— Я отнюдь не хочу показаться умным задним числом. Конечно, меня несколько покоробили высказывания Дороти и Чарли об Индии, их прозрачные намеки на якобы беззащитность Непала перед лицом, как они утверждали, угрозы экспансии с юга. Но все высказывалось как-то вскользь, исподволь: разговор-то кружил вокруг коки. А потом вообще об Индии и не вспоминали. Ян показал интересный, отлично отснятый фильм о национальных меньшинствах США. По нему получалось, что в Штатах «таканос» живут даже лучше, чем сами американцы. У меня, — Сигдел усмехнулся, — кажется, даже слезы выступили от умиления. После фильма Ян лично подбросил меня на автомобиле домой, не забыв вручить стопку обещанной литературы.
— И вы больше не встречались с Яном?
— Как же! Был, можно сказать, целый калейдоскоп встреч. Я был в восторге от него, от Чарли, а с Дороти мы даже встречались наедине. Что говорить, они, — Сигдел побагровел от злости, — умеют работать. Наши встречи проходили в самой непринужденной обстановке, все держались со мной на равных. Вечно шутили, подначивали друг друга и, что интересно, в меру критиковали Штаты и даже их президента.
— И у вас никогда не возникал вопрос, чего ради они стали вас обхаживать?
— Честно говоря, я об этом не задумывался. Они казались мне настоящими друзьями, которые искренне хотят помочь бедному непальскому студенту. Вы бы видели, как я прыгал от радости, когда мне неожиданно предложили поехать на стажировку в США, естественно, за счет американской стороны.
— Вас это ничуть не удивило? — изумился я.
— Напротив, я был переполнен от счастья. Я был уверен, что фортуна наконец-то повернулась ко мне лицом. Не все же другим, должно же и мне повезти. И меня повезли… Точнее, повели как самого последнего мула. Я все еще верил в сказку и в Штатах принялся серьезно изучать американскую конституцию. Ко мне прикрепили прекрасного преподавателя, оказывали, как они повторяли, — в голосе Сигдела зазвучал откровенный сарказм, — интернациональную помощь. Парадоксально, но, когда я приехал в Америку, мне показалось, что нищеты в США нет и быть не может. Никто не ходит в лохмотьях, никто не просит милостыню. Мои патроны постоянно твердили, что любой иностранец, в том числе и выходцы из азиатских стран, чувствует себя в США как дома. После того как мои опекуны посчитали, что я полностью уверовался в том, что США — «единственный в мире борец за демократию и мир», началась антииндийская промывка мозгов. Но…
Сигдел сделал глубокую затяжку, задумался и неожиданно принялся тихо посмеиваться.
— Что тут смешного? — удивился я.
— Они, — его продолжал душить смех, — они не могли предполагать, что все, что они вдалбливали мне в голову, я испытаю на практике. Перед очередными «занятиями» я забежал в «Макдональд», где можно быстро перекусить.
* * *
Сигдел взял «многоэтажный бутерброд», банку «севен ап» и направился к столику, за которым были всего двое. Один из них, бородач, смотрел отрешенно в окно, другой, опустив голову на сильные руки, дремал. Когда Сигдел положил поднос на стол, бородач пристально уставился на него, затем ухмыльнулся и толкнул спящего верзилу. Тот поднял голову и, увидев перед собой Сигдела, сощурив один глаз, промычал:
— Смотри-ка, живая «мокрая спина»![19]
Сигдел растерянно заморгал. Он никак не мог понять, чем так заинтересовались американцы.
— Интересно, что он тут делает? — включился в игру бородач.
— Я здесь учусь, — промямлил вконец растерянный непалец.
— Послушай, он еще и учится. Видно, богатый малый, — с издевкой произнес уже совсем проснувшийся громила.
— Какое там, — попытался смягчить обстановку Сигдел, — за мою учебу платит американское правительство.
— Неужели у нашего правительства завелись лишние деньжата, коль «мокрые спины» могут теперь учиться забесплатно.
— Странно, — вторил ему верзила, — когда у меня кончились доллары, меня тут же выставили из колледжа. Вот такие приезжают с юга, а мы…
— Я не с юга, я с востока, — попытался отшутиться Сигдел.
— Нам плевать, с юга ты или с востока. Вы, «чиканос», мало того что отнимаете у нас работу…
— Но, поверьте мне я нигде не работаю, я учусь.
— Не перебивай бакалавра, «мокрая спина», — прорычал бородач. — Я бакалавр, понял! Что ты набычился? Ты думаешь, я нигде не учился? Я закончил университет с отличием. Но у меня было еще одно отличие, и вместо работы мне показали комбинацию из трех пальцев.
