— И Сталин опять подписал? В том числе и своему будущему разоблачителю? Скажите, ну что могла дать эта борьба двуличных с двуличными, этот Пленум двуличия?
— Да, но именно этот Пленум впервые сказал нечто внятное о том, что происходит в стране. Он принял постановление с очень длинным названием: «Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии, о формально-бюрократическом отношении к апелляциям исключённых из ВКП(б) и о мерах по устранению этих недостатков». Но, конечно, это постановление, говорившее о терроре в завуалированной форме, не могло его остановить. Для этого нужно было разорвать связку партократия — НКВД [274], которая приняла формы опасной консолидации на уровне местных организаций. И прежде всего из этой связки нужно было убрать Ежова [275]. Бывший партийный работник Н.И.Ежов стал наркомом внутренних дел в октябре 36-го года. Поначалу вся его деятельность на новой должности свелась к аресту примерно четырех тысяч троцкистов и зиновьевцев. Но когда ему было позволено арестовать Тухачевского, Якира, Уборевича и других видных военачальников, затем членов и кандидатов в члены ЦК, а накануне июньского Пленума — заместителей председателя Совнаркома Рудзутака и Антипова, то есть фигуры первого ряда, НКВД, как любая карательная система во всех странах и во все времена, стал входить во вкус. Теперь уже кругом мерещились затаившиеся враги. Стремительно наращивая масштабы репрессий, Ежов давал понять, насколько партии и стране нужен он, нужен его репрессивный аппарат [276]» (“Комсомольская правда”, 19 ноября 2002 г.).
«Когда Сталин принял решение остановить НКВД?
— Обычно считается, что побудительным толчком к этому стал внезапный арест в июле 38-го года В.Я.Чубаря, заместителя председателя Совнаркома, то есть самого Молотова. Это серьёзно нарушило баланс сил в Политбюро: из 15 голосов сталинская группа располагала семью, после ареста Чубаря осталось только шесть.
— Но ведь это и была та самая Комиссия для разрешения вопросов секретного характера, которая, вопреки новой Конституции, узурпировала власть в стране!
— Совершенно точно. В эту комиссию входил и Ежов. То есть борьба началась уже на самом верху пирамиды. И когда НКВД убрал из «семёрки» Чубаря, Сталин решил сделать Ежову второе предупреждение.
— А первое? Вы ничего не сказали о первом.
— Ну первое Ежов принял с большим счастьем: в апреле 1938 года его назначили «по совместительству» ещё и наркомом водного транспорта. Второе предупреждение было сделано в августе: Сталин и Молотов целых четыре часа убеждали Ежова согласиться на кандидатуру Л.П.Берия в качестве своего первого заместителя. И вот третий, последний акт этой долгой процедуры: 23 ноября Ежов опять вызван к Сталину, где уже находились Молотов и Ворошилов. Мне пришлось держать в руках документ, который Ежов писал явно под их диктовку. Написан он на трёх страницах, все разных размеров, то есть хватали первые подвернувшиеся под руку бумажки и подсовывали их Ежову, лишь бы тот не прекратил писать. Формулировка его отстранения от должности меняется дважды: видимо, он сопротивлялся, возражал. А надо-то было вырвать от него решение уйти «по собственному желанию»! Тут же пишется проект постановления, который звучит как гарантия: «Сохранить за т. Ежовым должности секретаря ЦК ВКП(б), председателя Комиссии партийного контроля и наркома водного транспорта». Наконец заявление написано и подписано: «Н. Ежов». Вот с этого и началось устранение «ежовщины». Политбюро послало на места телеграммы с прямым текстом: немедленно прекратить репрессии и распустить «тройки». Снова, перехватив инициативу, сталинская группа уже в конце 1938 года добилась проведения первых судебных процессов над работниками НКВД, обвинённых в фальсификации и надуманности дел, по которым почти целый год судили, ссылали и казнили тысячи людей. Так удалось остановить большой террор.
— И началась, как я понимаю, вторая волна репрессий, «террор мщения», обрушенного теперь уже на головы инициаторов большого террора? Но ведь несчастье в том, что из этой спирали насилия страна уже так и не вышла. В самом деле, лучше бы Сталин отклонил пробный шар Эйхе с риском для собственной жизни, чем допустил такое в масштабах страны.
