Наивными теперь видятся все те, кто десятилетие назад провозглашали «конец истории», кто воспевал общемировую взаимозависимость, глобализацию международного развития, Интернет и CNN, экономическое и информационное единство мира. Оказывается, что преждевременная модернизация сознания отрывает от реальной почвы. А реальность — это то, что, встав на дорогу главенства принципа национального самоопределения, мир делает XXI век временем, когда на карте мира возникнут еще двести государств и процесс их образования (а отнюдь не Интернет) будет смыслом существования нашего поколения, и следующего, и еще одного.
Определенная часть американского истеблишмента уже ведет серьезную подготовку к такому повороту мировой истории, к приятию «самоопределительной» фазы как неизбежной. Бывший председатель Национального совета по разведке Центрального разведывательного управления США г. Фуллер даже не имеет сомнения в будущем: «Современный мировой порядок существующих государственных границ, проведенных с минимальным учетом этнических и культурных пожеланий живущего в пределах этих границ населения, ныне в своей основе устарел. Поднимающиеся силы национализма и культурного самоутверждения уже изготовились, чтобы утвердить себя. Государства, неспособные удовлетворить компенсацию прошлых обид и будущих ожиданий, обречены на разрушение. Не современное государство–нация, а определяющая себя сама этническая группа станет основным строительным материалом грядущего международного порядка». В течение века, полагает Фуллер, произойдет утроение числа государств — членов ООН. И остановить этот поток невозможно. «Хотя националистическое государство представляет собой менее просвещенную форму социальной организации — с политической, культурной, социальной и экономической точек зрения, чем мультиэтническое государство, его приход и господство попросту неизбежны»[142]. Значительная часть американских специалистов призывает «главные державы, включая Соединенные Штаты (склонные искать стабильности в любой форме, поскольку это защищает полезное статус–кво) прийти к осознанию того факта, что мировые границы неизбежно будут перекроены»[143].
Те, кто думает о будущем после сентября 2001 г., не могут не понимать, что смещение мирового восприятия к главенству этноцентризма не пощадит никого. Скажем, преобладающей становится точка зрения, что после неизбежного коллапса коммунистической системы в Китае Пекин не сумеет удержать в рамках единого государства исход жителей Тибета, уйгуров и монголов. Индия — Кашмир. И это только верхушка айсберга, поскольку практически все современные государственные границы являются искусственными в том смысле, что все они (включая, скажем, кажущиеся после Линкольна прочными американские — по признанию некоторых самих американцев) — искусственны. И если не остановить триумфального шествия принципа национального самоопределения, более того, придать ему характер главного демократического завоевания, то можно с легкостью предсказать судьбу тамилов, майя, палестинцев — и так до конца необъятного списка огромной семьи народов.
Главная жертва происходящего глобального переворота — суверенное государство. Недавно получившие независимость государства обречены распасться уже актом их собственного обращения к принципу главенства национального самоопределения. И сколько бы ни кивали на спасительную глобализацию, в ней неизбежно будут приобретшие и потерявшие, а при господстве идеи самоопределения это только ускорит распад как образ жизни человечества в XXI веке.
Вслед за реализацией принципа самоопределения последует рост безработицы, развал городского хозяйства, забытье экологии, примитивизация жизни, проявится несоответствие нового государственного языка нормам современной технической цивилизации, осуществится крах социальной взаимопомощи. Может быть, самое печальное в том, что процессу нет даже приблизительного конца, дробление государства в случае начала процесса не ограничено. Американский специалист спрашивает: «Небольшая Грузия получила независимость от Москвы, но сразу же ее северозападная часть — Абхазия потребовала независимости. Кто может гарантировать, что северная мусульманская Абхазия не потребует независимости от южной христианской Абхазии?»[144] А северяне–эскимосы Квебека? Если принцип самоопределения будет взят за основу, не может быть никакого консенсуса по вопросу «кому давать, а кому не давать» атрибуты государственности. Американцы сами говорят, что президент Буш теперь уже не пошлет войска в Калифорнию, пожелай она государственной обособленности. Линкольн жил во время господства другого принципа в качестве главенствующего.
