Удалось громко объявить об удвоении ВВП, но не получилось добиться этого. Дело ограничилось удвоением своего президентского срока, и только.
Удалось уговорить Акаева на размещение американской базы в Киргизии, но не получилось хотя бы напомнить американцам, что они через полгода, как обещали, должны уйти оттуда, — сидят там уже 10 лет.
Удалось по требованию американцев и при молчании Думы ликвидировать мощные советские военные базы во Вьетнаме и на Кубе. Но не удалось получить за это от американцев хотя бы мерси с маком.
Удалось произнести в Мюнхене грозную речь об интересах России и о двойных стандартах в мировой политике. Но не получилось действительно отстаивать эти интересы: американские самолеты летают над нашей землей и не думают отказываться от двойных стандартов.
Удалось создать карманное правительство. Его члены, все, включая женщин, будто школьники, вскакивают, как только глава входит. Вы начинаете читать по бумажке какие-то наставления им, какие-то прожекты, а они сидят с напряженно-испуганным видом, записывают ваши мудрые словеса и молчат. Какое же это заседание правительства? На таких заседаниях должны быть разговоры, обсуждения, споры, а их нет как нет. Словом, у вас не получилось создать образ делового работающего правительства. И совершенно непонятно, зачем эти спектакли одного актера назойливо дают по телевидению. Такие же спектакли регулярно закатывает и Медведев. Он своей актерской живостью порой превосходит вас. Вот, недавно обещал министрам за непослушание Колыму, а позже кому-то даже пригрозил расстрелом вопреки вашему мораторию на смертную казнь.
Вам очень красиво удалось в 2009 году объявить, что фронтовики, которым уже всем под сто лет, нуждающиеся в улучшении жилья, получат к юбилею Победы в 2010 году долгожданные квартиры, но даже к июлю 2011-го 50 тысяч фронтовиков, как писала 7 июля ваша правительственная «Российская газета», все еще ждут. Не получилось! Помянутый оратор Неверов и в этом обвинил коммунистов: вот, за столько лет, не смогли. Во-первых, вы уже двадцать лет и не смогли. Во-вторых, в Советское время огромное большинство фронтовиков имело жилье, и у них были привилегии в этом вопросе. Сошлюсь хотя бы на пример нашего дачного кооператива. Когда пришла пора распределения построенных квартир, то фронтовикам предоставили право выбора в первую очередь. В-третьих, Неверов, надо же соображать, что прошли огромные сроки, у многих фронтовиков жилье совсем обветшало, у других разрослась родня, стало нестерпимо тесно… Не способен Неверов со своей «Единой» понять это!..
Замечательно удалось вам, тов. Путин, окружить себя сонмом безликих, невежественных и наглых созданий вроде Швыдкого и Фурсенко, но не удалось защитить от их глумления и попрания даже Большой театр — сердце русской культуры. Его захватила бездарная русскоязычная банда. При открытии театра после реконструкции Местоблюститель лепетал: «Ах, как важно сохранить дух Большого театра! Вы его сохраните! Мы вам в этом поможем!» И что же? На первой же премьере «Руслана и Людмилы», где Людмила изображена бандершей, зрители свистели, топали ногами, кричали «Позор!»… «Чернякова — на мыло!»… «Иксанова — в мясорубку!» За все 235 лет существования театра не было ничего подобного.
* * *
Так вот, как может человек, твердо уверенный, что у него в государственных делах все, все получается и все, все удается, то есть человек, не имеющий представления о реальных событиях не только в своей личной жизни, но и о положении дел в стране, — как может такой самовлюбленный слепец оставаться руководителем страны!
Ну, надо же понимать, что люди разные: одни — беленькие, другие — черненькие, третьи — рыженькие; одни — гиганты, другие — среднего роста, третьи — коротышки; одни — работящие, другие — с ленцой, третьи спят на ходу; одни — молчаливые, другие — любящие поговорить, третьи — не закрывающие рта; у одних — ума палата, у других — только по сусекам, у третьих — хоть шаром покати…
Товарищ Путин, вы с Медведевым родились такими. Так Бог пожелал. Разве поспоришь! Однако же и при этом надо набраться мужества и принять решение в интересах родины.
