— Вы хотите что-то сказать? — Большой Брат бросил листки на стол и уставился на сморщенный лоб Премьера.
— Да нет… — Стул под Премьером затрещал с новой силой.
— Тогда я слушаю Министра Общественного Здоровья. — Большой Брат указал на него карандашом, мельком взглянул на правую руку с хронометром и прихлопнул карандашом по столу. — Начинайте!
Министр аккуратно разложил перед собой подготовленные бумаги и придвинул микрофон.
— Считаю, что все эти выступления не имеют под собой ни малейшей почвы. Они инспирированы нашими врагами. Думаю, что против баламутов надо принять самые суровые меры воздействия, вплоть до ареста. Мы должны провести наши реформы во что бы то ни стало. Наш народ сам не понимает своей пользы. Это всего лишь недостаток пропаганды. Надо добавить денег на разъяснительную работу.
— А, может быть, добавить денег старикам? — Большой Брат указал карандашом куда-то в сторону.
— Упаси бог! Они тогда вообще сядут нам на шею. Они будут требовать прибавки ежемесячно. А где мы возьмем? Или я не прав? — Министр Общественного Здоровья повернулся в сторону Министра Финансов. Тот словно ожидал подобного вопроса. Тут же открыл толстую папку и с важным видом проговорил.
— Так точно! Подтверждаю! Этих денег в бюджете нет! — Он прихлопнул ладонью по папке, достал из нее пополам сложенный листок и потряс им над столом. — Все уже давно сверстано и подписано. И Верхняя Палата нам этого не позволит.
— Да, да, — встрепенулись оба Спикера.
— Так значит, надо всего лишь усилить пропаганду? — Большой Брат в задумчивости погрыз кончик карандаша. Все с этим согласны? А что по этому поводу думает Служба Государственной Безопасности?
Начальник Службы нервно заерзал на месте и начал суетливо перелистывать свой блокнот. Затем пожал плечами и вздохнул.
— Понятно. — Большой Брат глухо пристукнул карандашом по столу. — А Прокуратор?
— Думаю, что одной пропагандой здесь не обойтись. Надо что-то делать. Не уверен, что стариков кто-то толкает к протесту. По-моему, они действительно доведены до ручки этой проклятой нищетой.
— Да, про какую нищету вы говорите? У нас в стране наметился значительный экономический рост, и никакой нищеты уже давно нет. — Министр Экономики вскочил с места и замахал руками. — Вот посмотрите: на этих графиках ясно видно, что мы успешно развиваемся. — Он развернул сложенный лист бумаги и начал трясти им над столом.
— Ты свои графики в одно место засунь! — подал голос со своего места Министр Чрезвычайных Ситуаций. — Ты давно из столицы выезжал? Я имею в виду не за бугор, а в глубинку. У нас люди уже как мухи дохнут. — Он рубанул рукой по столу и отвернулся в сторону.
— Попрошу без личностей. — Большой Брат привстал в кресле и покачал головой. — Все-таки, что будем делать?
В зале воцарилось неловкое молчание, и все невольно повернули головы в сторону Братка. Тот спокойно достал из кармана пиджака расческу, провел по ней острием ногтя так, что раздался сухой едва слышимый треск, и шлепнул ею по столу.
— Думаю, что не надо делать ничего. Как говорится, собака лает — караван идет. Эти старики — народ простой: пошумят, пошумят и успокоятся. Им надо всего лишь маленько обещаний подбросить. Да, я думаю, Большому Брату надо в очередной раз красивую прочувственную речь выдать. А еще лучше, куда-нибудь в глубинку съездить и с «народом» повстречаться. «Народ», конечно, специально подготовить надо. И потом красочно это по всем телеканалам показать. Но, это уж моя забота. Мы им должны напомнить, кто о них больше всего печется. Тогда они сами всем смутьянам глотки позатыкают.
— А ведь он дело говорит! — восхищенно выдохнул Премьер. — И деньги целее будут. А то как же нам перед Землей Обетованной отчитываться?
— Только здесь придется как следует поработать нашим депутатам Верхнего Совета. — Продолжил Браток. — Пусть тоже в народ идут. А то засиделись в столице. Пусть отрабатывают наше доверие. И чиновников пусть не боятся поругать. А кое-кого и на расправу надо отдать. Особенно тех, кто чересчур зазнался.
— Вот и прекрасно! — подвел черту Большой Брат. — Руководить оперативным штабом по успокоению стариков поручаю Братку. Всем остальным — выполнять его указания. Совещание окончено.
