И вряд ли стоило бы оспаривать авторов такого чтива, если бы женщине отводилась роль подлинного друга, каким она и должна была стать в браке. Но идеологи тех лет, распинавшиеся об американке как о незаменимом «консультанте и друге своего супруга», утешителе его печали, чутком предвестнике опасности, стремились хоть в какой-то степени компенсировать отсутствие у женщины привилегий, которыми пользовались представители «сильного пола». Активная социальная роль в обществе женщине, как и ранее, категорически возбранялась, несмотря на ее превозносимые моральные достоинства.
«Каким образом американская женщина может продемонстрировать свой патриотизм?» — под таким заголовком «Годис» объявил конкурс на лучшее сочинение. Вознаграждение — 50 долларов — заработала некая сметливая Э. Везерел, лучше других соискательниц награды изложившая соображения на предложенную тему. Правда, не свои, а мужа. Последний, по ее словам, «тонко подметил», что лучшее проявление женского патриотизма — «оставаться дома с Библией в руках». Верная супруга призналась журналу, будто никогда раньше не понимала столь глубоко этой простой истины, так отчетливо сформулированной ее патриотично настроенным мужем. Сие «признание» и было соответственно оплачено пятьюдесятью долларами. Это ли не пример для подражания другим американкам? Пример, суть которого — почаще прислушиваться к советам истинных патриотов Америки. Разве они не правы, утверждая, будто женская природа может быть реализована исключительно на поприще деторождения и ни на каком ином, не считая, конечно, обслуживания супруга?
Сколько же слов пошло на то, чтобы заглушить в американках искания беспокойного интеллекта, заставить их поверить в непреложность законов бытия, отведенной им роли, причем так же слепо, как требовалось от них поверить в господа, не ставя под сомнение его существование. Сколько напускного волнения и благородства в речах журнальных проповедников. Как не поверить, например, искренности автора статьи, озаглавленной «Домашние и социальные требования, предъявляемые к женщине»:
«Общество, — пишет С. Фарлей, — устроено таким образом, что достоинство и красота женского характера состоят в правильном понимании, верном и радостном исполнении семейных обязанностей».
До чего же искусно семейные обязанности «проистекали» из самой природы женщины, создавшей ее такой отличной от мужчины!
еще один автор, О. Браунсон, уверял, будто точно осведомлен о психическом складе истинной леди:
«Женская независимость — абсурдная вещь, — заявил он. — Лишь подчиненная женщина может стать компаньоном, создателем уюта, ангелом-хранителем. Но женщина, равная мужчине, — нечто совсем другое. Когда ей предоставляют свободу следовать своим неуправляемым фантазиям и смутным желаниям, ее амбиции и врожденная любовь к власти, не контролируемая со стороны мужчины, превращают женщину либо в социальную аномалию, либо в отвратительного монстра».
Ни больше ни меньше! И все это не в какой-нибудь бульварной газетенке или низкого пошиба издании для мужчин, а в журнале, претендующем на место наставника и советчика американок.
Неудивительно, что и набожность (синоним покорности) считалась настолько важной характеристикой девушки, что всем, кто подыскивал невесту, настоятельно советовали в первую очередь обращать внимание именно на это достоинство. Ну, а о том, чтобы указанное «достоинство» встречалось почаще, заботились журнальные поводыри, дававшие совет за советом. «Как с первых шагов установить правильные отношения с супругом?» Ответ готов:
«Хорошенько следить за собой, чтобы не допустить первого конфликта с тем, кому сам господь и общество дали право осуществлять над вами контроль, — вещает сотрудник журнала К. Джилман. — С благоговением относитесь к его желаниям, даже когда вы сами их не разделяете».
О женских желаниях конечно же ни слова! Их просто не существует. А вот кредо еще одного наставника «прекрасного пола», С. Скриптнера:
«Не высовывайтесь из своего маленького семейного круга в поисках средств для проведения моральных и социальных реформ, — поучает он. — Пусть женщина начинает их с дома».
В хоре хранителей буржуазной морали звучал и голос преподобного отца Стернса, он из числа тех священнослужителей, которые использовали «Годис» в качестве дополнительной церковной кафедры. И он призывал читательниц не мечтать о мирской суете за стенами домашней обители, не искать других наград, кроме похвалы супруга:
«От вас самих зависит, — увещевал он, — будет ли надлежащий порядок оставаться таким, какой он есть, или общество распадется на хаотичные куски».