Помимо прочего, государство ныне очень уязвимо — в условиях наличия столь мощной и совершенной технологии, если решимость воинственного меньшинства превышает «гуманную норму». Если само центральное правительство признало главенство принципа национального самоопределения, то ему весьма трудно найти нового генерала Шермана — тот не пойдет жечь Атланту, поскольку дискредитирован с самого начала, и ждет его не триумф с президентским постом в будущем, а скамья Гаагского международного трибунала.
Необратим ли процесс? Мир, посуровевший после 11 сентября 2001 г., должен будет принять трудное, но обязательное решение, вернее, осуществить выбор: территориальная целостность государств в опоре на Организацию Объединенных Наций, на солидарность пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН или национальное самоопределение. Пока же международное сообщество, по определению профессора колледжа Армии США С. Бланка, «делает попытки вытеснить на обочину ужасную дилемму выбора между территориальной целостностью государств и национальным самоопределением»[145].
Опыт человеческого общежития вопиет — особенно после трагического сентября — против благодушия в деле, которое повсеместно оказывается кровавым, которое на наших глазах унесло больше жизней, чем вся «холодная война». Едва ли не каждое государство на Земле было основано в результате завоевания. Значит ли это, что человечество ничему не научилось, что понятие «цивилизация» существует для энциклопедий, что кровь прошлых столетий должна звать к новым кровопролитиям? Никто и никогда не сможет определить объем той дани, которую якобы должны заплатить завоеватели за несправедливость прошедших веков. Подлинной «расплатой» является гражданское равенство, а отнюдь не право крушить эмоциональный, интеллектуальный, культурный и экономический мир, созданный потом и кровью строителей, защитников, а не исторических злодеев. «Если мы будем сражаться с прошлым, — говорил Черчилль, — мы потеряем будущее».
Пробудившаяся колоссальная тяга к национальному самоопределению начнет в первые десятилетия XXI в. раздирать на части даже самые стойкие исторически сложившиеся государства, даже те из них, которые всегда воспринимались как символы национального единства (такие, как Британия и Франция). Волна национального, националистического самоутверждения, поднявшаяся в 1989 г. и создавшая 22 новых государства только в Восточной Европе и на территории прежнего Советского Союза, катится вперед, в будущее, захватывая все новые страны и континенты. Перед глазами пример суверенной республики Югославии, чья судьба была проигнорирована даже в оплоте государственной суверенности — главной организации независимых государств — Организации Объединенных Наций.
Нет сомнения в том, что в наступившем веке суверенность самостоятельных стран подвергнется воздействию революционного давления, хотя в XXI веке нет (и наверняка не будет) общего для всех определения нации. Что связывает нацию более всего? Язык? Но у сербов и хорватов он единый. А Индия с ее семнадцатью языками — без единого преобладающего — сохраняет единство. Религия? Протестанты и католики являются лояльными гражданами единой Германии. В то же время общий ислам не предотвратил отход Бангладеш от Пакистана и множество трагедий типа курдской.
Крушению принципа священности границ суверенных стран будет способствовать ослабление значимости Организации Объединенных Наций. Оно началось, собственно, уже в начале 1990‑х гг., когда Генеральный секретарь ООН Перес де Куэльяр зафиксировал, «возможно, необратимый поворот в отношении публики (западной. — А. У.) в отношении защиты угнетенных, их новое убеждение в том, что во имя морали следует границы и легальные документы поставить ниже заботы о терпящих лишения»[146]. Это был грозный знак касательно регуляционных возможностей ООН как единственного прототипа всемирного правительства. Ныне, при Генеральном секретаре Кофи Аннане — в более жестком мире борьбы с международным терроризмом — ООН как бы готовится к тому, что защита ею суверенных границ стран — участников мировой организации менее значима, чем проблемы гуманитарного свойства внутри отдельных стран. Такие деятельные борцы за вмешательство во внутренние дела, как франко–итальянский теоретик М. Беттати и французский врач и гуманитарный активист Б. Кушнер даже сформулировали (это они сделали помимо «знатоков своего дела» — американских либеральных империалистов и неоконсерваторов) своего рода доктрину, базирующуюся на праве интервенции во внутренние дела стран–нарушителей. И Кофи Аннан, как бы подыгрывая западным странам, поспешил с заявлением о необратимом характере сдвига в сторону вмешательства во внутренние дела суверенных стран. Попустительство такого рода, как видится, ударит по самой Организации Объединенных Наций, по ее функции организующего мирового центра.
