Доковыляв своей старческой походкой до умывальника, Вера Александровна долго спускала застоявшуюся за ночь воду. Затем несколькими большими пригоршнями ополоснула себе лицо, аккуратно растерлась мягким вафельным полотенцем и направилась в свою маленькую импровизированную кухоньку.
Там долго пыталась заваривать себе кофе.
Но образ Богородицы никак не покидал ее. И она, едва допив горячий обжигающий внутренности напиток, засобиралась в дорогу.
Дорога от дома до мастерской всегда занимала у Троицкой много времени. Но сегодня она показалась вообще нестерпимо долгой.
Едва выбравшись из павильона станции метро «Смоленская», она быстро, насколько ей позволяли больные ноги и предательски непослушная палка, зашагала по Арбату.
Местные арбатские художники и уличные продавцы уже развешивали на своих импровизированных витринах-стеллажах картины, шапки-ушанки, всевозможные побрякушки и дешевые разрисованные ситцевые платочки с традиционными русскими мотивами. А рядом нестройными рядами расставляли матрешек, имеющих обличие ряженных российских красавиц или российских политиков.
Веру Александровну всегда удивляло, что иностранцам больше всего по душе приходятся именно эти матрешки с бывшими советскими или российскими политиками: Лениным, Сталиным, Брежневым, Горбачевым, Ельциным. А в последнее время здесь даже появились матрешки с изображением Путина и Медведева.
Это было весьма забавно и наводило на странные мысли. Потому что сам смысл этой куклы с пустым нутром, в котором могло прятаться все что угодно, был весьма символичен. Любая из матрешек в облике политического деятеля чем-то напоминала знаменитого Троянского коня. И не понимать этого мог только полный идиот. Поэтому Троицкая каждый раз ненадолго останавливалась напротив лотков, торгующих этими политическими персонажами, чтобы понаблюдать за реакцией подходящих к ним иностранцев.
Впрочем, сегодня матрешки волновали ее меньше всего.
Быстро проковыляв мимо всего этого политического парада, она привычно кивнула бронзовому Булату Окуджаве, стоящему почти напротив ее заветной арки, и зашла во двор.
Возле здания арбатской управы несколько человек о чем-то оживленно переговаривались. Среди них Вера Александровна сразу же узнала заместителя главы управы — даму средних лет с ярко накрашенными губами и потухшим нагловатым взглядом. Та, завидев ковыляющую по двору художницу, кому-то кивнула в ее сторону, отдала несколько отрывистых указаний и скрылась внутри здания. На улице остались лишь несколько рабочих китайского типа и тележка с газовыми баллонами.
Почему-то именно эта самая тележка сразу насторожила Веру Александровну, и она ускорила шаг.
Как обычно говорят в подобных случаях, предчувствия ее не обманули. Внутренний замок на металлической двери, ведущей в ее мастерскую, был аккуратно вырезан. На ней красовались свежие, недавно приваренные петли с огромным амбарным замком.
Кроме того, вся она была облеплена бумажными полосками.
Подойдя поближе, Вера Александровна попыталась прочесть то, что было на них написано: «Опечатано. Не вскрывать! МУП «Наш Арбат».
Художница еще некоторое время в растерянности постояла напротив своей наглухо запечатанной студии. Затем полезла в старенькую дамскую сумочку, с трудом извлекла из нее мобильный телефон и начала трясущимися от волнения руками набирать номер.
Долго прижимала трубку к уху, пока в ней не раздался ответный сигнал.
— Виктор Петрович! Голубчик! Как хорошо, что вы уже приехали из своей Европы! Мы ведь все тут без вас пропадаем! В буквальном смысле слова! У нас тут опять все не как у людей. Нашу детскую студию опять захватили эти гаденыши из управы! Даже не знаю, что и делать-то… Как же нам теперь быть?.. Они поменяли замок и все опечатали… Вечером ребятишки придут на занятия… А где они теперь заниматься-то будут?.. Может быть, вы подъедете?.. Мне одной с ними никак не совладать… Боюсь я что помру здесь… Мне уже с утра с сердцем плохо…
Вера Александровна в полном бессилии опустилась на решетку палисадника возле соседнего подъезда и тихонько заплакала.
Только теперь она совершенно явственно поняла смысл своего сегодняшнего ночного видения, и плачущая Богородица предстала перед ней теперь как символ предстоящих ей мучений.
2
Дорога от дома до Арбата заняла у Воронцова менее получаса. Поэтому, когда он буквально вбежал во двор заветного арбатского переулка, Вера Александровна все так же продолжала сидеть на плоской кромке решетки дворового палисадника.
