— Да нет. Просто у нас с вами бабок не хватило, чтобы своим детям стобалльные сертификаты этого чертова ЕГЭ купить! — тут же подхватила ее стоящая рядом другая женщина.
— А они-то где же столько бабок нашли? Нам же все говорят, что там даже работы никакой нету!
— То-то и оно, что работы нету, а бабки водятся. Им работа-то зачем? У них мужики все больше разбоем промышляют.
— Они еще нефть на дармовщину качают, — подхватил их разговор подошедший сбоку мужчина.
— Ну, да. И я тоже слышала. Они там каждый сам себе маленький нефтяной заводик открыли.
Толпа вокруг говоривших постепенно разрасталась. И по мере ее роста обсуждение становилось все более и более острым.
Через некоторое время прямо в центр образовавшейся массовки проскользнул молодой человек в яркой красной футболке с красочной надписью на спине «No immigration» и начал бурно махать руками. Следом за ним еще двое таких же ребят быстро подтащили пару старых ящиков из-под пива, и парень в футболке ловко вскочил на один из них.
— Я вам вот что скажу! — парень поднял над головой обе руки, призывая ко вниманию. — Вся эта нечисть не спроста понаехала к нам в Москву! Они хотят выжить нас из нашего города! Эти черномазые суки решили прикончить нас изнутри. А все благодаря тому, что в правительстве и в мэрии засели еврейские выкормыши и хотят превратить Москву в одно сплошное гетто! Наше движение — он хлопнул себя ладонью в грудь, — требует немедленного удаления из страны всех нелегальных мигрантов!
— Так, вроде, ребята с Кавказа мигрантами пока еще не являются… — произнес кто-то глухо в толпе.
Парень в футболке тут же среагировал на реплику и повернулся в сторону говорившего.
— Это вам только кажется! Они такие же дикари, как и те, которых из Африки везут! Вот, когда они ваших детей резать начнут, вы все сразу прозреете! А теперь их еще вместо ваших детей понапринимают во все лучшие московские вузы, а ваши ребята пойдут лямку тянуть в солдатчину или дворы за ними подметать! Так что у меня предложение — присоединяйтесь к нашему движению против нелегальной иммиграции! Завтра мы проводим митинг на Болотной. Кто не с нами, тот против России!
Парень еще раз воздел руки к небу, несколько секунд потряс ими в воздухе, соскочил со своего ящика и быстро растворился в толпе.
Уже через мгновение его яркая футболка была видна у другого конца здания.
В тот день Санька так и не нашел себя в списке зачисленных. Хотя очень надеялся на то, что уж во второй волне будет принят на заветный факультет обязательно.
Зато в этот же день он получил уведомления сразу из двух институтов, куда тоже по настоянию матери посылал копию своего егэшного сертификата. В одном конверте лежала бумага о том, что он теперь является студентом социального университета, а в другом извещалось о его приеме на экономический факультет института транспорта.
Собственно говоря, отец с матерью и засобирались на юг сразу после получения этих самых уведомлений, посчитав, что у Саньки теперь все в полном ажуре.
Он не стал их ни в чем переубеждать, сказав лишь на прощание, что подумает, какое из двух предложений выбрать окончательно.
Сам же он упорно ожидал уведомления именно с факультета журналистики МГУ. Но прошли две волны, а заветного листка все так и не было.
Поэтому сегодня Санька опять поехал к университету, чтобы уже в третий раз или, как теперь было принято говорить, в третьей волне попытаться найти себя в списке зачисленных.
3
Дорога в этот раз показалась ему необычайно долгой.
Выскочив из метро, он, не дожидаясь троллейбуса, бросился бежать по тротуару к зданию факультета.
Здесь перед входом уже опять собралась огромная толпа людей, каждый из которых пытался поближе протиснуться к спискам на щите объявлений.
Он долго пытался приладиться то с одной, то с другой стороны. И, наконец-то, сумел протиснуться между двумя девицами, одна из которых зазевалась, пытаясь набрать номер на своем мобильном телефоне.
Санька долго шарил глазами по вывешенным спискам, пытаясь зацепиться за что-то хотя бы отдаленно напоминающее его фамилию. Но так ничего и не нашел.
Понимание того, что его фамилии в списках нет, приходило довольно медленно. Ну как же так? Ведь он набрал достаточно высокие баллы! Он представил на конкурс свои лучшие творческие работы! Да он просто давно мечтал о том, чтобы стать именно журналистом, а не каким-то менеджером по продаже колготок!
Но его фамилии в списках не было.
