Это давало ему возможность присмотреться и набраться практического опыта.
Так что нет никакого несоответствия между теми умственными способностями, которые Ельцин проявлял в должности президента, и его детством и юностью. Но надо понять вот что.
Неспособность Ельцина разобраться в вещах, более или менее абстрактных, требующих специальных знаний или самостоятельного анализа фактов общественной и производственной жизни, не означает, что он был какой-то юродивый или неполноценный.
В быту, в отношении личных конкретных дел он был вполне сметлив и понятлив. Более того, думаю, что он был для многих симпатичным приятелем и мог легко поддерживать беседу о женщинах, спорте, выпивке, деньгах, личных и семейных делах, то есть о том, о чем люди обычно говорят в 95 % случаев. В разговоре о предметных вещах он никому не мог казаться глупым, да и не был им, а беспредметной болтовни в отличие от Горбачева он без бумажки просто не вел. В принципе, по своему уму это был нормальный, сметливый мужик, но не на том месте и не с тем характером и амбициями.
Люди, которые занимались Делом, непременно разделят мое мнение о том, что настоящие, толковые работники никогда не хвалятся ни самим процессом работы, ни ее длительностью. Это не имеет для них значения. Объектом гордости для них может быть только конечный результат. Скажем, токарь будет выглядеть смешным, если будет хвастаться тем, что он двужильный, что непрерывно работает весь день до ночи — спит по четыре-пять часов в сутки, а все остальное время точит и точит. «Кому это надо, — удивится специалист, — кому надо, чтобы ты не спал? Покажи лучше, что ты сделал: сколько и какого качества?»
Сам факт хвастовства работника умением длительно работать или жалобы его, что он работает много, — это надежная характеристика паршивого работника.
А Б. Н. Ельцин в мемуарах своим трудолюбием и выносливостью хвастается непрерывно, но от вопроса о конечном результате своего труда уходит, даже если этот вопрос ставится в лоб:
«У меня никогда не было особого желания подсчитывать свои успехи и достоинства в роли первого секретаря. Не делал этого даже после выступления Лигачева на XIX партконференции, когда он твердил: "Борис, ты не прав" — и утверждал, что я завалил работу в Свердловске». Отметим, что и во главе России он никогда не отчитывался перед народом в результатах, непрерывно вешая избирателям лапшу на уши сентенциями типа «необходимо дальнейшее расширение углубления реформ».
Для массы руководителей промышленности и сельского хозяйства вышеописанного поведения уже вполне достаточно, чтобы отказать Ельцину в приеме на работу в свои хозяйства на любую должность, кроме дворника, — и то если руководит дворниками крепкий завхоз.
Тем не менее давайте рассмотрим эпизоды трудовой биографии Ельцина, которые он сам считал достойными упоминания в мемуарах.
Наиболее полезным делом его жизни надо, пожалуй, считать баньку, которую он построил деду в обмен на часы. Часы в то время очень ценились и были предметом шика, что, впрочем, не помешало Боре проиграть их в карты. Но банька, надо думать, деду послужила.
Остальная его трудовая деятельность — это либо наглая показуха, либо анекдот.
Вот Борис Николаевич работает строителем.
То он пытается сдать дом, а в доме двери неправильно установлены, а специалист Ельцин этого не заметил. Тогда он организует штурм и сверхурочную работу. То он пытается сдать камвольный комбинат, но оказывается, что у специалиста Ельцина чертеж «затерялся» и он не сделал переход между цехами. Опять героический штурм и работа сверхурочно.
Настолько был «ценный» работник, что за один год успевал получить 17 выговоров от управляющего трестом. А надо сказать, что в тогдашней табели о наказаниях выговор — это подготовка к увольнению (работника можно было уволить после вынесения ему двух выговоров). Но тщетно бился управляющий, пытаясь уволить Ельцина, тщетно подавал на него в суд, тщетно обивал с этим вопросом порог горкома. Там уже сидел друг Ельцина, второй секретарь горкома Моршаков, он Бориса Николаевича в обиду не дал. В конце концов управляющему удалось выпихнуть Ельцина из треста на должность с повышением — главным инженером домостроительного комбината.
