Православным людям, вступающим в брак, в качестве первого примера предлагается кровосмесительная парочка — Абрам и Сара, то есть брак между братом и сестрой. «Да она и подлинно сестра мне, — признается Абрам царю, — она дочь отца моего, только не дочь матери моей; и сделалась моею женою, когда Б-г повел меня странствовать из дома отца моего» (Бытие 20:12–13). Кроме допустимости греха кровосмешения, исходя из этого примера, нужно сделать еще один вывод: если православная жена какое-то время не сможет рожать детей, как Сара, то православный муж, как Абрам, может с согласия жены переспать с ее служанкой (домработницей, секретаршей), а когда она, как Агарь, родит сына, то выгнать мать с младенцем из дома. Нам, христианам, этот блуд нечестивый зачем в пример ставить во время таинства венчания?!
Кровосмешение второй «образцовой супружеской пары» несколько меньше, чем у первой: Исаак и Ревекка «только» двоюродные брат и сестра. Как и папочка Абрам, Исаак тоже свою жену-сестру сдавал в аренду нужным людям и разбогател. Мамочка Ревекка научила любимого сынка Яшку обмануть отца и получить благословение. Зачем нужен такой пример для будущих православных родителей?
А уж что вытворяла в супружеской жизни третья «образцовая» пара — Яков и Рахиль, от которых и пошло это блудливо-порочное племя, так их не только во время венчания упоминать нельзя, об их бесстыдстве православному человеку вообще вслух говорить неприлично. Яков сожительствовал сразу с пятью (!) женщинами, две из которых были ему двоюродными сестрами и одну из которых действительно звали Рахиль.
И все это ветхозаветное ставят в пример православным жениху и невесте во время их венчания?! А в завершение — образчик ереси из той же части Требника: «А из лиц новозаветных никто (подчеркнуто мной) не упоминается при совершении брака: потому что брак — не высшее состояние христиан, хотя и благословляется Христом ради немощи человеческой и ради продолжения бытия тленного мира; крайняя цель Евангелия (тоже подчеркнуто мной) — девство и нетление, к которому призывает оно тех, кто имеет к тому силу».
Такое «православие» нам не нужно. В нынешнем псевдоправославии в обряде венчания не нашлось места новозаветным примерам и образам мужа и жены. А они есть. Это — св. Владимир Креститель и его жена-христианка св. Анна, воспитавшие святых сыновей — Бориса и Глеба; это — св. Великий князь Дмитрий Донской и его жена Евдокия; это — святая Муромская княжеская чета Петра и Февронии; это — святая пара Царя-мученика Николая и Царицы Александры. Нам, русским, православным людям, есть с кого брать пример в супружеской жизни. Но вначале нужно взять пример с православных мужей — Кузьмы Минина и князя Дмитрия Пожарского.
2.2.3. Преображение православной веры и православное преображение народа в переходную эпоху
Два этих действия, два этих процесса невозможны один без другого. Любая смена состояния заключает в себе опасность возможной ошибки, выбора неправильного пути изменений, но еще большая опасность таится в застывшей неизменности состояния, в котором накапливаются неразрешенные проблемы, и тогда сбой с пути становится неизбежным. В каждом из двух указанных процессов есть угрозы, которые Преображение православия могут увести в его подобие западноевропейской Реформации, а православное преображение народа вернуть во внешние формы религиозности людей, общества и государства. Да, эти опасности есть, но угрозы полного разрыва православной веры с современностью и утраты народом живой веры в Христа намного сильнее.
Преображенное православие XXI века необходимо русскому народу по жизненным показателям. Не обретя его, ни в чем другом мы не сможем найти необходимую духовную силу, чтобы отыскать и предложить себе и миру новый всемирно-исторический проект, без которого мы, русские, не нужны ни самим себе, ни остальному человечеству. Православная Церковь на английский и другие иностранные языки переводится как «ортодоксальная». С точностью перевода можно поспорить, но глубинный смысл православия, можно сказать, передан правильно: «ортос» по-гречески означает «прямой». Ортодоксальная, православная Церковь — это есть прямой, истинный, последовательный путь духовной жизни христианства.