— А остановило бы это большой террор? Да, несомненно, положительная резолюция Сталина на записке новосибирского партсекретаря не просто его чудовищная ошибка, но и преступление [277]: первый секретарь ЦК партии фактически разрешил партократии создавать свои военно-полевые суды. Поэтому ответственность за развязанный в стране террор со Сталина не снимается. При всём том инициатором террора был не он — инициаторами были другие. Значит, мы обязаны проверить и альтернативную версию: а если бы не эта личная ошибка, это личное преступление Сталина, что ждало бы страну? Честно говоря, думаю, что наше прошлое было бы ещё мрачней. Сметя сталинистов вместе с их реформами, партократия установила бы такой лжереволюционный [278] антинародный режим, что обуздать его наверняка стоило бы ещё больших жертв [279].
— Пока велась идеологическая борьба двух миров, всё время говорилось о нескольких миллионах сталинских жертв. Готова ли сегодня историческая наука ответить, сколько в действительности людей попало в жернова репрессий?
— До конца ещё нет, но пределы катаклизма уже ясны. Российские и зарубежные историки сходятся сегодня на том, что две волны террора унесли триста — четыреста тысяч жизней. Естественно, первая намного больше, чем вторая» (“Комсомольская правда”, 20 ноября 2002 г.).
Это — ещё не вся правда о той эпохе. Вся правда просто не может вместиться в объём настоящей записки.
Итог противоборства разных составляющих власти на конец 1930-х гг. был таков:
· «идейные» марксисты в своём большинстве были выкошены;
· масоны утратили публичную власть и свернули публичную деятельность;
· масоны внутри страны вынуждены были затаиться и готовиться к конспиративной деятельности;
· перед этим масонство успело выкосить значительное количество наиболее квалифицированных профессионалов во всех отраслях хозяйства и в сферах жизни общества, чем нанесло очень большой ущерб большевизму и СССР, подорвав потенциал его дальнейшего развития;
· безъидейная бюрократия признала в И.В.Сталине своего «хозяина», и это слово на долгие годы стало иносказательным обозначением “вождя” в кругах бюрократии, которая с ещё большим ражем в трепете перед ним и ненависти к нему стала творить культ его личности для того, чтобы обратить И.В.Сталина в своего заложника, изолировать его от народа и покрывать свою как бы политику его авторитетом;
· мировое масонство взяло курс на организацию войны гитлеровской Германии и СССР, основным назначением которой стало:
O дискредитировать на будущее какой бы то ни было национализм (на примере зверств гитлеризма),
O привести большевизм к катастрофе государства в войне и возродить в СССР масонский режим;
· внутреннее масонство стало готовить поражение СССР в войне с Германско-Японским блоком.
И.В.Сталин, понимая происходящее, начал готовить страну к войне, но наряду с этим были предприняты и меры к тому, чтобы вместе с гитлеровской Германией (другой Германии тогда не было) выйти из этого сценария мировой политики, направленного прежде всего против народов обоих государств. К сожалению Гитлер нарушил договорённости и напал на СССР, и это не было провокацией военщины Германии, которая проявила свою агрессивность помимо воли Гитлера.
Одной из главных причин военной катастрофы 1941 г. было то, что командующий Западным особым военным округом генерал Д.Г.Павлов не выполнил директиву Генштаба от 18 июня 1941 г. о развёртывании войск в соответствии с планом прикрытия государственной границы. Более того, как показывает детальный анализ хода военных действий на Советско-Германском фронте, Д.Г.Павлов был не единственный пособник вермахта среди высшего командного состава. “Странности” в поведении командования, ведущие к поражениям, прекратились только в 1943 г. после того, как итоги Сталинградской битвы показали, что Германия не в состоянии разгромить СССР.
Хотя в начальный период войны вермахт и его командование обладали массовым реальным опытом ведения современной войны, а Вооруженные Силы СССР и их командование таким опытом ведения боевых действий не обладали, но поток действительного неумения управлять войсками в начальный период Великой Отечественной войны в ряде случаев был маскировкой единичных актов целенаправленного саботажа ведения боевых действий.
Генерал Д.Г.Павлов в июле 1941 г. попал под следствие и был изобличён в измене, хотя ему удалось на суде списать свои изменнические действия на неумышленную халатность, что позволило уйти от ответственности другим участникам второго слоя военного заговора, который не был вскрыт и ликвидирован в 1937 — 1938 гг. Но освещение этой темы не входит в тематику настоящей записки.
