, экологические катаклизмы — логические структуры совершенно рассыпаются в прах, и подчас разумность в определениях заменяется страстями, эмоциями, индивидуальными и национальными симпатиями и т. д.
Все это характерно, и даже в еще большей степени, и для нашей политологии, чье состояние усугубляется (помимо значительной хаотичности политологии зарубежной, на которую отечественные социологи в основном и ориентируются) еще и многолетней необходимостью интеллектуально “спать” или просто скрывать свою точку зрения в вопросах политики, что, в конце концов, привело к доминированию “косвенных высказываний” —высказываний с оглядкой на тоталитарные догмы, от коих по форме нельзя отойти ни на шаг.
Поэтому у нас не только политология как дисциплина, изучающая спектры и соотношения идеологий, но и сама политика, т. е. собственно сфера прямых (не аналитических) идеологических утверждений, оказалась состоящей из иррациональных и противоречивыых тезисов, гротескно-абсурдных дискуссий и системы намеков, которые образовали особое советское “арго”, поддающееся расшифровке только благодаря знанию особых изощренных шифров, понятных лишь “верхам” и “западным советологам”. И тем не менее необходимость ясных определений принципов и взаимоотношений различных типов идеологий остается насущной и тем более актуальной, что возможность бесцензурного идеологического высказыывания скоро сможет стать в России нормой.
Мы предлагаем в данной ситуации свой вариант принципиальной политологической схемы, которая, на наш взгляд, поможет разрубить гордиев узел политологических противоречий и вычленить основные несводимые друг к другу идеологические комплексы — идеологические “пределы”, чьи варианты и многочисленные комбинации и создают многоцветный спектр современной планетарной политики. Мы никоим образом не претендуем на абсолютность нашей концепции, она остается лишь схемой, и поэтому в ней с необходимостью все взято в довольно грубом приближении. В то же время мы убеждены, что через углубление в детали и нюансы никак нельзя получить синтетическую, целостную картину, и наоборот, применить принципиальное к конкретному является всегда легко осуществимой и чисто технической задачей. Более того, на наш взгляд, именно боязнь схематизации и приверженность аналитическому методу и привели политологию в то убогое состояние — состояние “роскошной нищеты”, в котором она сегодня пребывает. В нашем исследовании мы привлекаем самые разнообразные сферы человеческой мысли, начиная, естественно, с религиозных и метафизических концепций, так как именно этот уровень прямо или косвенно, утвердительно или отрицательно предопределяет специфику тех или иных политических платформ.
Метафизические догмы за кадром
Мы убеждены, что истоки политики и политического самоопределения человека в первую очередь проистекают из некоторых метафизических догм и лишь потом заимствуют из конкретной социальной реальности лозунги и клише, сквозь которые и посредством которых эти догмы находят свое непосредственное выражение. Причем в большинстве случаев сами эти догмы остаются целиком за кадром, и не только рядовые носители идеологии, но и сами ее выразители или “создатели” подчас не имеют о них ни малейшего представления. Эти метафизические догмы могут внедряться в человека либо через смысловое подразумевание традиционных символов и знаков (культурный или социальный фактор), либо через врожденные психо-ментальные установки (психо-генетический фактор), либо через экзистенциальную реакцию человека на Бытие (экзистенциальный фактор). В любом случае метафизическая догма, пред-определяющая идеологию, переживается человеком как нечто внутреннее, безусловное, как некий бытийный императив и, быть может, поэтому сама попытка выявления этой догмы в чистом виде так часто претит, вызывает отталкивающую реакцию. Это можно заметить и на более поверхностном уровне, когда носитель конкретной политической доктрины очень часто затрудняется определить сущность своей принципиальной (а не конкретной по отношению к данному вопросу) позиции, отождествляя ее с чем-то само собой разумеющимся. (К примеру, существуют коммунисты, которые и не подозревают о том, что коммунистическая идеология принадлежит к числу “левых” идеологий, что соответствует ее объективному положению, и искренне считают ее ни правой и ни левой, но центральной, или иначе, “единственно” верной).
Но как бы ни протестовали рядовые носители политических взглядов или изощренные политологи аналитического направления, именно обобщения, касающиеся идеологических принципов и метафизических догм идеологии, позволяют хоть как-то ориентироваться в хитросплетениях современных политических процессов, и такие книги, как “Фанатики Апокалипсиса” Н.Кона, “Социализм как явление мировой истории” И.Шафаревича, труды А.Безансона (написанные как попытки глобальных обобщений), при всем скептицизме в их адрес, рано или поздно становятся путеводными ориентирами для большинства специалистов в этой области, именно на их основе строящих уже более детальные и нюансированные модели. В этом смысле даже почти иррациональные идеологемы Новых Философов (А.Б.Леви, Глюксман и т. д.), коль скоро они хоть что-то обобщают, часто берутся в качестве отправной точки для исследований более “трезвых” и “рациональных” социологов и политологов. Более того, именно в глобальных обобщениях представители диаметрально противоположных мировоззрений часто приходят к утверждению одной и той же объективной картины идеологического пространства, при том, что моральные и ценностные акценты ставятся, естественно, на противоположных полюсах этого пространства, в то время как без этих обобщений само использование отдельных терминов теми или иными политическими группами настолько различается, что складывается впечатление, будто люди разных идеологий принадлежат к разным вселенным, просто не имеющим между собой общей меры. Именно согласие в отношении объективной картины идеологического пространства между политическими антогонистами, согласие, рождающееся из глобальных обобщений и схематизаций, и вызвало к жизни ходовой штамп о “совпадении правого и левого экстремизма”. Этот штамп, будучи совершенной бесмыслицей, если понимать его прямолинейно, на самом деле является искаженной по форме констатацией “согласия в объективном обобщении” у наиболее глубоких идеологов разных ориентаций, которые с максимальной ясностью понимают метафизический догмат, лежащий в основе своей собственной позиции, в отличие от рядового носителя идеи, действующего больше в силу идеологической инерции и не отделяющего в данном случае причину от следствия, или другими словами, идею от ее носителя, то есть от себя самого. (Это имеет в виду Ф.М. Достоевский, описывая одного из персонажей своего романа “Бесы”, Кириллова — “идея его съела”). Поэтому об “экстремизме” здесь можно говорить лишь в этимологическом смысле слова, то есть как о “предельном” (экстремум — предел) проникновении в сущность своей и чужой позиции, а вместо “совпадения” или “слияния” противоположностей в реальности речь идет о “понимании” (или о его отсутствии, тогда это уже не “экстремизм”) приверженцами противоположных идеологий глубинных истоков и метафизических догматов, проступающих ск возь пропагандистские прагматически выдвигаемые лозунги, тезисы, идеи, учения конкретных политических сил. В реальной идеологической жизни, как и в реальности вообще, противоположности не совпадают, иначе и духовная борьба метафизических позиций и сама реальность были бы иллюзорным спектаклем, лишенным всякого конечного смысла.
