«Ирония, в частности, заключается в том, что деньги, на которые Березовский и другие олигархи купили акции предприятий на залоговых аукционах, принадлежали государству. Как только Гайдар с Чубайсом начали экспериментировать с капитализмом, правительство Ельцина стало делать все, чтобы укрепить кучку привилегированных банков. Эти структуры получали кредиты Центробанка под отрицательный реальный процент. Им давали огромные государственные средства для размещения на депозитах под процент ниже рыночного. Им разрешили захватить прибыли российских торговых организаций и не платить с них налоги. И, наконец, их допустили на эксклюзивный рынок государственных краткосрочных облигаций (ГКО) с доходом в 100 процентов и больше в долларах. Выплачивая такие высокие проценты по внутреннему долгу, российское правительство неотвратимо приближалось к банкротству. А банки со связями – «Онэксим», «Менатеп», «Столичный» – жирели на легко нажитых деньгах».
Сами залоговые аукционы не предусматривались законодательством о приватизации. В результате их проведения Россия разом лишилось значительной части самых доходных предприятий, кормивших бюджет. Если раньше государственные предприятия приносили доходы, платили налоги, выплачивали зарплату своим рабочим, то с приходом новых «собственников» не стало ни прибыли, ни налогов, оборудование изнашивается, а финансы уплывают за рубеж. Парадоксально, но деньги, на которые Березовский и другие олигархи купили акции на залоговых аукционах, принадлежали государству.
Итогом нового этапа стала криминальная экспроприация государственной собственности. По существу, выставленные на залоговых аукционах прибыльные предприятия были проданы, так как в бюджет не были заложены суммы для возврата полученных на этих аукционах денег. Большинство выигравших конкурсы инвесторов не выполнили своих обязательств по вложению средств в купленные предприятия. Все действия четко планировались верхушкой приватизаторов. Исполнители – Госкомимущество России и Российский фонд федерального имущества, организовавшие продажу имущества приватизируемых предприятий на залоговых аукционах.
О сути залоговых аукционов говорится в статье [7]:
«Программа залоговых аукционов, по сути, была сделкой между властями и отдельными личностями по переводу огромных сумм государственных средств на счета некоторых компаний в обмен на финансовую поддержку на выборах».
В первом круге залоговых аукционов 1995 г. предприятия передавались финансистам как обеспечение. Во втором туре залоговых аукционов они должны были перейти в руки финансистов уже официально. Аукцион во втором туре обязана была организовать та компания, которая победила в первом туре и управляла предприятиями. Надзор за проведением второго тура осуществлял заместитель премьер-министра Альфред Кох. Об обстановке проведения второго тура говорится в книге П. Хлебникова[9]:
«Во втором туре залоговых аукционов покупатели обычно платили на один процент больше стартовой цены; ставки были такими же низкими, как в первом круге. Потанин купил нефтяной гигант «Сиданко» по якобы рыночной цене в 250 миллионов долларов – это крошечная доля от суммы в 5,7 миллиарда долларов, которая составляла стоимость компании на свободном рынке восемь месяцев спустя. При приобретении «Менатепом» нефтяной компании «Юкос» ее оценили в 350 миллионов долларов, хотя через восемь месяцев ее рыночная капитализация составляла около 6,2 миллиарда долларов. «Мы не могли получить лучшую цену, потому что банкиры, которые берут в управление предприятие в виде залога, – не идиоты, – говорит Кох. – Они делают такую структуру рабочего капитала, у которого весь заем из их банка. Если вы бы продавали это предприятие кому-то другому, то завтра был бы начат процесс о банкротстве этого предприятия».
Тут Кох был прав. Выжав деньги из лучших промышленных компаний России, финансовые группы, выигравшие первый тур залоговых аукционов, сделали так, что ни один из этих промышленных гигантов не обладал финансовой самостоятельностью. «Мы – сборище банкротов, – весело заявил мне в 1996 году председатель группы «Менатеп» Михаил Ходорковский. – Вся страна – сборище банкротов». При этом посредники – не только Ходорковский, но и Березовский, и другие олигархи – баснословно обогатились».
Благодаря такой финансово-экономической политике российское правительство стремительно приближалось к банкротству.
