Но разве люди, щеголяющие айпэдами, так уж отличаются от людей, которые работали на огромных ламповых ЭВМ, а еще раньше крутили ручку арифмометра или перекладывали камешки на абаке? Безусловно, произошло много изменений. Людей стало больше, человечество стало богаче, многие женщины перестали быть машинами для деторождения и приобрели совершенно иной социальный статус. Значительно увеличилась продолжительность человеческой жизни, и сегодня шансы увидеть своих правнуков есть у гораздо большего числа людей, чем раньше. Однако несомненная эволюция человеческого общества и материальный прогресс вовсе не изменили природу самого человека. Остались неизменными человеческие чувства: любовь к родителям, супругам и детям, но вместе с тем —зависть, азарт, стремление к превосходству, преклонение перед авторитетами и соответственно возможность попасть в аутсайдеры.
Как ни странно, эти наблюдения, совершено очевидные, когда мы говорим о галках или дельфинах, вызывают мощный внутренний протест, когда мы говорим о себе. Ложь —одно из величайших завоеваний человечества. Ложь позволяет нам смириться с окружающим миром, помогает наиболее умелым лжецам добиваться наибольших успехов в обществе. Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что, чем больше какая-либо проблема волнует людей, тем больше вокруг нее будет нагромождено лжи. Рука об руку с ложью следует лицемерие. Ведь далеко не все так глупы, чтобы поддаваться лжи. Но большинство людей, за исключением наиболее отчаянных правдолюбцев, не выступают в роли разоблачителей. Тем более если считают, что эта ложь выгодна, в том числе им самим.
В определенные моменты истории ложь и лицемерие расцветали в самых разных странах в разных частях света. В нашей стране этот период пришелся на XX век, когда представления подавляющего большинства нашего народа о себе кардинальным образом разошлись с реальностью. Реальность жестоко вторглась в наши сладкие грезы пустыми прилавками, распадом империи, крушением личных и общественных надежд. Хотя авторы этой книги наивные идеалисты, они все-таки понимают полезность лжи во спасение и сознают, что общество, в котором люди слишком часто говорят правду, практически невозможно. Но мы все же полагаем, что размеры лжи должны быть ограничены разумными пределами, просто для того, чтобы не погубить наше общество и его семейные и прочие ячейки. Например. Если есть низший класс и средний, то где-то должен быть высший. Иначе средний между чем и чем? А между тем ни один соцопрос в России не выявил существования высшего класса! Что ж, пойдем от человеческой природы. Сегодняшняя наука нашла ответ на вопрос если не о том, что было раньше: курица или яйцо, то хотя бы о том, что появилось раньше — человечество или цивилизация. И судя по всему, раньше появился человек, способный мыслить и создавать культуру, а потом за шесть —девять тысяч лет созданная и продолжаемая им создаваться цивилизация. Во всяком случае, за это время наш вид биологически не изменился. Поэтому мы можем реконструировать естественную натуру человека, еще не искаженную давлением цивилизации и государства. Вспомним то время, когда человек обходился без государства. В сущности, девяносто пять процентов своей истории, минимум сто тысяч лет! Да, человек жил без всякого государства. Правда, он жил и без письменности, без современных и даже не очень современных удобств —одним словом, в первобытно-общинном строе.
Большую часть своей истории люди жили семьями, правда, семьи эти мало походили на современные. Было очень мало бабушек и дедушек из-за очень короткой продолжительности жизни. Детей рождалось гораздо больше, чем выживало, а основой взрослого коллектива семьи были чаще родные и двоюродные братья и сестры. Их сверстниками были младшие дядья и старшие племянники. А было их с детьми не больше двадцати пяти —тридцати человек, судя по тому, что от этой цифры пляшут учителя, формируя школьные классы, и военные, комплектуя взводы. Да в общем-то примитивные технологии рыболовства, собирательства и охоты на территории, ограниченной пешеходной доступностью, и не могли прокормить большее число людей.