— Но при чем тут я? — Сигдел напрочь потерял аппетит и мечтал теперь как бы побыстрее смыться из кафе.
— А все потому, что вы, «цветные», вторглись на нашу территорию и теперь пытаетесь вытеснить нас, настоящих американцев. Прав был бедолага Дьюк из Луизианы, когда предупреждал, что именно вы, с грязным и темным цветом юга, разрушаете нашу Америку.
— Да, но еще в шестидесятых годах, — попытался увещевать американцев Сигдел, — вы приняли целый ряд законов о гражданских правах, декларирующих равные возможности для черных и других национальных меньшинств. Вспомните хотя бы слова Линкольна, который прославлял американскую демократию как последнюю и лучшую надежду на земле. Возьмите конституцию США…
Сигдела понесло. Он начал выплескивать целые потоки информации, которой пичкали на занятиях. Однако, на удивление Сигдела, его монолог возымел обратное действие. Американцы глядели на него как на сумасшедшего. Первым не выдержал бородач:
— Послушай, Джон, он издевается над нами!
Сигдел замер на полуслове.
— На, подавись своими правами! — зло выкрикнул громила, схватил хамбургер и с размаху запихнул его в рот Сигдела. Глаза непальца в ужасе округлились. Затем он почувствовал сильный удар по голове. В глазах поплыли темно-бордовые круги…
— Мы спокойно завтракали, как неожиданно к нам начал приставать этот «чиканос», господин полицейский, — сквозь монотонные, разрывающие мозг удары в ушах Сигделу едва слышался чей-то голос, — он стал просить у нас «макдоиальд». Мы же безработные, у самих в кармане только вошь на аркане, но все-таки пожалели бедного малого, поделились с ним. Так ему показалось мало, принялся кричать, обзывать свиньями-альбиносами. Ну и пришлось покормить его с ложечки.
Послышался презрительный смешок. С трудом приоткрыв глаза, Сигдел увидел прямо перед сабой краснощекого мордатого полицейского в фуражке с высокой тульей.
— Может, он накурился наркотиков? — как бы вдалеке, прозвучали слова полицейского.
— Кто его знает, но нам предлагал…
Сознание вновь оставило Сигдела.
Очнулся он в полицейском участке. Сосед по камере брызгал на него водой, пытаясь привести его в чувство.
— Ожил, ну слава богу. Портрет, правда, тебе немного попортили, но ничего, еще хорошо отделался. Эти ищейки такие мастера — никакой хирург-косметолог не восстановит, — сочувственно пошутил высоченный молодой парень, голова которого была обмотана грязной тряпкой с пятнами запекшейся крови.
— Где я? — простонал Сигдел.
— На званом приеме в полицейском участке. — Его шуткам, казалось, не будет конца. — Ты давно в Штатах?
— Нет, недавно, — опухший язык едва помещался во рту.
— Тогда привыкай, брат, к тому, что особого приглашения для вас, «чиканос», в участок не требуется. Просто может кому-то не понравиться твоя походка, и дело с концом.
— Да я совсем не «чиканос». Непалец я.
— Значит, они приняли тебя за «чиканос», а доказать обратное теперь будет чрезвычайно трудно, если это вообще возможно.
— Но почему все так не любят «чиканос»?
— То, что все, — это ты несколько загнул. Ты, брат, и впрямь недавно в Штатах. Еще не успел столкнуться с такой могущественной организацией, как ку-клукс-клан, с «имперским магом» Дэвидом Дьюком, который попытался даже блокировать мексиканскую границу, чтобы мигрирующие в США «чиканос» «не разрушали культуру и расовую чистоту» Штатов.
— А зачем они переселяются в США, если на них здесь ведется настоящая охота?
— Одни ищут работу, любую, даже самую черную и неблагодарную, другие, поверив, что мы и вправду самая демократическая страна в мире, ищут защиты от кровавых тиранов, забывая о том, что этих тиранов кормит наша же администрация.
— Вы тоже латиноамериканец?
— Нет, — усмехнулся он, — стопроцентный янки.
— И так же попали сюда по недоразумению?
— Со мной дело сложнее. Я участвовал в антивоенной манифестации, и меня арестовали за оказание сопротивления полицейскому, которому очень захотелось ни за что ни про что стукнуть меня дубинкой по голове. А ты говоришь, по недоразумению. Ты прямо как не от мира сего, малый. По недоразумению, — вновь повторил он, в недоумении передернув плечами. — И вообще, что ты тут делаешь?
— Меня пригласили в Штаты на стажировку.
