Сами они объясняют это тем, что в публикации содержится призыв реформировать РПЦ МП: ликвидировать ее как единое бюрократическое целое и преобразовать в некую конфедерацию независимых самоуправляющихся приходов. То есть жалобщики как бы пытаются подняться над областью оценочных суждений и подвести под свои претензии как бы правовое основание: призыв к ликвидации законно действующего религиозного объединения незаконен.
Правда, депутаты на этой «твердой правовой позиции» не удерживаются и тут же вновь соскальзывают в область чувств и прочих тонких материй. Депутат от как бы оппозиционных «эсеров» Татьяна Москалькова считает публикацию «вызовом всему обществу, православному государству», покушением на нравственные ценности нашего общества, «поруганием» православной конфессии.
Я не буду писать донос Бастрыкину на депутата Москалькову, назвавшую РФ «православным государством» и тем самым покусившуюся на основы конституционного строя (по Конституции РФ все еще остается государством светским). Право любой Москальковой, как и любого «православного историка» Михайлова, публично выступать против основ конституционного строя для меня священно и неприкосновенно. В демократическом государстве каждый имеет право не только выражать несогласие с основами конституционного строя, критиковать их, но и предлагать любые изменения этих основ. С единственным ограничением: если сделать это не предлагается путем вооруженного восстания. Любые другие средства – агитация в СМИ, использование выборных процедур, массовые акции давления на власть – являются законными.
Точно так же в демократическом обществе любой имеет право критиковать любые общественные институты и призывать к их ликвидации либо изменению. Но именно это право наши депутаты-жалобщики и отрицают. Причем не по глупости или правовой неграмотности. Их позиция осознанна и посвоему логична: РПЦ МП как общественный институт является одной из опор существующего государства, ее критика или попытки реформирования могут это государство ослабить, а потому должны им пресекаться. Эта логика основывается на вполне завершенном идеале общественного устройства, при котором власть может ограничивать критику тех или иных общественных институтов исходя из своих представлений о целесообразности. Это не значит, что в таком обществе будет запрещена вообще всякая критика официальных позиций (как при классическом тоталитаризме), но право на нее не гарантировано, а зависит от усмотрения власти. При желании власть может любую точку зрения объявить вне закона.
Выстроенное в течение десятилетия антиэкстремистское законодательство является готовой «правовой базой» для подобной системы. Политическая и идеологическая борьба в том и состоит, что ее участники стремятся сформировать в обществе «негативное отношение» к своим противникам, распространяют «негативную информацию» о них. При желании – уже статья о разжигании.
Верховный суд даже может принять для Европы постановление о том, что критика политических организаций, идеологических и религиозных объединений сама по себе не является разжиганием вражды. Это ни в коей мере не помешает путинским следователям и судьям выискивать признаки разжигания в любом отдельно взятом конкретном случае такой критики. Да, вообще не является, но в данном случае…
Путинские следователи и судьи уже прошли прекрасную школу выворачивания наизнанку любого закона. И они твердо знают, что поставлены не защищать закон, а подстраивать его под текущие нужды действующей власти. И уверены в полной безнаказанности.
Резиновые формулировки законов плюс их соответствующая трактовка полицейской и судебной властью – это и есть наше сегодняшнее «правовое поле». Пытаться переиграть нынешний режим на этом поле бессмысленно. С таким же успехом арестованный по статье об «антисоветской пропаганде с целью подрыва и ослабления существующего строя» мог доказывать следователю КГБ, что критика недостатков не подрывает и ослабляет, а, наоборот, «лишь укрепляет наш родной крепостнический строй». Единственно возможный тут способ противостояния – гражданское неповиновение.
Обращает на себя внимание, что подписавшие депутатский донос – не последние люди в путинском истеблишменте. Значит и среди прокуроров и следователей таких немало. Значит и среди судей такие найдутся. Наш истеблишмент полон людей, утробно ненавидящих свободу и готовых запрещать все подряд не за страх, а за совесть. По собственному внутреннему убеждению. От них уже на всю страну воняет фашизмом.
Особенно опасно то, что они перестали этого стесняться. Перестали стесняться чего бы то ни было. И их перестали сдерживать. Госдума откровенно демонстрирует торжествующее ликование, настоящую животную радость по поводу гибели усыновленного российского мальчика в США. Брежневская геронтократия все-таки не позволяла своим шавкам такого. Все-таки думала о своем солидном, респектабельном имидже. До недавнего времени такого не позволял своим холуям и Путин. Дорожил реноме взвешенного политика. Сейчас перестал.