Американские авторы Дуглас Норт, Джон Уоллис и Барри Вайнгаст в книге "Насилие и социальные порядки" приводят точки зрения различных исследователей о "естественной численности первобытного человеческого стада", которые также лежат в диапазоне от 25 до 200 особей. Любой конфликт в таком сообществе, по их мнению, решался посредством переговоров, которые велись на основании знания индивидуальных особенностей всех членов группы. Уровень насилия здесь был якобы крайне низок, а в некоторых случаях и вовсе приближался к нулю. Нам этот взгляд представляется несколько идеалистическим. И в гораздо более поздние эпохи зуботычина и пинок остаются весьма вескими аргументами в спорах между друзьями, родственниками, да и просто соседями. Особенно если учесть естественное преобладание горячей молодежи в те давние годы. Впрочем, настоящих деспотов всегда можно было проучить объединившись, как это обычно делают школьники.
Число членов первобытного коллектива, наряду с детьми, самками на разной стадии беременности и кормления и неким количеством немощных больных и умирающих, разумеется, должно включать в себя и добытчиков. Судя по тому, что утверждают психологи, один начальник может командовать не более чем восемью подчиненными. Во всяком случае, в режиме оффлайн. Примерно так же считают военные теоретики. Не случайно у командира мотострелкового отделения в подчинении десять человек. Таким образом, можно предположить, что в первобытной общине одна, например, охотничья или рыбацкая бригада вряд ли превышала десять человек. Соответственно и отношения лидерства и подчинения, деление на вожаков, середняков и изгоев, даже круг сексуальных и дружеских связей "природно" рассчитан на двадцать пять — тридцать человек. Мария Луиза фон Франц в юнгианском сборнике "Человек и его символы" приводит данные исследований стадного поведения высших животных, согласно которым малые группы примерно из пяти десятков особей являются оптимальными для жизни как отдельного животного, так и их группы. Человек, похоже, не является исключением в этом отношении: его физическое, духовное, психическое здоровье и — чего не встретишь у зверей —культурная деятельность ярче расцветают в коллективе именно такой численности. Это сопоставимо с численностью волчьей стаи, но совершенно не походит на многотысячные стада оленей или антилоп, на муравейники или, например, на птичьи стаи. Те времена давно ушли, но человек остался тем же. Мы так же приспособлены только для жизни в небольших коллективах. Например, в тысячных птичьих стаях птицы не сталкиваются между собой. А сколько людей мы задеваем боком, когда пытаемся пройти по людной улице или по трамваю? Отсюда и тысячелетние сетования на городскую скученность, и воспевание прелестей деревенской жизни.
Подражание кумирам — вот отличный способ обучения.
Роберт Кийосаки
Итак, в масштабах бытия рода человеческого власть и государство — недавние изобретения, подавляющую часть нашей неписаной истории —книжная память человечества значительно моложе —люди не ведали ни того ни другого. Благодаря великой способности человека к адаптации большинство из нас смирились с властью и государством, несмотря на то что и то и другое противно самой природе человека. Мы платим за это неврозами и раздражением, многие безвременно уходят из жизни.