Решителен
Будучи строителем, Ельцин научился пускать пыль в глаза, что незаменимо для работы партийного функционера. То он дом за пять дней смонтирует, что страшно дорого и никому не нужно, но шуму-то сколько! Ельцин! За пять дней! То вдоль ряда строящихся домов проложит рельсы и пустит по ним краны — передовой метод! Но дело в том, что если бы он при таком удачном расположении объектов попытался заставить слесарей демонтировать и переносить краны, то они бы просто не дали этого сделать, настолько сей «передовой метод» очевиден.
Вот, собственно, и все упомянутые им трудовые достижения строителя. На должности секретаря обкома возможностей для показухи у Ельцина стало больше.
В стране было принято решение в течение десяти лет ликвидировать бараки. Для этого жителям бараков нужно было дать жилье. Что в те годы должен был сделать Ельцин как руководитель области? Правильно. Создать новые строительные тресты, «выбить» у Москвы под эту программу деньги и материалы.
А в то время это было нетрудно, так как дефицита бюджета не существовало и под государственные программы и Госплан, и Госснаб все выдавали. Но это нужно было работать и работать десять лет. Ельцин находит гениальный по наглости путь. Он договаривается с приятелями в ЦК КПСС о том, чтобы на него год не принимали жалоб, забирает у предприятий Свердловска все квартиры, которые они за год построили для себя, переселяет туда жителей бараков — и готово!
Пока Лигачев в Томске усиленно строит, Ельцин уже герой — ликвидировал бараки! За год! Растоптав социальную справедливость — ведь предприятия давали квартиры лучшим и кадровым работникам, а в бараках к тому времени жили либо недавно переехавшие, либо бичи. Но слава-то какая! Не за десять лет, а за год, не построив дополнительно ни одного квадратного метра жилья!
Второй подвиг нашего Геракла — дорога Свердловск—Серов.
Вот как он сам описывает проблему: «Расстояние — 350 километров. Итак, где-то нужно найти 350 миллионов рублей, где-то выбить лимиты под строительство, людей, технику в общем, непонятно, с какого бока браться». Как это тебе — строителю — непонятно, с какого бока браться? Ведь это понятно любому колхозному прорабу, ведь это азы строительства! Но не только азы — еще и муторная работа, требующая выдержки и настойчивости. А работник Борис Николаевич, как вы уже поняли, крайне паршивый. И он делит участки дороги между предприятиями, чтобы они из своих средств и материалов, своей техникой и людьми построили эту дорогу. Предупредив, что если кто не успеет к сроку, то он этих руководителей предприятий вывезет на их недостроенный участок и там, в тайге, выбросит. Так и сделал.
Тут надо понять следующее. В те годы ни одному предприятию ничего лишнего не давали. Строит предприятие цех или дом, ему давали сталь, цемент, деньги, но ровно столько, сколько нужно для этого строительства. И если им строить дорогу, то надо прекращать строить дома и цеха, «заморозить» эти объекты, гноить уже полученное оборудование на складах. Более того, каждый руководитель, направляя материалы не туда, куда они выделены Госснабом, совершал преступление и становился под угрозу суда. Но видимо, угроза самодура-Ельцина была сильнее. Дезорганизовав работу промышленности области, он заставил для собственной славы и отчета построить дорогу именно таким путем — не прикладывая ни собственных рук, ни ума.
Отметим, что, будучи и председателем Верховного совета, и президентом, он продолжал работать точно так же. Когда Верховный совет назначил В. Черномырдина председателем Совета министров, то радио радостно передало, что Ельцин с ним встретился и они договорились о регулярных встречах каждую неделю.
Как так? Ведь у Ельцина в России всего один подчиненный — Черномырдин. И встречаться с ним раз в неделю? А чем же народный любимец собирался заниматься в остальное время?
Мы уже догадались, что в школьные годы Боря был переростком и, очень вероятно, второгодником. Это не могло не унижать его и не вызвать стремления как-то отличиться. Кроме того, он не был военным сиротой — отец его был большим начальником и «на броне», то есть его не призвали в армию, мать не работала.
По тем временам это были весьма обеспеченные люди. У Бори не было оправдания своей неполноценности. Такая ситуация могла на каждого повлиять по-разному, но Борю она сделала, во-первых, злобным, во-вторых, дерзким до бесстрашия. Где-то его бесстрашию, конечно, помогала его глупость, но все-таки бесстрашие правильнее будет считать самостоятельной чертой характера Ельцина. И вся его биография пронизана примерами дикой, бессмысленной злой дерзости, часто откровенно глупой. Причем он это вспоминает с гордостью.
