– Это доказывает, что правительство наше относится к народу, судьбой которого оно распоряжается, по всему судя, как к инородному телу, не считая нужным вкладывать в него деньги. И как чада преступной приватизации, прятавшиеся под личиной «новорусских», вывозили миллиарды долларов за границу, подпитывая чужую жизнь, так и оно поступает. И те деньги были награбленные, и эти, похоже, тоже не заработаны трудом праведным. Те были отняты у народа настоящего времени, по миллиону в год отправляя его в могилу, эти – у потомков безудержным опустошением недр, которое сделалось едва ли не единственной доходной статьей. Так что и у будущего России перспективы невеселые. Пособие для детей, как и пенсии для престарелых, можно и прибавить, но ведь это же не в рамках государственной программы сбережения народа – такой программы нет! А есть только безуспешные попытки угнаться за инфляцией.
– По-прежнему не уменьшается, а даже углубляется гигантская пропасть между богатыми и бедными. Такой, пожалуй, нет ни в какой другой стране. На одном краю – абрамовичи с их неслыханным богатством, на другом – миллионы людей, которые еле сводят концы с концами. И при этом у нас сохраняется так называемая плоская шкала налогообложения. То есть процент налогов берется одинаковый – с олигархов и с бедняков. Это лишь только у нас так! Единственная страна в мире. Сколько бьется против этого КПРФ, сколько говорил об этом в своих выступлениях Геннадий Зюганов – все бесполезно. Недавно я слышал, как Е. Примаков в телевизионном интервью тоже возмутился этим. Но ведь ничего не меняется – упорно блюдут явную несправедливость!
– Тут, пожалуй, тайны особой нет. Когда в конце 1999-го для будущего президента отворились двери во власть, взамен у него были потребованы определенные обязательства сбережения – разумеется, не народа, а олигархической верхушки, устроившей нам занимательную жизнь. Гарантии статус-кво более чем несправедливого порядка. Наверняка названы были и имена неприкасаемых: в первую очередь это, конечно, «семья», а также Чубайс, Абрамович, вполне возможно, что и Швыдкой, потому что уж больно он оберегаем, несмотря на всю его вызывающую деятельность в культуре, бросающую неприятную тень и на самого Верховного… Теперь они – «наше национальное достояние», «наше все». И уж коли остались льготы у стариков (проезд в трамвае, какие-то отдельные удешевленные лекарства), то они обязаны быть и у толстосумов. В виде одинакового процента налогообложения. А как иначе? Мы же не какая-нибудь там Швеция или Норвегия, где богатые отчисляют в казну до семидесяти и больше процентов от своих доходов, чтобы не было бедности, – у нашей власти своя масть.
Недавно прочитал я в газете повествование о том, как трудно живется семье Абрамовича в Лондоне. Бедный, бедный Роман Аркадьевич, не позавидуешь ему. Был у него в личной собственности один «Боинг», дешевый, за 40 миллионов фунтов стерлингов (для несведущих поясню, что фунт тянет намного больше доллара), да притерся, примелькался, пришлось приобретать другой, «Боинг-767» – за 56 миллионов, отделанный красным ореховым деревом и расписанный золотом, с ванной комнатой и прочими «безделушками». Пришлось и на яхту потратиться, какой не было ни у Онассиса, ни у кого другого во всей вселенной. А потом еще покупать за свои кровные «Челси», футбольный клуб… Жену, правда, взял из русских золушек, стюардессу, в управление дали самую дикую российскую окраину, и тоже из золушек – Чукотку. А это ведь даже и на «Боинге-767» не ближний свет. Семье в одних стенах не удается пожить: апартаменты и дворцы в Англии, и во Франции, и где только нет. Бомжи, словом, без определенного места жительства. Жене и мужу в одном лимузине не прокатиться: а вдруг подорвут, как чуть не подорвали там же, в Лондоне, Березовского… Дети лишены счастья говорить на родном языке, совсем чужое королевство, знаете ли… Свободой и не пахнет, ни шагу без охранников, их вместе с прочими служителями насчитывается в общей сложности как не столько же, сколько было в войске Дмитрия Донского на Куликовом поле. Ежедневно приходится заметать за собой следы и менять номера мобильных телефонов, чтобы не засекли передвижение со спутников. И десятки, сотни всяческих других неудобств. Не жизнь, а слезы.
А тут еще Владимир Владимирович недавно вновь рекомендовал Романа Аркадьевича быть хозяином Чукотки. Что делать?! Какая-никакая эта Россия, а с нее началось, она дала роскошную путевку в жизнь, приходится помогать.
