Но все это было потом, а 5 октября 1814 года неполная тысяча индейцев встала на пути втрое большей, с кавалерией и артиллерией, армии, отбила несколько конных атак, но, когда дело дошло до рукопашной, не устояв, откатилась в лес, не понеся, впрочем, особых потерь. Однако сам Текумсе об этом уже ничего не узнал. Как не узнал и о том, что победу свою, сосчитав потери, его старый враг Гаррисон счел столь неубедительной, что дал приказ прекратить преследование и возвращаться в Детройт, в связи с чем земли будущей провинции Онтарио остались во владении Вождя Из-За Моря.
А теперь, видимо, о легенде. Хотя… Легенд много, и все они, — о «проклятии вождя», о «семи ремнях из человеческой кожи», о «гнилой руке Джонсона», — так или иначе, но всем известны. Напомню, пожалуй, только о «последней просьбе». В роду Текумсе умели предчувствовать смерть: старший брат его себе напророчил день гибели, и сам он перед последней битвой сообщил своему другу Круглоголовому, что утром погибнет, однако — во всяком случае, так говорят — предупредил, что, если трижды ударит его по спине рукоятью томагавка, смерть обрежет лассо на целых тридцать лет. И Круглоголовый, под градом пуль, почти выполнил приказ, но только почти: когда он намеревался нанести третий, последний удар, американская пуля сразила и его. Впрочем, так только говорят. Есть более сорока версий, а какая истинна, неведомо; но скальпа Текумсе американцы не показывали, а это значит, что опознать его не смог никто; и еще известно, что после битвы, глубокой ночью Черный Ястреб, — он об этом рассказал в старости, — вынес тело друга с поля боя и похоронил его в месте, «о котором ни один бледнолицый не знает и никогда не узнает». Но и это тоже под вопросом, — ведь старенький вождь вполне мог и приврать.
Так что, давайте лучше о достоверном. Если без мистики и романтики, то гибель Падающей Звезды означала конец Унии. Его отряды по инерции еще сражались, но его мечта умерла вместе с ним. Идею «единства без племен», похоже, просто никто не понимал до конца, и другую идею, «вся наша земля неотделима от нас, а мы все неотделимы от нее», тоже мало кто сумел осмыслить. Даже ближайшие его соратники, — и даже семинолы, — вставая позже на тропу войны, клялись его именем и следовали его дорогой, но не к той цели, к которой стремился он. Отныне на пути американского катка, — по крайней мере, пока Железный Конь не вошел в Черные Холмы, — вставали разве что небольшие ополчения во главе с храбрыми людьми, умеющими только воевать. А в общем, все как у людей. Мудрые вожди, не строя иллюзий, продавали земли, племена, не желавшие продавать, брели на Запад под конвоем, пряча среди пожитков ничего не значащие мирные договоры, самые упрямые бежали в Канаду, а излишне борзых «Собак», настраивавших щенят на странное, зачищала легкая кавалерия.
«Вторая» же «война за независимость США» после смерти Текумсе длилась еще примерно год, после чего в Генте был подписан мир, по сути, зафиксировавший довоенный status quo. В ст. 9 поминались и красные: власти США заявляли о желании дружить и вернуть им «все владения, права и привилегии». На этом настаивала Англия, и, видимо, власти США не захотели показаться менее великодушными, а кроме того, как вспоминал участник переговоров, «м-р Хокинс соглашался, что не следует огорчать индейцев сверх нужды, чтобы не вызывать дух Текумсе». Впрочем, с чем бы там ни соглашались дипломаты, дальнейшее зависело не от них, но от эмигрантов из Европы, а они плевать хотели на огорчения «дикарей», имевших так много вкусной земли…
Человекам свойственно мыслить штампами. 99,9 % хоть сколько-то начитанных людей, услышав слово «семинолы», спасибо Майн Риду, мгновенно откликаются «Оцеола!», — и далее длинно ли, коротко излагают историю храброго вождя и его гордого племени, коренных жителей Флориды, защищавших свой Цветущий Полуостров от злых пришельцев с севера. Изредка вспоминая и фильм с Гойко Митичем в главной роли. Хотя, на самом деле, все совсем не так. Или, по крайней мере, не совсем так. И Оцеола не был вождем, и семинолы были аборигенами разве что условно, да, в общем, и племенем назвать их можно лишь с большой долей условности. Просто «ят-симиноли» — свободные люди. Что-то типа казаков. Или башкир в XVII веке. Или чеченцев в XVIII столетии. То есть военные сообщества на основе союза родов, кланов и просто людей из разных племен, решивших искать счастья на чужбине. Как и у «волков Урала» и «волков Кавказа», был там всякий люд: и «красные семинолы», и «черные». И даже «белые», с испанскими корнями (но эти, правда, быстро растворялись и отдельного «яти» — тейпа — создать не смогли). Впрочем, все это, хотя и важно, для общего понимания, но в скобках. Главное, что практически все будущие семинолы еще в начале XVIII века жили сильно севернее, будучи составными частями огромной разноязыкой федерации криков, как обозвали их белые, хотя сами они, характеризуя себя как общности, предпочитали слово «маскико», то бишь «равные». И с места сорвались не от хорошей жизни, а от начавших качать права колонистов Вирджинии. Благо, в отличие от индейцев Новой Англии, куда уходить было: на дальнем юге лежала почти пустая (коренное население к тому времени вымерло от оспы) испанская Флорида, и доны рады были любым новым рабочим рукам.
