Фундаментальная истина состоит в том, что американцы не делают сбережений, если их не вынуждают это делать. Предприниматели покидают пенсионный бизнес. С 1980 г. до 1991 они снизили свои вклады в пенсионное обеспечение вдвое (с 1 039 долларов до 506 долларов на работника), и эта тенденция лишь ускоряется (83). Законодательство, требующее финансируемых предпринимателями пенсий, приведет лишь к тому, что те станут вкладывать свои капиталы в других местах.
История засвидетельствует, что Ли Куанью в Сингапуре пошел по правильному пути со своим Фондом самообеспечения (самофинансируемых льгот социального обеспечения), тогда как Бисмарк в Германии избрал неправильный путь с системой социального обеспечения, основанной на передаче средств от одного поколения другому. В Сингапуре каждый человек должен вносить 20 % своей заработной платы на личный сберегательный счет, где к нему прибавляется такой же 20-процентный вклад предпринимателя. Инвестиции на этих счетах управляются наполовину индивидом и наполовину правительством и могут быть использованы только на здравоохранение, образование, жилища и обеспечение старости. Таким образом, старые люди живут на то, что их заставили сберечь, и на добавочные сбережения, сделанные ими добровольно.
Но если уже существует система передачи средств между поколениями, то перейти к самофинансированию можно лишь очень медленно. Дело обстоит просто. В этой системе главный выигрыш достается первому поколению. Они получают в старости льготы, ничего не внося в систему в молодости. Ведь система не существовала, когда они были молоды. Они получают, не уплатив. А главные проигравшие — это последнее поколение. Они платят в фонд в течение всей своей жизни, но за ними нет молодых людей, чтобы платить льготы им самим. Они платят, но не получают.
Нынешние пенсионеры — это, по существу, первое поколение, и им достался главный выигрыш в социальном обеспечении. И хотя никакое поколение не будет последним в человечестве, но поскольку поколения очень различны по величине, а уровень льгот резко повысился, то меньшие и более поздние поколения (например, нынешнее поколение, происшедшее от недостатка младенцев, родившихся после 1963 г) будут играть роль последнего поколения, которому придется платить за гораздо большее предшествующее ему поколение (поколение «бэ-би-бума», родившееся между 1947 и 1963 гг).
Люди, родившиеся в 1900 г., получали реальную, с учетом инфляции, 12-процентную прибыль на свои вклады в социальное обеспечение (гораздо больше, чем они получили бы на частных рынках капитала); между тем родившиеся в 1975 г. получат менее чем двухпроцентную реальную прибыль (84). В Швеции поколение, вышедшее на пенсию в 60-х гг., получило в шесть раз больше, чем внесло в систему, но поколения, которые выйдут на пенсию после 2010 г., должны, как предполагается, получить меньше 80 % того, что внесли (85). Это просто нечестно, но большинство пожилых убедило себя, что они «уплатили» за свои текущие льготы и не получают государственного вспомоществования. Они думают, что «заработали» то, что получают.
Ничего нет дальше от действительности. Средний престарелый мужчина в наши дни получает возмещение всех уплаченных им налогов на социальное обеспечение, вместе с процентами на них, менее чем в четыре года (86). После этого он фактически получает вспомоществование — точно в том же смысле, как любая получающая его мать с ребенком.
Хотя следует поощрять большие сбережения на пенсионный период, такие действия не могут решить назревшую проблему. В действительности они ее осложняют. Если по существу заставлять («поощрять») нынешних работающих сберегать на старость, но ничего не делать для сокращения расходов существующей системы на нынешних престарелых, то нынешние работающие будут финансировать одновременно и нынешних престарелых, и свою собственную старость. Их экономическое бремя по существу удвоится. Вследствие этого переход от системы передачи средств между поколениями к системе самофинансирования может осуществиться лишь очень медленно — за время от пятидесяти до семидесяти пяти лет. Переход к большему самофинансированию должен быть выполнен медленно за долгое время, в течение которого должны предприниматься необходимые изменения.
