По некоторым оценкам, в случае жесточайшей экономической блокады, вплоть до прерывания всяких отношений с Европой и Америкой, российский ВВП может упасть на 15 %. Это очень много. При этом падение ВВП в других странах составит всего лишь 1 %. Да, конечно, этот процент будет распределяться по-разному. Латвию это уничтожит, для Германии создаст колоссальную проблему, будут трудности и у американских компаний, потому что Россия — очень прибыльный рынок. Но, как показывает опыт экономических санкций, если хочется добить, то не остановится никто и никогда. Будут идти до конца.
Надо сказать, что отсутствие полноценных двусторонних бизнес-отношений между Россией и Америкой и так представляло определенную проблему для экономик обеих стран, а тут еще американцы собираются убить даже то, что есть, отодвигая решение задачи еще на 10–20 лет вперед. Это большая ошибка. Не втянув Россию в диалог, не поняв ее, не дав ей объясниться, ситуацию не разрешить. Мы можем снова превратиться во врагов — очень стойких и упорных.
Россия вновь оказывается стоящей на развилке путей. Из сложившейся на сегодняшний день ситуации есть два выхода. Вариант первый: привычная колея неосталинизма. Авторитарность, партия опричников, изоляционизм. Пятьдесят тысяч человек написали Америке «не нужна нам наша виза», уже слышатся крики «не поедем отдыхать в Европу, поедем в Крым». Посыл, кстати, глупейший, потому что, наоборот, в условиях информационной блокады ее надо рвать методами народной дипломатии. Россияне должны ездить по миру, разговаривать, объяснять американцам и европейцам, что у нас на самом деле происходит.
Конечно, многим этот вариант может показаться привлекательным. Чисто психологически он проще. Очень удобно для действующей бюрократии: при авторитарном управлении все вроде бы понятно — вот свои, вот чужие. Знакомая ситуация — нашел врага и во всем обвинил. Можно с легкостью наклеивать обвинительные ярлыки, к примеру, «национал-предатели». Почему, к слову, этого термина так боятся в России? Потому что он моментально вызывает в памяти процессы 1930-х годов.
При всей кажущейся простоте ни к чему хорошему этот путь не приведет. Чем страшны авторитаризм и изоляция? Тем, что они всегда ведут к загниванию, тем более в новых условиях, когда люди уже вдохнули воздух свободы. Разразится тяжелый экономический кризис, государство запустит инфляционный механизм, губернии зададутся вопросом «а нам зачем это надо?», поднимет голову сепаратизм, как региональный, так и конфессиональный и этнический, и в конечном итоге страну разорвет в клочья, как когда-то разорвало Советский Союз. В своих книгах мы неоднократно предупреждали об опасности такого сценария — и она все еще не миновала. Интересно, что Путин, хорошо это осознавая, уже сказал, что не нужно возвращаться к риторике холодной войны — наоборот, следует ее избегать.
Вариант второй — гораздо более сложный. Его использовало, в частности, государство Израиль, которое за свою историю практически постоянно находилось в какой-нибудь блокаде. Суть в том, чтобы создать оазис для бизнеса. В самом деле, у нас есть колоссальные неиспользованные внутренние ресурсы. К примеру, грамотное изменение руководства крупных государственных корпораций типа «Газпрома» и срезание всех неэффективных расходов уже с очевидностью приведет к огромным дополнительным поступлениям в бюджет. Столь же благотворным может оказаться переход на методы глубокой переработки углеводородов.
Необходимо вывести из стагнации малый и средний бизнес, пробудить в народе предпринимательскую активность — желание работать, желание зарабатывать. Но для этой цели надо изменить систему, при которой колоссально раздут штат правоохранительных органов и дикое количество людей занимается непонятной охраной кого-то от чего-то. В России в три раза больше полицейских на душу населения, чем в США. И крайне низкая общая производительность труда. А при низкой производительности труда победить невозможно.
Вспомним экономический энтузиазм населения, начавшийся в конце 1980-х годов и продлившийся в 1990-е. Все эти смешные по нынешним временам кооперативы, челноки, мелкие предприниматели, у каждого свой киоск. Конечно, это было не от хорошей жизни — перед большинством стояла банальная задача прокормить себя и семью. Но люди что-то делали. А сейчас даже этого нет. Просто нет возможностей — сформировалась совершенно другая среда, очень неблагоприятная.