Выход был найден в выпуске государственных краткосрочных обязательств (ГКО) с доходом, превышающим 100% в долларах. ГКО были введены в 1993 г. с целью латания бюджетной дыры, возникшей вследствие сокращения базы налогообложения. С помощью ГКО финансировался бюджетный дефицит. Но это не привело к финансовой стабильности. О последствиях введения ГКО говорится в статье В. Бровкина[7]:
«Пирамида ГКО поставила Россию на гибельный путь: страна рассчитывала на иностранные кредиты, которые не вкладывались ни в инфраструктуру, ни в производство, а шли на покрытие растущего дефицита, чтобы создать видимость развития рыночной экономики в России. Но это была всего лишь виртуальная экономика, как метко назвал ее один обозреватель. Это была лишь иллюзия для получения западного финансирования».
Более того, возникли тяжелые негативные последствия:
«Предоставление иностранцам доступа на рынок ГКО не привело к более низким процентным ставкам. Наоборот, это привело к спекуляциям на рынке ГКО, поскольку западные инвесторы стали активно скупать бумаги. Они скупали их по причине высоких процентных ставок в 20-60%, которые выплачивала Россия. Следовательно, стремящиеся к быстрому обогащению западные инвесторы способствовали не стабилизации развивающегося рынка России, а разрушению российской экономики, подталкивая ее к неминуемой катастрофе. Предприятия не получали никаких кредитов. Все средства, вырученные от продажи ГКО иностранцам, были в одно мгновение поглощены российскими банками. При таком высоком уровне прибыльности они не были заинтересованы в инвестировании в производство и вместо этого покупали еще большее количество госбумаг на кредиты западных инвесторов».
В результате все так называемые иностранные инвесторы, скупая ГКО, быстро разбогатели, фактически не инвестировав в промышленность России ни единого доллара. Когда пирамида ГКО рухнула в августе 1998 г., эти инвесторы буквально завопили, что они потеряли в России свои деньги, что в Россию нельзя инвестировать. Но это была откровенная ложь. Ни один из западных инвесторов не проиграл.
Один из авторов этой книги встречался в 1999 г. в Берне с вице-президентом банка «Кредит-Свисс», который входил в десятку мировых банковских гигантов и был одним из самых крупных игроков на российском рынке ГКО. Вице-президент этого банка стал жаловаться на российскую нестабильность и крупные потери его банка в России. «Мы потеряли в 1998 г. у вас 12 млрд. долларов», – с печалью в голосе заявил он. Но при этом утаил, что заработали на пирамиде ГКО с 1994 по 1997 г. 36 млрд. долл. Такая же картина и со всеми участниками пирамиды ГКО. А учителям, врачам, военным и другим бюджетникам в эти годы до 15-20 месяцев задерживали выплату зарплаты. Их деньги банки конвертировали в валюту и вывозили за рубеж.
Ситуация усугубилась действиями российских «реформаторов» по стабилизации рубля. Как указывается в статье [7]:
«Стабильный рубль означал зависимость от большего объема продаж ГКО для финансирования дефицита бюджета. Стабилизация рубля ради поддержания доверия инвесторов привела к самому большому бюджетному дефициту и самому большому внешнему долгу, какой когда-либо был у России, и это в период падения производства и сокращения инвестиций. Ни одна страна мира не сможет выстоять, выплачивая 60% по своим облигациям в период упадка внутреннего производства».
Вместо того, чтобы остановить рост ГКО, правительство Кириенко увеличило процентную ставку до 120%. Эта стратегия привела к неминуемому краху и потере миллиардов долларов. Таким образом, в результате рынка ГКО был создан огромный внутренний, а затем и внешний долг. Но зато ГКО дали огромную прибыль аппарату власти и олигархам.
Вообще, операции с долгами характеризуются сверхдоходами. Так, после развала СССР долги Внешэкономбанка (ВЭБ) российским импортерам были заморожены до 2008 г., а долги коммерческим банкам должны были погашаться с 1994 г. Были также выпущены долговые обязательства, так называемые вэбовки. Для превращения долгов в наличность будущий олигарх А.Л. Мамут придумал и реализовал простую схему, согласно которой долги госпредприятия приватизируются частной компанией, которая предъявляет счет государству. В 1993 г. он первым провел операцию взаимозачета с вэбовками через свой банк КОПФ (возникший из Компании по проектному финансированию). Как отмечается в статье [10]: «Самое удивительное, Минфин, где в то время «царствовал» нынешний премьер Касьянов, долги оплатил сполна, хотя мог выдать вэбовки. В итоге государство потеряло, а Мамут с партнерами заработали 8 миллионов долларов».