Ему даже можно посочувствовать. Человек, видимо, пережил личную драму. Когда шпана из питерских подворотен превратилась в сказочно разбогатевших гангстеров, овладевших властью над огромной страной, она долго надеялась быть принятой за своих в мировой элите. Но оказалось, что им вежливо улыбаются, но за равных не принимают, внутренне презирают. Это болезненное разочарование. Поэтому Путин сейчас чрезвычайно опасен. Это очень больно раненый зверь. И он отлично знает, что на любом историческом ухабе ему тут же вспомнят и его нарисованные проценты, и много чего еще. А опереться внутри страны он уже может лишь на откровенных мракобесов и фашистов. И все больше попадает в зависимость от выращенных им хунвэйбинов.
23 февраля 2013 г.Пропускаемый через Думу закон об оскорблении чувств верующих попытался проанализировать системный либерал Александр Верховский. «Системный либерал» в данном случае – это не обидный эпитет. Я подразумеваю человека, который хочет не изменить основы системы, а лишь частично ее гуманизировать и с этой целью пытается «конструктивно взаимодействовать с властью». С этой точки зрения и ярый идеологический антилиберал Максим Шевченко тоже системный либерал. Так вот, системный либерал Верховский долго (и довольно уныло) рассуждает о том, какая разница между «грубым нарушением общественного порядка» и «выражением явного неуважения к обществу», между «оскорблением чувств» и «унижением достоинства», что такое «осквернение», а что такое «мировоззренческая символика и атрибутика».
В итоге он констатирует, что так и не может ответить на вопрос, зачем властям понадобился новый закон. Ведь практически любое публичное выступление, вызывающее неудовольствие клерикалов, можно подвести под уже действующие статьи. Правда, прогноз Верховский все же делает, и прогноз этот неутешителен: при нашей удручающей практике правоприменения, когда суды не утруждают себя «никаким разумным доказыванием», количество произвольных приговоров с принятием нового закона только возрастет. Властям будет легче маскировать произвол, рассредотачивая его по разным статьям.
А вот Антону Ореху и без казуистики очевидно, что новый закон и был придуман именно для того, чтобы можно было карать за любое действие или высказывание, пришедшееся не по нраву верхушке РПЦ и православным фанатикам. Очевидно, что он призван задним числом подвести псевдоюридическую базу под абсолютно беззаконную судебную расправу над девушками из Pussy Riot. Добавлю от себя: закон этот призван придать дополнительную уверенность ульяновской полиции, хватающей людей за распространение на Пасху листовок с портретом Маркса и надписью «Воистину Маркс». Чтобы ей, полиции, не надо было особенно заморачиваться, «давая правовую оценку действиям данных лиц» и «определяя, что именно подразумевалось под надписью». Ну и конечно, новый закон может пригодиться, чтобы довести до обвинительного приговора дело об «иконах Pussy Riot».
Это дело тянется уже довольно давно. С тех пор различные суды уже несколько раз решали, что изображение «иконы Pussy Riot» не является ни разжиганием религиозной вражды, ни оскорблением чувств верующих. Однако каждый раз эти решения обжалуются властями и отменяются вышестоящими инстанциями. То есть власти преисполнены решимости любой ценой продавить запрет «икон Pussy Riot». Окончательного решения еще нет, но Роскомнадзор уже грозит судебным иском о закрытии Граням. Ру, в чьем разделе блогов я разместил изображение этой иконы.
Я хочу довести до сведения тех, кто утверждает, что иконы Pussy Riot оскорбляют его чувства: это мои чувства глубоко оскорблены. Оскорблены маниакальной садистской жаждой организаторов процесса над Pussy Riot во что бы то ни стало расправиться с девушками за более чем мирный и никому на самом деле не помешавший протест против клептократической олигархии и сросшейся с ней верхушки РПЦ. Оскорблены глумлением над законом, наглым жульничеством наперсточников в прокурорских погонах и судейских мантиях. Оскорблены одобрением этого жульничества со стороны так называемой православной общественности. Наконец, мои чувства оскорблены тем явлением, которое системный либерал Верховский деликатно называет «экспансией религиозных понятий в нашу светскую правовую систему». Для тех, кто не понял витиеватого выражения, поясняю: это когда суды светского государства XXI века руководствуются историческими решениями Трулльского собора.
