Говорят, Скуратов медлил, долго молчал, пока самого не прижали. Думаю, это не так. Шло накопление материала. Сейчас он подошел к тому моменту, когда накопленные материалы обобщаются и переходят в судебно-следственные мероприятия. И как только это стало явью, так на него набросились все, кто почувствовал опасность».
Анатолий Лисицин, губернатор Ярославской области:
«Полагаю, что Совет Федерации свои возможности полностью исчерпал. Мы приняли решение, согласно которому Скуратов должен остаться работать. Дальше вступают в силу юридические нормы. Указ президента о его отстранении, возбуждение уголовного дела – все это существует. И все может прекратить только президент или Верховный Суд.
Что еще может сделать Совет Федерации? Следующий этап – это согласительная комиссия. Чтобы мирным путем найти разумный выход из этой ситуации.
А если говорить об отставке Скуратова, то мое мнение – он должен уйти. Мы понимаем, что такой слабый человек не может возглавлять Генеральную прокуратуру.
Даже если он согласится работать, то не сможет этого сделать. У него не будет контакта. Ни со своими сотрудниками, ни с ФСБ, ни с МВД. Говорят, он может навести порядок. Ну, если слабый человек может стать сильным, то это очень хорошо…
В чем его слабость? Когда человек пишет заявление об уходе – дважды это проявление слабости. Извините меня, ему ведь никто не угрожал, пистолет у виска не держал. Один раз написал заявление – можно предположить, что под давлением каких-то обстоятельств. Но уже второй раз… Так вести себя Генеральному прокурору нельзя.
Но если глядеть шире, то возникают разные вопросы. В том числе: какой должна быть прокуратура, как назначать Генерального прокурора? Есть мнение, что он должен назначаться парламентом, обеими его палатами. Но я не вижу ничего плохого и в том, как делается это по действующей Конституции.
Что плохого, если кандидатуру предлагает президент, а верхняя палата ее утверждает? Ничего плохого. Здесь появляется взаимосогласованное решение. А нынешний тупик – это следствие недоработок в законодательстве. Мы это видим и ощущаем».
* * *
На следующий день, 22 апреля, было принято постановление Совета Федерации о создании временной комиссии по изучению проблемы борьбы с коррупцией.
«Совет Федерации Федерального Собрания Российской Федерации постановляет:
1. Создать Временную комиссию Совета Федерации по изучению проблемы борьбы с коррупцией (далее – Временная комиссия).
2. Включить в состав Временной комиссии членов Комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и судебно-правовым вопросам и Комитета Совета Федерации по вопросам безопасности и обороны.
Разрешить Временной комиссии при необходимости привлекать к работе в ней членов других комитетов Совета Федерации, экспертов и специалистов.
3. Поручить руководство Временной комиссией заместителю Председателя Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации Королеву Олегу Петровичу.
4. Определить в качестве основных задач Временной комиссии:
а) изучение проблемы борьбы с коррупцией, систематическое заслушивание информации о ходе расследования уголовных дел, получивших широкий общественный резонанс, в том числе уголовных дел, названных в докладах и выступлениях Генерального прокурора Российской Федерации Ю. И. Скуратова на заседаниях Совета Федерации, а также уголовных дел, связанных с событиями 17 августа 1998 года;
б) систематический анализ материалов проверок, проводимых Счетной палатой Российской Федерации, входе которых выявлены факты финансовых злоупотреблений;
в) разработку конкретных мер, направленных на предотвращение противодействия расследованию и судебному разбирательству уголовных дел, связанных с коррупцией;
г) подготовку законодательных инициатив, направленных на совершенствование законодательства Российской Федерации о правоохранительных органах, обеспечение их деятельности по борьбе с коррупцией.
5. Временной комиссии подготовить предложения для консультаций с Президентом Российской Федерации в целях устранения разногласий, возникших в связи с отклонением предложения Президента Российской Федерации об освобождении от должности Генерального прокурора Российской Федерации Ю. И. Скуратова.
6. Настоящее постановление вступает в силу со дня его принятия».
Когда я вышел из зала, на меня лавиной налетели журналисты.
– Ну что?
– Буду выполнять решение Совета Федерации, – довольно спокойно ответил я, – и работать дальше.
– Станете ли вы добиваться встречи с президентом?
– Добиваться – нет, но если Борис Николаевич пожелает встретиться со мной – я готов.