Виктор Петрович моментально увидел, что по лицу ее бегут скупые старческие слезы, а палка в правой руке предательски дрожит.
Окинув взором весь двор, он сразу обратил внимание на довольно живописную группу людей в самом его углу. Там о чем-то тихонько переговаривались ярко накрашенная брюнетка средних лет и молодой мужчина в щегольском костюме с бабочкой вместо привычного галстука. Рядом с ними переминались с ноги на ногу двое мужчин с восточной внешностью, больше похожие на китайцев. Один из них придерживал, плотно прислонив к стене дома, тележку с газовыми баллонами. А чуть поодаль, картинно припадая то на одну, то на другую ногу, чинно прогуливался милиционер. Который делал вид, что ничего происходящее в этом дворе его абсолютно не интересует.
Быстро оценив ситуацию, Воронцов подхватил Веру Александровну под руку, помог ей подняться с решетки и потихоньку повел вон из двора.
Она сначала не сопротивлялась. Но затем как-то сразу встрепенулась и сделала попытку вернуться на место.
— Виктор Петрович!.. Голубчик!.. Ну как же так?.. Они же творят неправедное дело… Надо же кому-нибудь позвонить… Это же просто издевательство какое-то…
Но Воронцов настойчиво продолжал вести ее к выходу из двора. И только когда они выбрались, наконец-то, на Арбат, он аккуратно посадил Веру Александровну на стоящую возле памятника Окуджаве скамейку и бережно погладил по рукам.
— Вы, Вера Александровна, посидите тихонько здесь, а я попытаюсь с этой компанией переговорить…
— Да уж, голубчик, вы с ними обязательно переговорите… Они же не ведают, что творят… У меня же вечером дети на занятия придут… Где же я с ними заниматься-то буду?.. — Но от слов Воронцова она начала успокаиваться. Достала из сумочки носовой платок, неуклюже вытерла стоящие в глазах слезы и подтянула к себе поближе палку.
Виктор Петрович присел рядом с ней на скамейку и достал из внутреннего кармана своего пиджака блокнот и ручку.
— Вы мне только поточнее объясните, что это там за люди?
Увидев в руках Воронцова блокнот, Вера Александровна сразу оживилась. Она схватила палку и начала пристукивать ею по уличной плитке.
— Это — гадкие люди! Они уже не раз покушались на нашу студию! Им все мало! Они уже весь Арбат продали коммерсантам! Скоро здесь даже арбатского духа не останется! Тех, что вы видели во дворе, я называю «сладкая парочка». Это глава управы Кол ото в и его заместительница — Курватова. Вы только вслушайтесь в само звучание их фамилий! Этим же все сказано! Наш русский язык, по истине, велик и могуч, — Вера Александровна слегка перевела дух и поправила на себе кофточку. — Они уже несколько раз пытались отобрать у детей студию. Однажды даже чуть на заварили меня с детьми внутри. У них эти самые китайцы так и таскают по дворам тележку с газовой сваркой.
— А откуда здесь китайцы? — перебил ее Воронцов. — Может быть, это вовсе и не китайцы, а какие-нибудь таджики?
— Да нет же! — Даже пристукнула по земле палкой Троицкая. — Именно китайцы! Они здесь у них обосновались уже давно. Думаю, что живут на нелегальном положении. Но у Колотова хорошие связи со всей здешней милицией. Вы обратили внимание, как там прогуливался постовой? Милиция у них в роли чуть ли не личной охраны! Во, до чего докатились! Я как-то пыталась жаловаться местному участковому. Так он меня даже и слушать не стал. Говорит, мол, все по закону. А какой же это закон, когда живого человека в подвале замуровывают?!.
— Вы мне вот что скажите… — остановил ее Виктор Петрович. — Сегодня-то на каком основании они все это проделали?
— А бог его знает… Они мне никаких документов не предъявляли. Просто так взяли — и замуровали! Кажись, в прошлом месяце какой-то суд был, но я на него не ходила, и мне никаких решений никто не присылал…
— Все понятно. — Виктор Петрович поднялся со скамейки и спрятал блокнот с ручкой в карман. — Я вас попрошу сидеть здесь спокойно и никуда не отлучаться.
Нормального разговора с представителями управы, как и предполагал Воронцов, не получилось. Когда он вплотную приблизился к «сладкой парочке», крашеная брюнетка сразу ощетинилась, готовая броситься в бой в любой последующий момент. А мужчина с бабочкой начал как-то странно покачивать бедрами, словно исполняя на помосте латиноамериканскую румбу.