Судите сами. Древние люди жили очень просторно. Мы мало умели брать от земли, и, чтобы прокормить каждый рот, нужны были огромные площади. И по сей день, чтобы выжило несколько тысяч ненцев-оленеводов, используются миллионы квадратных километров тундры. В родной авторам Свердловской области до прихода русских, татарских и марийских землепашцев могло прокормиться не более пяти тысяч вогульских охотников и рыбаков. Сейчас у нас здесь гораздо сытнее проживает около пяти миллионов человек. Понятно, что при подобной плотности населения не могли развиться ни сложная культура, ни государство, ни тем более наука и образование. Знаменитая неолитическая революция, случившаяся, как понятно из ее названия, в Новом, то есть позднем, каменном веке, пять — восемь тысяч лет назад, состояла в изобретении земледелия. Те, кто научился сеять и собирать урожай, получили невероятные преимущества. Через несколько поколений в пределах пешеходной доступности могли прокормиться и кормились уже не десятки и сотни, а тысячи и десятки тысяч людей. Население Египта и Междуречья по историческим меркам мгновенно превзошло по численности все остальное человечество, раскиданное по всем материкам Земли. Семьи, в которых еще недавно было несколько десятков человек, превратились в многотысячные коллективы. Лидеры, физически не способные руководить таким количеством людей, начали выстраивать первичные иерархии своих помощников из числа ближайшей родни. Мы практически не знаем, как это происходило на Ближнем Востоке, но есть довольно подробная информация о том, как это было в Китае и как в ходе борьбы семей между собой одни кланы побеждали другие и постепенно создавали царскую власть. Кстати, слово "кланы" употреблено вполне сознательно, поскольку распад такой же родовой системы в Шотландии произошел совсем недавно, в течение последних трехсот лет, и хорошо описан. Из этого описания ясно, каким образом произошло расслоение "больших" семей и почему кто-то из родственников стал аристократом и богачом, например герцог Аргайл, а десятки тысяч родичей остались просто Кэмпбеллами. Время трансформации кланов в первые царства, наверное, самое удивительное в эпохе человечества. Между первыми земледельческими районами, где образовались государства, раскинулись огромные пространства, населенные редкими малочисленными группами охотников и собирателей. Поэтому не было войн — излюбленного развлечения правителей будущих времен, и сосредоточенные первыми правителями в одних руках колоссальные излишки пищевых ресурсов, которые тогда некуда и незачем было продавать, направлялись на формирование излишков рабочей силы. Но не на содержание солдат, как в дальнейшие периоды человеческой истории, а на содержание огромных строительных армий, призванных обессмертить своего правителя, превратившегося в глазах своих подданных в самого настоящего бога, более страшного и опасного, чем боги грозы, наводнения или голода. Это, очевидно, универсальное начало истории государства. И конечно, первым в этом ряду надо упомянуть человека, о котором почти ничего не известно, просто потому, что он умер четыре с половиной тысячелетия назад. Известен сей деятель эпохи Древнего царства, конечно, той самой Великой пирамидой, что была построена в северо-западном пригороде современного Каира, Гизе. Весит пирамида 6 миллионов 250 тысяч тонн, высота ее 138 метров и 75 сантиметров — 46 современных этажей. Она до сих пор считается первым из тех самых семи чудес света, про которые мы вроде бы и так все знаем. И это знание позволяет нам сделать вывод, что Хеопс был негодяем. Хотя о причинах хеопсовского негодяйства можно только догадываться. Пирамидами египтяне баловались и до него. Надо же где-то покоиться после завершения земного периода жизни, а чем пирамида плоха для этой цели? Но то были уютные, можно сказать, домашние такие пирамидки, строить которые было если и не просто, то и сложности особой не наблюдалось. Хеопс же пустился во все тяжкие, и объяснить это можно только тем, что он возомнил себя живым богом, то ли душевно заболев, то ли будучи опоен каким-то зельем, вызывающим галлюцинации. Скорее всего, отваром из того волшебного цветка, который впоследствии назвали непентисом, а в древние времена он был известен как непенф. Некоторые ученые предполагают, что непенф может быть обозначением опиума, например лауданума. Лучше всего о «подвигах» Хеопса написал Геродот — уроженец древнего Галикарнаса, нынешнего Бодрума, и цитировать его — истинное наслаждение, даже большее, чем употребление непентиса. Написано же об этом во второй книге его «Всемирной истории», именуемой «Евтерпа», и вот что там сказано: «Хеопс вверг страну в пучину бедствий. Прежде всего, он повелел закрыть все святилища и запретил совершать жертвоприношения. Затем заставил всех египтян работать на него. Так, одни были обязаны перетаскивать к Нилу огромные глыбы камней из каменоломен в Аравийских горах (через реку камни перевозили на кораблях), а другим было приказано тащить их дальше до так называемых Ливийских гор. Сто тысяч людей выполняло эту работу непрерывно, сменяясь каждые три месяца. Десять лет пришлось измученному народу строить дорогу, по которой тащили эти каменные глыбы, — работа, по-моему, едва ли не столь же огромная, как и постройка самой пирамиды… Десять лет продолжалось строительство этой дороги и подземных покоев на холме, где стоят пирамиды. В этих покоях Хеопс устроил свою усыпальницу…»
