Разумеется, у каждой из сторон есть национальные интересы, которые не обязательно совпадают. Америке нужно выказать большее понимание российских озабоченностей. Москва должна понять, что требование принимать Россию такой, какая она есть, было услышано и что угрозы — не самый лучший способ достижения общих целей.
Вопрос о противоракетной обороне представляет собой самый насущный вызов. Для Америки альянс НАТО всегда служил основой ее выхода из изоляции и участия в международных делах. Поэтому не нужно требовать отказа от соглашений с Чехией и Польшей, призванных подчеркнуть их связи с Америкой и признанных лидерами США важными для безопасности страны.
Но Америка может и должна привести планируемое развертывание в соответствие с заявленной целью отражения угроз со стороны стран-изгоев и определить конкретные шаги, отделяющие размещение противоракет в Центральной Европе от стратегии гипотетической и крайне неправдоподобной войны с Россией.
За этими рудиментами традиционного контроля над вооружениями виднеется перспектива нового подхода к международному порядку. Инициатива Путина по связыванию систем предупреждения НАТО и России может быть или стать историческим прецедентом ответа на угрозы, стоящие перед всеми странами одновременно. Это одна из тех схем, которые легко поставить под сомнение аргументами технического характера, но, возможно, как и рейгановская программа «звездных войн», она является провозвестником будущего, открывающего совершенно новые творческие возможности. Она позволяет увидеть контуры поистине глобального подхода к проблеме распространения ядерного оружия, ответ на которую до сих пор давался политикой отдельных государств. Этот подход может стать предтечей решения других вопросов подобного масштаба.
Разумеется, вполне возможно (или даже наиболее вероятно), что предложение Кремля является главным образом тактическим маневром: выявить несуществующие американские планы против стратегических сил России; расколоть НАТО, поставив российские предложения на обсуждение Совета Россия-НАТО; наконец, выдвинуть новые инициативы, обусловленные отказом от размещения элементов американской системы ПРО в Польше и Чехии.
Жаль, если так. Ведь успешный диалог — и даже серьезные усилия по проведению такового — потребует рассмотрения переговоров с Ираном о нераспространении в кардинально новых рамках, а со временем, возможно, приведет к более широкому подходу к другим глобальным вызовам. Поэтому российская инициатива заслуживает подробного изучения. Как бы функционировала такая система? Как бы предлагаемая система отвечала на собственные предупреждения? Как в ней могут участвовать другие страны с аналогичными интересами?
Если на эти вопросы может быть дан конструктивный ответ — если, иными словами, заинтересованные страны объединят свои стратегии по вопросам нераспространения, — то могут возникнуть новые рамки для решения множества других проблем. Спор вокруг самого разрушительного оружия может перерасти в прокладывание пути к более безопасному миру.
2007 г.
Смелов предложение Путина(из интервью Г. Киссинджера для Voice of America в Нью-Йорке. Корреспондент Сюзанна Престо)
Сюзанна Престо: Вы назвали предложение Владимира Путина о сотрудничестве между Россией и НАТО «смелой инициативой». Почему?
Генри Киссинджер: Как я понял, это предложение предусматривает — по крайней мере, в определенных аспектах, — что Россия, НАТО и Америка должны объединить свои системы раннего предупреждения и в какой-то мере системы противоракетной обороны, если мы считаем, что проблема исходит из Ирана. Фактически это стало бы очень большим отступлением от принципов, на основе которых эти вопросы решались в последнее время, и, возможно, указало бы путь к новым возможностям совместных действий в других областях, где возможно возникновение серьезных проблем.
СП: А что это, по вашему мнению, могут быть за «другие области»?
ГК: Глобальная экономика, проблемы окружающей среды, климата, а также более широкая проблема — проблема радикального джихада.
СП: Вы думаете, радикальный джихад для России или Америки представляет собой более серьезную проблему, чем они сами друг для друга?
ГК: Совершенно верно. Не думаю, что Россия или Соединенные Штаты должны считать друг друга военной угрозой. Естественно, между ними могут время от времени возникать столкновения мнений, но я не предвижу появления таких разногласий, после которых между этими двумя странами должны начинаться военные действия.