Вместе с тем, Новый Завет, оставленный нам Христом через апостолов, есть только фундамент веры, но еще не само завершенное здание христианства. (В этом его принципиальное отличие от ислама, который А. Зиновьев называл «завершенной цивилизацией».) Возведение здания христианской веры бесконечно, и в этом вечном духовном строительстве Евангелие есть также важнейший инструмент веры, контрольно-измерительный прибор и эталон христианского строительства. Но обычному человеку еще нужно овладеть этим духовным методологическим аппаратом, прежде чем он сможет применять его в своей повседневной жизни[64]. Освоение православных основ как способа духовной и материальной жизни в переходный период станет самой важной, самой трудной задачей ликвидации массовой религиозной безграмотности. Прежде чем переходить к «высшей математике» христианской жизни, предстоит научиться ее арифметике, но учиться придется. Всем. И духовенству, и мирянам.
Христианство — это путь к праведной жизни, многотрудная дорога к Богу, а не уютное и обустроенное духовное место жительства. Как представляется на этом духовном марше-походе к Богу, впереди в авангарде идет передовой отряд монастырских монахов, пробивающий путь остальным верующим. В монастырях выработается и выйдет в мир Преображенное православие, и в монастырях же будет нарабатываться его количество. За ними, приобщившись, пойдет основная масса православных людей; замыкает движение тоже монашеский арьергард — тыловой отряд, врачующий духовных тяжелораненых и больных. Думается, что мужским и женским монастырям вернется их прежняя роль духовных очагов веры, а их количество будет увеличено.
Тот же, кто по дерзновению своему не захочет идти в общей колонне, тому не должно чиниться препятствий или ограничений. Конечно, кроме явного сатанинства и бесовства. Тот, кто ушел на поиск иного пути, на свою дорогу к Христу, может даже оказаться впереди главных сил, но чаще — попадает «в сети ловче и словеса мятежна» и погибает. В разведке такое всегда бывает чаще, чем среди воинов в общей битве. Но святой Праведный Иоанн Кронштадтский учил: «Дерзновение — великий дар Божий и великое сокровище души! В земной брани или войне смелость и храбрость много значит, ибо она творит просто чудеса, а в духовной брани и тем паче»[65]. Этим-то религиозным дерзновением преображенная православная вера соединится с научным дерзновением и создаст общую теорию человечества, выстроенную на аксиоме Бога.
Эта общая теория человечества, в том числе и роль русского народа, может быть раскрыта нам только в ходе религиозного и научного подвига и поиска. Хранить в чистоте веру православную не означает держать и сохранять ее в неприкосновенности в том же состоянии, что она была в самом начале своего пути по земле, не означает законсервировать ее или «заморозить» духовное строительство на первых этапах-веках христианского здания. Хранить веру в чистоте значит вести ее духовное строительство с чистыми помыслами и с чистой душой. Сбережение веры и заботу о ее чистоте можно сравнить со сбережением и заботой о детях: их развитие остановить нельзя, они все равно будут расти и развиваться, и задача родителей детей и ревнителей веры — не только не допустить в ходе их роста вредоносных изменений, но и обеспечить должное развитие.
Преображение православия — это выход из его нынешнего церковного заточения в храмах в повседневную жизнь человека, семьи, общества и государства. Подобное возвращение веры в жизнь народа необходимо будет проводить и сверху, и снизу. Сверху — от духовенства и снизу — от мирян. К несчастью, из которого надо извлечь счастье, проблема восстановления, а точнее — обретения необходимого православного образ жизни массой русского народа уже стояла перед нами в начале XX века.
«Современное русское общество, — отмечалось тогда публицистами, — охвачено взглядами на религию как на явление преходящее и составляющее дело духовенства, как на удобное средство для тех или иных земных целей и особенно политических… Кроме того, в обществе укоренилось нерасположение к духовенству и недоверие к его пастырской деятельности, у многих затмилась истинная идея Христовой Церкви, вследствие чего одни вовсе отрицают необходимость Церкви, а другие, считая существующее положение церковных дел неправильными, пытаются отыскать что-либо иное уже помимо духовенства»[66]. Очень характерно и точно для нынешнего состояния Православия, Церкви и общества. Сто лет назад церковное православие не смогло стать живой верой русского народа, и он пошел за безбожниками искать справедливость и правду без Христа. Не нашел. Потому что без Бога их нет. Вот почему Преображение православия и православное преображение народа станут важнейшей и долгосрочной мировоззренческой и миростроительной задачей русского христианства в переходную эпоху.