Он, словно ошарашенный этой новостью, отошел в сторону и огляделся. Затем с новым упорством бросился в толпу возле щита объявлений. Активно работая локтями, он вдруг поймал себя на мысли, что сейчас перед ним предстанет последний рубеж.
Рубеж чего?.. И почему он, собственно говоря, решил, что его обязательно должны принять на учебу в этот самый престижный российский вуз на одну из самых престижных специальностей?
Но все это сейчас заслонялось лишь одной мыслью: еще раз попытаться найти себя в заветных списках.
С боем пробравшись к щиту с развешанными листками, на которых значились фамилии счастливчиков, Санька еще раз до рези в глазах начал всматриваться в них.
В глаза ему почему-то бросились сразу несколько жирно отпечатанных фамилий, оканчивающихся на «оглы». Особенно одна из них — Абубакаров Мухаммед Нияз-оглы.
Кто он такой: Мухаммед Нияз-оглы? Откуда он здесь взялся? Почему именно он перешел дорогу ему — Саньке? Ведь с приставкой «оглы» обозначаются фамилии азербайджанцев? Откуда здесь, в Москве, оказалось столько счастливых азербайджанских мальчиков? Неужели у всех у них уже давно российские паспорта? Как так могло получиться, что они сдали экзамены по русскому языку и литературе лучше его — Саньки?
Он подобрался поближе к щиту, уткнулся пальцем в ставших вдруг для него ненавистных «оглы» и обернулся лицом к остальным страждущим.
— И чего ты удивляешься? — вдруг услышал он голос где-то сбоку от себя. — Их папаши башляют на всех московских рынках. У нас на любом рынке, куда ни плюнь — всюду в азера попадешь! Они нас скоро вообще всех уму-разуму учить будут. Не они у нас, а мы у них в услужении будем!
Санька обернулся на голос и увидел того самого парня, который десять дней назад здесь же выступал с ящика. Только теперь он был одет менее вызывающе. Но на левом рукаве его куртки была повязка с четырьмя большими буквами «ДПНИ».
Парень как-то неестественно криво усмехнулся и показал головой в сторону стоящей неподалеку от входа на факультет группки ребят с восточным типом лица.
— Вот они — будущий цвет нашей нации! Теперь мы им будем жопу лизать! Видал, как они над нами посмеиваются?!.
Те действительно что-то весело обсуждали, то и дело бросая взгляды в сторону толпящихся у щита. Было видно, что они весьма довольны всем происходящим. И каждую проходящую мимо девушку провожали достаточно выразительными гримасами.
— Эти азеры скоро и девок наших всех перетрахают! — продолжал тем временем парень с повязкой. — И нарожают наши девчата от них полу придурков! Ну чего вы все рты по-раззявили? Может, пока не поздно, свернем их наглые рожи набок?! — парень сделал едва заметный выпад в сторону кавказцев, ожидая ответную реакцию со стороны остальных. Увидев, что молодежь буквально на глазах начала свирепеть, вытащил из бездонных карманов своей куртки несколько увесистых камней и начал раздавать их всем желающим свести счеты с проклятыми басурманами.
Через какое-то мгновение Санька почувствовал, что уже не в силах совладать с охватившим его чувством и схватил один из протянутых камней.
Что случилось после, он помнит с большим трудом. Перед глазами осталась лишь довольно страшная картина: перекошенное от боли лицо одного из недавно так безмятежно смеявшихся парней и огромная лужа крови на земле возле его головы.
Уже через некоторое время никого вокруг не было. Остался лишь Санька и лежащий от него в пяти шагах парень, который время от времени неестественно вздрагивал всем телом и только беспомощно шевелил губами.
Откуда-то издали вдруг раздался резкий окрик:
— Чего стоишь, дурак?! Беги! Щас тебя заметут менты!
Как будто очнувшись, Санька попытался двинуть ногами, но понял, что не сможет сделать и нескольких шагов. И в полном бессилии опустился на землю.
4
В отделении милиции на вопрос дознавателя: кто он? — Санька долгое время только мычал что-то не членораздельное. А затем и вовсе замкнулся и уставился глазами в пол.
Через некоторое время молоденькому лейтенанту это, по всей вероятности, надоело. Он скинул с себя китель, аккуратно повесил его на стул и отодвинул его подальше к стенке. Затем достал из верхнего ящика стола наручники и ловким движением защелкнул их на Санькиных запястьях. После чего резко рванул его сзади за волосы и, выбив ногой табуретку, повалил на пол.