Сулим долго по складам читал бумаги, делая вид, что пытается понять суть написанного. С тех пор, как он стал вице-премьером Чечерии, ему постоянно приходилось разбираться в каких-то важных бумагах, суть которых доходила до него весьма смутно. Все это он воспринимал, как нудную обременительную обязанность. Для него более естественным занятием было носиться наперегонки на полу сломанном джипе или вприпрыжку скакать вокруг вбитой в центре двора палки. Еще несколько лет назад покойник отец частенько неодобрительно покрикивал на него, заставляя принимать подобающую истинному чечерцу позу. Но после его внезапной кончины Сулим окончательно лишился каких-либо ограничений. И теперь он мог сутками напролет заниматься своим любимым делом. Друзья Сулима знали о его маленьких недостатках, но воспринимали их, как нормальное увлечение своего молодого шефа. Родившиеся и воспитанные в период непрекращающейся войны, они, так же как Сулим, считали своей главной забавой пострелять из автомата или промчаться с бешенным воем по селу, распугивая старух и поднимая до небес пыль. В отличие от своих далеких предков, в горы они теперь ходили не за баранами, а за «языками». Да и сами прекрасные чечерские горы уже давно назывались просто «зеленкой». Оттуда, из «зеленки», они время от времени притаскивали очередного обезумевшего оборванного пацана. Долго и нудно всей компанией били его, норовя попасть грязным сапогом в лицо. Затем выстригали ему клоками бороду, привязывали к дереву и, отойдя метров на пятьдесят, тренировались в меткости стрельбы. Причем верхом искусства было попасть пленнику в пах и смотреть, как он, извиваясь и корчась в невыносимых предсмертных муках, оглашает окрестности диким воем. После того, как душа пленника представала перед Аллахом, его голову с безобразной гримасой на лице отрезали, насаживали на кол и выставляли посреди аула на всеобщее обозрение. При этом «гвардейцы» Сулима сгоняли несчастных жителей, включая малолетних детей, посмотреть на «смердящий прах» дабы впредь никому не повадно было противоречить новым хозяевам Чечерии.
Сулима много раз пытались усовестить даже видавшие виды старейшины. Но, видимо настали другие времена. На рубеже веков главным советчиком и главным судьей стал автомат Калашникова или, как его теперь все любовно звали «калаш». С «калашом» не расставались никогда. В обнимку с ним ложились спать. А, просыпаясь рано утром, в первую очередь именно его любовно протирали свежим полотенцем, и только после этого умывались сами.
После внезапной гибели отца прошлой весной Сулим около двух месяцев ходил, словно опущенный. Ни с кем не разговаривал и на все обращения только издавал глухой рык. Именно тогда «гвардейцы» присоветовали ему совершить рейд в соседнюю землю. Тем более что, как ему еще в раннем детстве рассказывал дед, вся их семья происходила именно оттуда и еще в прошлом веке была вынуждена бежать в Чечерию из-за кровной ссоры с соседним кланом. Поняв, что это будет прекрасной разрядкой для истомленной души, Сулим собрал своих верных нукеров, погрузил их в несколько джипов и рванул на всех парах к соседям наводить «конституционный порядок». Благо, что ни на одном посту даже не посмели поднять жезл, дабы остановить рвущуюся на «боевую операцию» бригаду. Наоборот, еще издали завидя до боли знакомую машину, часовые на постах спешили вытянуться во фрунт и отдать по полной программе честь. В свою очередь, «гвардейцы», проносясь мимо обезумевших постовых, радостно стреляли из своих «калашей» в воздух и восторженно орали.
В соседней земле Сулима с «гвардейцами», как и предполагалось, никто не ожидал. Поэтому местное отделение охраны сдалось фактически без боя. Охранники тут же были разоружены, заботливо перевязаны веревками и методично, но аккуратно избиты. После чего Сулим прочитал им лекцию о том, кто есть кто в этом горном краю, и, оставив их в полном недоумении, так же весело под восторженные вопли «гвардейцев» помчался к себе восвояси исполнять сложные вице-премьерские обязанности.
Протесты соседей поступили уже через несколько часов. Поняв, что реакции со стороны руководства Чечерии не будет, соседний губернатор обратился непосредственно к Большому Брату. И через два месяца Сулим был представлен к награде: он получил звание Героя Большой Земли. За высокую боевую готовность к борьбе с террористами всех мастей.
Теперь душа Сулима успокоилась окончательно. Он понял, что, не смотря на свой молодой возраст, он вполне сможет управлять этой сложной страной. А, может быть, его ожидает и более высокая миссия.
