Постепенно ракетная гонка набирает темпы. Гражданские и военные руководители Соединённых Штатов переводят программу на ускоренное расписание, делая ставку на быстрейшее получение в свои руки «абсолютного» оружия. К весне 1957 года в осуществлении ракетной программы США было занято не менее 100 тыс. человек,
«Апологеты всего американского, — писал Дрю Пирсон, — печально оправдываются, что мы отстали в области ракетостроения потому, что русские начали первыми… Но в Пентагоне, как в какой-то огромной гробнице, хранятся документы, говорящие совсем о другом».
Характерно, что разработка космических проектов в Соединённых Штатах стала с самого начала своего рода привилегией военных. 3 октября 1945 г. на секретном совещании в Бюро аэронавтики военно-морского флота было принято первое решение о возможности и желательности создания искусственного спутника Земли. К началу 1954 года проект получил одобрение высших военных кругов, представители которых сошлись во мнении, что, хотя способы использования сателлита в военных целях представляются пока неясными, его потенциальные возможности в этом отношении заранее оправдывают все предполагаемые затраты. В том же году Калифорнийскому технологическому институту было поручено произвести теоретические расчёты орбиты будущего сателлита, а «Аэроджет компании» — разработать новые виды ракетного топлива. Большие работы по осуществлению проекта были начаты также корпорациями «Норт америкен авиейшн» и «Гленн Мартин компани».
В конце декабря 1948 года министр обороны Форрестол в докладе конгрессу сообщил, что Соединённые Штаты уже в течение двух лет ведут интенсивные работы по созданию ракеты, способной вывести на орбиту искусственный спутник Земли. Приблизительно в то же время официальные военные источники информировали прессу о разработке проекта по созданию космической бомбардировочной станции, с помощью которой предполагалось установить американский контроль над миром. Наконец, в середине февраля 1949 года стало известно, что учёные Соединённых Штатов, работающие в области развития военной космической программы, приступили к непосредственному проектированию пилотируемого космического корабля. В начале 1956 года стало известно и о работах, проводившихся в Соединённых Штатах, по созданию сателлита-шпиона. Проект носил кодированное название «Пайд Пайпер», или неофициально — «Биг Бразер». Название «Биг Бразер» («Большой брат») было заимствовано авторами проекта из книги Дж. Оруэлла «1984 год», рисовавшей полицейское государство будущего, где стоявший во главе его диктатор мог контролировать все дела и поступки каждого человека с помощью расставленных повсюду телекамер, микрофонов и других шпионских приспособлений. Соответственно «Биг Бразер», создание которого было поручено «Локхид эйркрафт корпорейшн», предполагалось снабдить телевизионным оборудованием или специальными фотокамерами, снимающими в инфракрасных лучах, или, наконец, радиолокационной установкой. «Учёные, — писала позднее «Нью-Йорк таймс», — считают, что его нелегко будет сбить русским, особенно если он не последует примеру их собственного спутника и не будет кричать на весь мир:,Я здесь! Я здесь!»».
Правда, против всех этих проектов время от времени выдвигались и возражения. Скептики в конгрессе и Пентагоне предлагали не торопиться, пока не будут представлены доказательства, что расходы, связанные с осуществлением программы по запуску сателлита, окупятся с военной точки зрения. Эти возражения отступили, однако, на задний план, как только среди представителей обоих взглядов возникли опасения, что научные и технические успехи Советского Союза, если они увенчаются запуском спутника Земли, могут привести ко «второму Пирл-Харбору» для Соединённых Штатов в моральном и политическом плане.
С этого времени Соединённые Штаты прилагают все усилия, чтобы первыми прийти к «финишу». Именно они, а не Советский Союз, начинают относиться к космическим исследованиям как в некой гонке с препятствиями.
Страх, что Советский Союз может опередить их в развитии ракетно-космических исследований, постоянно преследовал Соединённые Штаты. «Те иэ нас, кто занимался исследовательской работой, — писал в своём дневнике Дж. Гейвин, — понимали, что если Советам удастся первыми осуществить запуск своего сателлита, то наше психологическое и техническое поражение может оказаться катастрофическим». Престижу Соединённых Штатов, подчёркивалось в одном из меморандумов, представленных министру обороны в августе 1955 года, будет нанесён «сокрушительный удар», если Советский Союз первым запустит свой спутник на орбиту вокруг Земли.