Первые семьи криков появились на полуострове примерно в 1716-м, дали знать сородичам, что земля и климат недурны, а с испанцами можно ладить, и когда в 1732-м земли южнее Вирджинии оформились в Джорджию, самые легкие на подъем сочли, что ехать надо. Впрочем, как выяснилось, везде хорошо, где нас нет. В 1763-м испанцы ушли, и, сделав ченч на захваченную в ходе Семилетней войны Гавану, Мадриду крайне необходимую, во Флориду пришли сэры и пэры, с удивлением отметившие наличие в безлюдном, по данным справочников, месте какое-то племя молодое, незнакомое. Эту новость следовало осмыслить. Но пока чиновный люд в Лондоне знакомился с бумагами, восстали колонии, началась война и стало не до того, зато население полуострова начало быстро расти: бежали от войны новые кланы криков, и негры из охваченной мятежом Джорджии, пользуясь ослаблением хозяйского присмотра, тоже бежали, причем принимали их красные спокойно, как своих, и очень скоро «черные семинолы» стали естественной частью новой исторической общности. А затем появился и лидер, Александр Макгилливрей.
Позвольте представить. По папе горный шотландец, а по маме полуфранцуз-полукрик из знатного клана Ветра. Вполне белый джентльмен, родился в Чарльстоне, получил престижную профессию бухгалтера, крутил дела, часто гостил у экзотических бабушки с дедушкой, души в нем не чаявших, имел массу друзей среди индейцев, — и к ним же сбежал, когда новые власти стали щемить за преданность семьи властям законным. Но сбежал не просто так, а в чине полковника королевской армии и с комиссарским мандатом, для вербовки криков, чокто, чероки и прочего аборигенного люда под знамена Британии. А поскольку верховный вождь криков, Эмистисигуо, был его другом детства, то вербовал удачно, и воевал тоже удачно, — бойцами семинолы, как, впрочем, и полагается такого рода общностям, оказались отменными, — но англичанам это, как известно, не помогло. Зато мистер Макгилливрей, эсквайр, сделал карьеру: после гибели в бою друга был избран верховным вождем и уже в этом качестве завел сложную дипломатическую бухгалтерию с вернувшимися во Флориду (Англия расплатилась за поддержку) донами. Калькуляция складывалась простая: испанцы, в отличие от колонистов, как всем было известно, давши слово, слово держали, готовы были помогать материально, а плюс к тому предлагали патент на чин полковника и титул «императора криков и семинолов».
Это было куда выгоднее, чем предложения американцев, которые не предлагали ничего, зато претендовали на часть индейских земель Джорджии, и «император Александр I», зная из газет, что денег на новую войну где-то на украинах у США нет, свел дебет с кредитом, присягнув Мадриду. И только в 1790 году, когда Штаты, увязнув в войне с Северо-Западной Конфедерацией, поняли, с кем имеют дело, телега сдвинулась: приехав в Нью-Йорк, «его высочество» подписал мир, признав криков Джорджии «находящимися под защитой» Штатов и утвердив «вечную границу». После чего: стал бригадным генералом армии США с окладом 1200 долларов в год, успешно подавил попытку мятежа, инспирированного англичанами, согласился на переговоры с испанцами, получил от них чин генерал-майора плюс 3600 долларов годового жалованья, публично разорвал свой экземпляр Нью-Йоркского соглашения, заявил американцам, что будет с ними воевать, но может и не воевать, если станет генерал-лейтенантом армии США с соответствующей зарплатой, но 17 февраля 1793 года совершенно неожиданно умер, оставив родне (детей не имел) дом в столице испанской Флориды, крупный капитал и 67 невольников. А племя осталось без верховного вождя, и, поскольку претендентов на вакантный трон было много, федерация племен Флориды распалась, — но входившие в нее племена и кланы, уйдя в автономное плавание, получили передышку аж на два десятилетия. Более того, чем дальше, тем больше ощущая себя не столько криками, сколько семинолами, расширяли зону влияния на полуострове, — микасуки освоили долину реки Алачуа, мускоги же, пришедшие из Алабамы, осели на северо-западе. При полной, разумеется, хотя и не на шару, поддержке донов и сэров, видевших в туземцах буфер на пути реализации «южных проектов» Джорджии.