В мою поддержку у здания Совета Федерации были выставлены даже пикеты с плакатами. Надписи довольно «крутые»: «Отставка Скуратова – это торжество мафии и ее кремлевского пахана», «Сенаторы! Защитите Скуратова от произвола!» «Спасем Ю. Скуратова от Б. Ельцина и кремлевского паханата» и так далее.
Газета «Сегодня» номер от 22 апреля выпустила под шапкой: «Власть кончилась. Первую пролетарскую революцию в России затеял адвокат Ульянов, вторую – прокурор Скуратов».
Люди прекрасно понимали, что в этой атаке президентская команда использовала практически весь свой ресурс, понимали и больше: Совет Федерации положил конец, – хотя бы на время, – грязным методам, которые кремлевские «горцы» применяли в борьбе со своими противниками.
* * *
Сейчас, когда уже прошло время, должен признаться, что апрель 1999 года был самым тяжелым периодом в моей жизни. На весы было брошено практически все.
Волошин продолжал угрожать из Кремля, обещал разборки с теми, кто не выполняет волю обитателей господствующего в Москве холма. Повеяло духом репрессий. Были намечены цели, по которым «горцы» приготовились стрелять: Примаков, Лужков… По моей скромной персоне также пошла стрельба.
«Московский комсомолец» выступил с материалом, озаглавленным очень показательно: «Кремль в луже». Кремль действительно оказался в луже.
Что же касается меня, то… вместо ослабления последовало такое сильное давление, что временами даже дышать было нечем.
Но как ни старались «горцы», все-таки симпатии многих людей находились на моей стороне. Наша самая серьезная социологическая служба – ВЦИОМ сделала опрос нескольких сотен человек. Так 58 процентов из них посчитали, что информация о сексуальных похождениях Скуратова не является достаточным основанием для его отставки, 23 процента – что является, 19 – затруднились ответить. 49 процентов были уверены, что я должен остаться на посту Генпрокурора, 24 – что лучше уйти.
Я начал активно сотрудничать с только что созданной комиссией Совета Федерации по коррупции. Но имелся ряд трудностей: члены комиссии не имели права знакомиться с конкретными уголовными делами, по которым велось следствие.
Увы, и здесь наше законодательство оказалось несовершенным. Нужен закон – примерно такой, что имеется, например, в Италии, в США, в некоторых странах Европы, дающий возможность депутатам парламента знакомиться с уголовными делами. Особенно с теми, что касаются высших чиновников страны.
У нас же права парламента, к сожалению, урезаны.
На заседании этой комиссии я был трижды. Первый раз – при обсуждении ситуации, связанной со мной, во второй – при разборе важных коррупционных дел и в третий раз (на этом заседании мы были вместе с Катышевым) – посвященном законности освобождения меня от должности.
Что касается последнего вопроса, то решили: надо дождаться решения Конституционного суда и судов общей юрисдикции.
История моя, похоже, задела самых разных людей. Писем, телефонных звонков, разговоров, интервью была уйма. Люди старались поддержать меня… А с другой стороны, в голову все чаще и чаще заползала печальная мысль: «Члены Совета Федерации разъедутся на летние каникулы, и я вновь останусь один со своими проблемами. Как, собственно, это уже бывало не раз».
И что ждет меня в дальнейшем, будет ли у меня эта работа, либо будет какая-то другая, никто не знает…
* * *
Когда я еще лежал в больнице и вел себя «тихо», ко мне несколько раз приезжал Путин и как-то, разоткровенничавшись, сказал мне, что «семья» довольна моим поведением.
Тогда-то он и сообщил, что меня хотят назначить послом России в Финляндию – отправить, так сказать, в почетную ссылку.
– Не поеду, – сказал я твердо.
Путин удивился:
– Почему?
– Дочь учится в вузе, бросать нельзя, теща – инвалид… Да и в возрасте. Тоже бросать нельзя. Не поеду.
– Тогда кем бы вы хотели быть?
– Нормальная работа для меня – директор института. Та самая работа, которую я уже выполнял.
В этой ситуации контакты с Путиным были важны для меня еще и потому, что это были контакты с Татьяной. Я понимал: Борис Николаевич пребывает в некоем младенчестве, он неадекватен, Татьяна для него все – и глаза, и уши, и мозг, и записочки в кармане для ориентации, поэтому надо настраиваться на нее, и, пожалуй, только на нее… Сама она на контакт не шла и для этой цели выделила Путина.