В «Литературной газете»? 41 напечатана замечательно глубокая, честная, смелая статья Татьяны Воеводиной «Диалектика разрухи». Автор пишет: «История наших реформ показала: собственных идей наши начальники не имеют… «Что ему книга последняя скажет, то на душе его сверху и ляжет»… Детская готовность верить в любую муру дает полную возможность внедрить в их голову любую чепуху!» Именно любую муру: от той, что большевики истребили 106 миллионов соотечественников (Солженицын), до той, что расстрел в Катыни — месть Сталина за поражение в 1920 году под Варшавой Западного фронта, которым он командовал, как уверяет академик Пивоваров. Именно любую чепуху: от той, что колхозы — это тот же ГУЛАГ (Млечин), до той, что линия нашей обороны до войны была обращена не в сторону возможного врага, а внутрь страны, чтобы население не удрало за границу (Чубайс).
«У нас было второе после США станкостроение в мире. Наши станкозаводы поставляли станки даже в ФРГ… Но мы бросили созидание, творчество… Мы бросили хозяйственно осваивать и обустраивать свою землю… Мы радостно разрушили свою промышленность».
Тут я не согласен: почему «мы»? Не мы, не народ, не Татьяна Воеводина, не Владимир Бушин, а те, кто проводил реформы и воспевал их: имена некоторых названы выше. Автор сама же рассказывает о «дюжих партах», которые, откуда-то явившись на один московский станкозавод, принялись кувалдами крушить сложнейшие и дорогостоящие станки. «Кто они и почему их никто не остановил?» Кто? Посланцы Чубайса. Почему? Потому что Чубайс был и остается любимцем Кремля, а тогда и сам занимал высочайшие посты вплоть до заместителя премьера…
«Промышленные объекты даром попали в руки людей, не имеющих опыта управления даже ларьком в подземном переходе». К этим объектам следует добавить и державные кресла в Кремле и в Доме Советов.
«Итог — разруха. Об этом все знают, но притерпелись, и говорить об этом не принято, как со смертельно больным о его болезни… Никакого улучшения нет. Предприятия продолжают закрываться… Всеобщий развал и тотальное Гуляйполе, на котором бесчинствуют шайки. Никакого общественного богатства не создается, а перераспределяется богатство советское.
Не так опасна глубина разрухи, как ее длительность. Сейчас техническое одичание длится уже двадцать лет — почти полный срок трудовой жизни поколения.
Промышленность — это, в первую очередь, не заводы и фабрики, а навыки народа. Если есть люди, имеющие соответствующие промышленные навыки, заводы можно восстановить, но мы как народ утратили эти навыки. У нас разрушено индустриальное сознание. Народ в массовом порядке обезручел. Мы были народом квалифицированных рабочих и инженеров, а стали народом офисных сидельцев и проходимцев, объявленных предпринимателями. Это значит, что мы как народ поглупели, дисквалифицировались».
Тут полезно вспомнить, что после войны нам удалось в кратчайший срок ликвидировать разруху, восстановить экономику именно благодаря тому, что народ не потерял квалификацию, не утратил промышленное сознание.
«В сегодняшнем техническом сообществе есть поколение «дедов» (60 и более лет), поколения «отцов» (40–50 лет) практически нет. «Деды» завтра уйдут… Если прямо сейчас, сию минуту не собрать пригодных парнишек и не передать им дедовы навыки — разруха станет необратимой. И никакое Сколково с его наноманиловщиной не поможет».
«Наша разруха — вещь преодолимая. Но надо осознать правду: она гораздо длительнее и глубже, чем после Октябрьской революции и Гражданской войны. Та длилась не более десяти лет. XIV съезд, вошедший в историю как съезд индустриализации, был в 1925 году.
Что же делать? Надо прежде всего признать разруху (Как Сталин в 1931 году честно и прямо признал отсталость России от передовых стран на 50–100 лет. — В.Б). И не врать, что уже начался рост, все исправляется… Разруху надо признать. Надо осознать, что перед нами как народом стоит задача индустриализации и восстановления сельского хозяйства, образования, фундаментальной науки. И, засучив рукава, приняться за всенародную работу.
Если начать сегодня, то через пять лет мы увидим первые результаты, через десять они станут неоспоримыми, через пятнадцать — страну будет не узнать.
Это требует большой политической воли, без нее ничего сделать нельзя ни в какой области. Сегодня воли нет. Но это не означает, что так будет всегда».
* * *
Воли нет? А что же есть? Нет, воля есть и даже очень большая, но она направлена не на ликвидацию разрухи, каковую они никогда не решатся признать.
Что же есть? А вот… Предстоятель говорит о росте благосостояния народа и в доказательство демонстрирует народу свой обнаженный мускулистый торс. Полюбуйтесь, православные!