Так что путь к спасению американки лежит не через соревнование с мужчиной в деловых сферах, а через служение ему. По сути «Годис» узурпировал право выражать общественное мнение о том, что из себя должна представлять «истинная леди», всячески сопротивлялся распространению идей тех американок, которые призывали вести борьбу против женского угнетения и бесправия. Журнал заклинал предать анафеме трактат о женских правах М. Фуллер и книгу «Общество в Америке» X. Мартеню. Эти две смелые американки рискнули назвать вещи своими именами. Истоки рабского положения женщины они нашли в укоренившихся предрассудках относительно ее места и роли в обществе.
«Годис» объявил инакомыслящих «полуженщинами, духовными гермафродитами», заслуживающими самой печальной участи. А «синие чулки» (так называли одиноких женщин, зарабатывающих на жизнь собственным трудом) выставлялись неудачницами, не сумевшими якобы постичь самую необходимую и единственную для женщины науку — науку изучения мужчины. Приветствовались же лишь «женские семинарии» — заведения, где американки получали религиозное воспитание и обучались домашним ремеслам. На остальном ставилась точка — философия, логика, латынь, астрономия и другие предметы объявлялись ненужными, поскольку их знание женщине, мол, применить негде. И кроме того, «излишняя» осведомленность могла просто повредить женщине, подорвать, например, здоровье, испортить внешность и нрав.
Одним словом, ведущий женский журнал прошлого века не оставляет для нас никаких сомнений в своем предназначении — любой ценой тормозить женскую эмансипацию. Редакция усердно отрабатывала не только три доллара стоимости подписки, но и куда более серьезную плату — благожелательность к ее деятельности власть имущих в Америке.
«Годис» был не одинок в этой работе, хотя и считался до последней четверти XIX в. ведущим изданием для женщин. Его активно поддерживали друзья по «борьбе» и конкуренты по бизнесу — журналы «Петерсонс нэшнл лейдис мэгэзин», «Каскет», «Монитор оф фэшн» и другие буржуазные женские издания. Но время не стояло на месте. Неспособность, да и нежелание правильно оценить сдвиги, происшедшие в жизни читательниц, обусловили упадок, а затем и гибель «Годис» и всех его печатных собратьев. Слишком лобовыми стали выглядеть их проповеди женопослушания. Однако уход с политической сцены этих изданий не создал вакуума в печати для женщин. На смену шел новый лидер, хорошо представлявший себе необходимость более тонкой и завуалированной пропаганды. Но прежде ответим на вопрос: в чем заключалась новизна момента? Какие перемены заставили буржуазных идеологов менять тактику?
Первая волна женского протеста
Виной всему явились капиталистическая индустриализация, движение за отмену рабства, Гражданская война и, наконец, набирающее силу собственно женское движение протеста. Каждый из этих социальных факторов действовал по-своему. Например, индустриализация с ее машинным производством помогла разрушить обособленный, «домашний» характер женского труда, подрубив тем самым материальную базу патриархальной власти. Массовое применение наемного женского труда стало насущной потребностью экономического развития, в первую очередь текстильной, ткацкой и швейной промышленности.
Почему ставка делалась на женщин? Мужчины, связанные фермами или собственным бизнесом, не могли откликнуться на приглашение фабрикантов поступать к ним на работу. Откликнулись незамужние дочери. Переехав в город на фабрику, они сразу же отрывались от семьи, резко меняли образ жизни, да и мыслей. До сих пор никто не подсчитал, сколько братьев выучилось в Америке на деньги молодых сестер-работниц, скольким отцам помогли они рассчитаться с долгами и выкупить давно заложенную ферму.
Зато история сохранила иные документы. Женщины первыми были поставлены в условия современного капиталистического производства, трудились по 13–14 часов в день в душных цехах с коптящими лампами. Жизнь работниц в свободные часы тоже свободной не назовешь — она проходила под постоянным надзором строгих матрон, с обязательными молитвами, посещением церкви, всевозможными запретами и частыми доносами. В общежитиях нередко спали по трое на одной кровати, отдавая за кров и более чем скудное пропитание бо́льшую часть заработка, составляющего лишь седьмую часть оплаты мужского труда.