Все, что будет делаться, должно быть объявлено заранее, чтобы семьи могли планировать свой пенсионный период. Никто не может быстро менять эти планы. Пенсионные льготы и возраст выхода на пенсию должны быть известны на пятнадцать-двадцать лет раньше. Новые законы должны быть составлены таким образом, чтобы не столько сокращать текущие льготы, сколько сокращать добавления к потоку этих льгот, запрограммированные в существующих законах. Лишь очень постепенно престарелые начнут больше платить из собственных сбережений. Но льготы непременно следует избирательно сократить, чтобы опять привести в равновесие доход на одного престарелого с доходом не престарелого. Просто невозможно оправдать систему социального обеспечения, облагающую налогами людей с более низкими доходами (молодых), чтобы отдать эти деньги людям с более высокими доходами (престарелым). Нет нужды возвращаться к «плохим старым временам», когда престарелый имел гораздо меньше, чем не престарелый, но нет нужды также продолжать финансирование такого общества, где доход на одного престарелого намного превосходит доход не престарелого.
Если окажется, что прямой контроль над размерами льгот невозможен, так как он подрывает политическую жизнеспособность системы, то престарелые должны будут платить подоходные налоги, соответствующие их доходам. В Соединенных Штатах супружеская пара с одним ребенком, зарабатывающая 30 000 долларов, платит 2 449 долларов федеральных налогов. Пара престарелых, содержащая только самих себя, с тем же доходом в 30 000 долларов (40 % которого поступает от социального обеспечения), платит лишь 791 доллар налогов (87). При одном и том же доходе престарелые должны платить те же налоги, что и все остальные.
Поскольку пенсии и льготы на здравоохранение суть формы потребления, то справедливое налогообложение пенсий и льгот на здравоохранение, предоставляемых престарелым, — это не налог на заработную плату, а налог на потребление, то есть налог на добавленную стоимость, относящийся к другим формам потребления. Чтобы пенсии не истощали инвестиции, их следует устанавливать таким образом, чтобы они истощали другие формы потребления. Прогрессивный налог на потребление означает также, что престарелые будут и дальше, когда они уже не работают, помогать оплачивать свои пенсии, даже не желая содействовать обществу своими сбережениями.
Использование налога на заработную плату для финансирования льгот, предоставляемых престарелым, создает то, что экономисты называют налоговым клином. Когда предприниматели смотрят на работников, они видят дорогих работников, поскольку они платят высокие компенсации рабочей силы, включающие заработную плату, дополнительные частные льготы и государственные налоги на заработную плату. Когда же работники смотрят на те же виды труда, они видят низкооплачиваемый труд, поскольку единственно важная для них часть пакета компенсаций — это получаемый на руки заработок. Остальная часть его либо уходит к другим (престарелым), либо должна доставить им блага в отдаленном будущем, нисколько не принимаемые во внимание.
Обе стороны, по существу, ускользают от этой экономической системы с ее налогообложением. Предприниматель перемещает свои операции в другую часть мира, где частные добавочные льготы и государственные социальные льготы не существуют. Продукцию этих заморских предприятий он по-прежнему продает на домашнем рынке, но не производит эту продукцию и не платит налоги на этом рынке. Таким образом он снижает затраты и повышает прибыль. Но и трудящийся пытается делать то же. Он старается получить все возможные льготы по социальному обеспечению (пособия по безработице и по нетрудоспособности) и переходит в нелегальную, «черную» экономику, где не платят налогов и где заработки в наличных часто превышают заработки в легальной («белой») экономике после уплаты налогов, поскольку предприниматели не должны оплачивать государственные или частные добавочные льготы.
Так как обе стороны перестают платить налоги, необходимые для финансирования системы социального обеспечения, то затраты на систему социального обеспечения возрастают для тех, кто в ней остается, увеличивая их побуждения ускользнуть. Система социального обеспечения, финансируемая налогами с заработной платы, оказывается в течение длительного времени просто нежизнеспособной.
Что бы ни было сделано по этому поводу, чем скорее это будет сделано, тем легче это пройдет. Если привести систему в равновесие сегодня, то завтра будет меньше долгов. Более низкие выплаты процентов означают, что для финансирования системы понадобится собирать меньше налогов. С политической стороны есть такая же заинтересованность в скором проведении мер. По мере того как число престарелых становится больше, их избирательная сила может только возрасти. Чем дольше престарелые приучаются к государственным пенсиям, тем труднее им будет избавиться от этой привычки. Люди всегда считают правом, а не привилегией то, что у них было всегда. Такой сдвиг в установках отчетливо виден уже сейчас.