– Вы сейчас говорили о преуспевании Абрамовича и его супруги, а вот в родной вашей Иркутской области недавно голодали рабочие Бирюсинского гидролизного завода. Это же надо: голодовкой людям приходится выбивать законную, заработанную зарплату. С апреля людям не платили ничего почти до конца года! И вместе с отцами и матерями готовы были участвовать в голодовке даже школьники. Горько, что невыплаты зарплаты в стране опять начали учащаться – не только так называемым бюджетникам. Не говоря уж про мизерные размеры этой зарплаты. А теперь вот грядет новый (и большой!) рост жилищно-коммунальных платежей, растут цены. На что же, спрашивается, жить людям? И где жить, если с так называемой ипотекой на приобретение жилья тоже творится нечто, людям не вполне понятное. Нет же у абсолютного большинства таких огромных денег, чтобы приобретать жилье! Что же, в бомжи подаваться? Государство, похоже, почти полностью сбрасывает с себя эту обузу…
– А тут уже совсем иные слезы. Не слезы пресыщенности и обжорства, а слезы обманутых и униженных. Власть научилась в пожарном порядке гасить конфликты, подобные голодовке бирюсинцев. Вот видите: и заместитель Генерального прокурора прибыл на место происшествия, и из областного бюджета были срочно выделены деньги на зарплату. Но она, власть, научилась только гасить, а не устранять самую возможность появления подобных конфликтов. Даже собаки, брошенные хозяевами, стали в последнее время сбиваться в стаи по городам нашим и весям и нападать на тех, в ком они видят виновников своего одичания, – чем люди, доведенные до отчаяния, хуже?!
Вот ведь какие приходится приводить доводы, вот куда сместилась ось справедливости!
У меня такое ощущение, будто народ все больше и больше отслаивается от государства, подобно коре на дереве, которое не заглублено в почву. Много безработных, но есть и работающие, однако и они не чувствуют себя уверенно, потому что ствол государственности расшатан и хоть и пытается клониться в родную сторону, да ветры все решительней отшатывают его в чужую. Все носит «погодный», временный, ненадежный, вопросительный характер: что спасем и что развеем по ветру? Что обратим в пользу и что во вред? Народ, а вернее, сохранившиеся остатки народа, который еще недавно был единой твердыней государства, не доверяет власти, власть смотрит на него как на социальную головную боль, для которой все средства хороши, лишь бы ее снять. А потому то выдумает ипотеку, которая и звучит как обманка, подобно приватизации, то еще что-нибудь, и разучилась говорить с народом на одном языке. Между народом и властью нет уже ни кровного, ни духовного родства. Это не только разные общественные классы, но и разнонаправленные, разноязыкие, друг друга понимающие плохо, с противоестественными и корыстными, как у Абрамовича с Чукоткой, попытками братания. И сближения, и понимания между ними не может быть до тех пор, пока одни не перестанут смотреть на Россию как на постылую жену и бегать за утехами к любовницам, а другие в Отечестве своем не сбросят с себя клеймо изгоев.
Январь 2006 г.Виктор Кожемяко: Не останется ли в конце концов Россия без русской культуры? На эту тему, Валентин Григорьевич, мы с вами уже говорили. И всегда с большой тревогой. Но вот идет время, а тревога, по-моему, не уменьшается. Положение в культуре нашей страны за истекший 2005 год по-прежнему вызывает очень тяжелые чувства. Так у меня. А у вас?
Валентин Распутин: И у меня эти чувства, разумеется, не легче. Процесс полным ходом идет по тому направлению, которое ему задано. Вот я сейчас эту фразу о «процессе» произнес и понял, что в ней совсем не осталось иронического смысла (помните знаменитое горбачевское «процесс пошел»?) – одна только твердокаменная правда. Да и какие могут быть перемены, если фигуры, уродующие культуру, чувствуют себя при этом «исполнении» прекрасно и своего усердия нисколько не сбавляют – стало быть, знают о незыблемой поддержке вверенного им «так держать».
– Недавно по телевизору Иосиф Кобзон, возглавляющий в Госдуме Комитет по культуре, огласил такую шутку «со значением»:
Только спьяну или сдуру
Средств жалеют на культуру.
И средства, ничего не скажешь, действительно важны. Когда из-за недостатка денег закрываются сельские библиотеки и клубы, бедствуют музейные работники, нищенствуют художественные и музыкальные школы, – это, конечно, очень горько. Но есть еще одна сторона дела, о которой нельзя не думать. Когда говорят о средствах на культуру, мне хочется спросить: а на КАКУЮ культуру? Или даже так: а что вы имеете в виду под культурой, какой смысл вкладываете в это понятие? Потому что на многое из называемого сегодня культурой никаких средств, может быть, совсем и не стоило бы давать. Однако именно такая «культура» нынче у нас процветает в ущерб другой, настоящей. Не так ли?