СП: В последнее время много говорят о том, что, мол, Россия начинает новую холодную войну, в первую очередь с Соединенными Штатами. Возникают также такие вопросы, как уничтожение свободной прессы и нарушение прав человека в России. Считаете ли вы, что США достаточно работают над этими вопросами?
ГК: У нас сложилось вполне определенное мнение по поводу того, как правильно управлять своей страной. Но и у России есть полное право иметь по этому поводу собственное мнение. Лично мне правильной кажется именно американская система, но это, по-моему, еще отнюдь не повод начинать холодную войну.
СП: Еще недавно президент Путин заявлял, что планирует серьезно усилить оборонные и разведывательные структуры страны в качестве ответа на планы американских военных в Европе, а сегодня он говорит, что НАТО и Россия должны работать вместе над отражением ракетной угрозы Ирана. Не считаете ли вы эту позицию несколько противоречивой?
ГК: Если одна из наших стран будет потенциально или реально угрожать другой в военном отношении, то при таких условиях, как я и написал в своей статье, достичь каких бы то ни было общих целей будет очень сложно, если вообще возможно. Однако я надеюсь, что когда лидеры [России и США] обдумают сложившуюся ситуацию — а я рассчитываю на то, что они обдумают сложившуюся ситуацию, — то окажется, что положительные перспективы перевешивают отрицательные. И я надеюсь, что из этого получится какой-нибудь положительный результат.
СП: А какова, по вашему мнению, на сегодняшний день реакция в США на предложение Путина?
ГК: До меня дошло несколько мнений, и они были выдержаны в положительном тоне.
СП: Вы писали, что со стороны России это может быть как историческая инициатива, так и тактический ход — это что, первое или второе?
ГК: Думаю, что в этом внешнеполитическом шаге, как и в большинстве внешнеполитических шагов любой страны, есть и первое, и второе. А вот превратить его в позитивную инициативу — это уже задача для настоящих государственников.
СП: Итак, откуда же на сегодняшний день исходит самая серьезная угроза?
ГК: Вообще, как мне кажется, самая серьезная угроза исходит от некоего сочетания факторов глобального масштаба, против которых отдельным странам не выстоять, потому что у них просто не хватит возможностей справиться с возникающими проблемами решительно и творчески. Поэтому, как я считаю, сейчас для лидеров разных стран самая важная задача — искать возможности для совместных действий.
СП: Так что насчет самой серьезной угрозы? Это Иран, исламский фундаментализм, еще какие-то конкретные…
ГК: Нет, я считаю, что это две отдельные проблемы. Распространение ядерных технологий представляет собой огромную опасность, но это опасность будущего. А вот исламский фундаментализм в его джихадистской форме — это угроза самая непосредственная. Не думаю, что мы должны выбирать, что из них «главнее»: они ведь в немалой степени связаны между собой. Если мы решим вопрос с распространением ядерных технологий, то тогда, как мне представляется, придет время решений, которые в конце концов смогут помочь нам разобраться и с джихадистами.
СП: А есть ли в этой системе, по-вашему, место Китаю?
ГК: Как вам наверняка известно, в свое время я стал первым официальным представителем Америки, посетившим Китай после 25-летнего перерыва. И я считаю, что Китай — значительная и неотъемлемая часть системы международных отношений. Поэтому все, что мы готовы делать совместно с Россией, мы должны быть готовы делать и с Китаем — естественно, после адаптации к конкретным обстоятельствам, характерным для работы с ним. Мы ведь достаточно плотно работали с Китаем по корейскому ядерному вопросу. И поэтому мое мнение: Китай ни в коем случае нельзя обходить стороной. Напротив, все, что мы делаем совместно с Россией, мы должны быть готовы делать и с Китаем — в каждом случае, естественно, как я уже говорил, применительно к конкретным условиям.
СП: У Польши и Чехии большой опыт жизни под властью Советского Союза, и поэтому сейчас они оказались в весьма интересном положении. Как вам кажется, дипломатам удастся спустить дело на тормозах или в конце концов угроза со стороны Ирана все же будет должным образом осознана?