Приведённые примеры неопровержимо свидетельствуют о том, что Соединённые Штаты с самого начала прилагали отчаянные усилия, пытаясь обеспечить себе лидерство в освоении ракетного оружия и в проникновении в космическое пространство. И хотя мотивы, которыми руководствовались Советский Союз и Соединённые Штаты, стремясь в просторы космоса, носили прямо противоположный характер, это не меняет того факта, что Вашингтон потерпел на первом этапе этого соревнования сокрушительное поражение. «Как бы Соединённые Штаты ни уверяли сейчас всех, что… они никогда не думали соревноваться с русскими за первенство в проникновении в космос, — писала «Манчестер гардиан», — подавляющее большинство людей во всех странах, в том числе и в самих США, рассматривают это событие не иначе, как замечательную победу России».
В Соединённых Штатах давались и другие, в известной степени более обоснованные объяснения причин этой победы. К ним относили существующую между различными родами войск непрерывную грызню за «первенство» и процветающую в правительственных учреждениях коррупцию.
Советские спутники и баллистические ракеты, жаловался Дрю Пирсон, не носили опознавательных знаков Красной Армии или Красного флота — на них были «изображены просто Серп и Молот Советской России». В противоположность этому вооружённые силы США никогда не отличались духом единства. Блюстители американских военных традиций считают, что чувство взаимной неприязни между различными родами войск зародилось ещё в те далёкие времена, когда флот позволил себе вздёрнуть на рею брига «Сомерс» сына военного министра за «нарушение субординации и призыв к мятежу». Воздушным силам, когда они появились на свет, не оставалось, естественно, ничего другого, как только образовать третий лагерь.
Но это, так сказать, романтика. В действительности неприязнь между родами войск — это чаще всего не более чем отражение неприязни, существующей между монополиями, которые кормятся за счёт вооружений, поставляемых ими тем или иным родам войск. Явлением побочного характера, но неизбежно сопутствующим непрекращающейся конкуренции монополий за жирный кусок, является коррупция, проникающая во все поры государственного аппарата. Достаточно вспомнить, например, что целый ряд руководителей военного ведомства имел связи с «деловым миром» задолго до своего прихода на официальные посты.
Джордж Маршалл был директором компании «Пан-Америкен эйруэйз»; Джеймс Форрестол возглавлял одну из финансовых компаний империи Диллона; Луис Джонсон был юрисконсультом компании «Пенсильваниа рейлроудс энд Пан-Америкен эйруэйз»; Чарльз Вильсон — президентом «Дженерал моторз»; Нейл Макэлрой представлял интересы гигантской мыльной компании «Проктер энд Гэмбл». Заместитель министра обороны Роджер Кейс был до своего назначения на этот пост правой рукой Вильсона в компании «Дженерал моторз»; министр внутренних дел Дуглас Маккей — крупнейшим оптовиком автомобилей марки «Кадиллак»; первый советник президента по баллистическим ракетам Э. Марфри — одним из служащих компании «Стандард ойл», принимавшим, кстати сказать, в своё время участие в заключении секретного соглашения между его фирмой и «И.Г. Фарбениндустри» о запрещении ввоза и выработки синтетической резины в США, и т. д.
В свою очередь отставные правительственные чиновники, генералы и адмиралы были желанным приобретением для фирм, которые не могли позволить себе роскошь содержать «собственных» представителей в правительственном аппарате. В совете директоров почти каждой авиационной, электротехнической или нефтяной компании можно было встретить отставных высших офицеров, главная ценность которых заключалась в их приятельских отношениях с высшими чиновниками Пентагона. Среди них попадались и такие знакомые имена, как Макартур, Риджуэй, Брэдли. Только в 1955 году на службу «большого бизнеса» перешло более 2000 отставных кадровых военных.
Учитывая всё это, не приходится удивляться и тем откровенным коррупционным сделкам, которыми сопровождалось осуществление программы по созданию ракетного оружия. В качестве примера можно сослаться на историю заключения контракта по передаче управления и обслуживания ракетоиспытательной базы на мысе Канаверал компании «Пан-Америкен эйруэйз». Приказ о совершении сделки был подписан в декабре 1953 года помощником министра военно-воздушных сил Р. Льюисом. В сентябре 1955 года Льюис подал в отставку, чтобы буквально на следующий же день объявиться в роли вице-президента упомянутой выше компании с солидным заработком в 28 тыс. долл. в год плюс «дотации», плюс 15 тыс. акций компании, приобретённых неизвестно на какие средства. Подобные примеры можно продолжить до бесконечности. Любопытно, однако, что сами жертвы коррупции и соперничества придерживаются особой позиции. Обвинения в коррупции они, как правило, с негодованием отвергают, относя их за счёт обычной зависти, готовой, как известно, всегда подозревать плохое даже в самых трогательных человеческих отношениях. Что же касается обуревающего армию, ВВС и ВМФ взаимного желания подставить друг другу подножку, то оно также представляется им вполне отвечающим духу американского образа жизни.