Кроме того, земля в России фактически не является предметом товарооборота. По-прежнему высок уровень коррупции. Нет стимула для технического развития. Никто не поддерживает серьезную науку. Сейчас, с развитием военно-промышленного комплекса, по идее, опять начнутся какие-то разработки, но фундаментальная наука стоит очень и очень дорого, это долгосрочные проекты. Плюс — совершенно упущены огромные возможности русской диаспоры за рубежом. Российская власть никогда этим особо не занималась, в отличие от того же Израиля, который всегда поддерживал диаспору, понимая, что его сила — в тех евреях, которые живут за пределами страны.
Сложность этого второго варианта еще и в том, что он требует обновления элит. На сегодняшний день очевидно, что та элита, которая окружает Путина, подошла к точке полного исчерпания своего потенциала. Эту колоду уже невозможно дальше тасовать. Необходим совершенно иной подход к экономике. Один из видных российских предпринимателей заметил, что у нас очень хорошие министры — каждый в отдельности, — только они почему-то не играют. Скажем больше — в России нет единого правительства, а есть большой набор разных министров, председателей комитетов и директоров разного рода федеральных агентств. Каждый дует в свою дуду. Нужна совсем другая система дирижирования. И нужны другие задачи.
Мы сейчас стоим на пороге новой столыпинской реформы — и речь не о «столыпинских галстуках». Но что в свое время помешало Петру Столыпину? Отсутствие воли у государя императора. Сейчас, если угодно, Путин обладает той волей, которой не обладал Николай II, а сам он по своему потенциалу и симпатиям, как представляется, относится как раз к таким столыпиным. Но ему нужны три вещи: время, терпение и команда.
Главным достоинством новой команды должны стать не только и не столько личная преданность, сколько эффективность и понимание нового типа задач, новое видение. Нужны профессионалы. Преданные уже есть. Сегодня Владимир Путин пытается соблюсти экономические интересы самых разных элитных групп, создавая правила игры и выставляя ограничения. Но этого недостаточно. Пора искать людей, условно говоря, на 10–20 лет моложе, чем те, которые окружают сейчас Путина, при этом обладающих знаниями и опытом, силой и задором. А еще — знающих мир. Политика изоляционизма опасна еще и тем, что вырастают домашние, очень узко мыслящие политические и экономические лидеры, которые не понимают, как живет остальной мир, и в этом проигрывают. Советский Союз распался отчасти еще и потому, что не нашлось людей, способных сделать рывок. Не произошла вовремя смена элит.
Позитивные наметки есть. Это и смена губернаторского корпуса, и появление в правительстве молодых толковых чиновников на уровне заместителей министров и начальников департаментов. Важно при этом проводить отбор не по политическим, а по профессиональным качествам. И не надо бояться людей, которые действительно знают Запад (или Восток), хорошо к ним относятся и имеют хорошее зарубежное образование.
Предчувствие холодной войны
В самом начале украинского кризиса, когда Крым заявил о своем желании воссоединиться с Россией, в адрес Путина стали слышны крики «strong man», «тиран», «диктатор», «новый шериф» и «что он себе позволяет?». Но тут стало ясно, что это как раз работает на репутацию Путина.
Неожиданно выяснилось, что многим американцам нравится «новый шериф». Это вообще в их менталитете — героизировать людей, которые идут против системы, свергают установившиеся правила и порядки. Мы уже говорили, что русский Ермак вполне мог бы стать национальным героем Америки. И вдруг, с помощью самого американского пиар-истеблишмента, в такого начал превращаться Владимир Путин. Безусловно, осознание этого очень сильно ударяет по Бараку Обаме. И когда по приезде в Италию Барака Обаму неожиданно встречают криками «Мы за Путина» — это, конечно, неприятно для Обамы. Зато очень приятно для России и Путина.
Кроме того, многократные заявления Обамы, где подчеркивались тезисы «Россия — всего лишь региональная держава» и «мы не боимся», как раз показали, что, во-первых, не региональная, и во-вторых, есть опасения. Потому что если «региональная и не боимся», то о чем тогда вообще говорить?
Подобная тактика обращения американского истеблишмента к Путину и России вдруг превратила Путина в лидера консервативных политиков всего мира. При этом Путин, бесспорно, является сейчас самым интересным политиком на международной арене. Он единственный, кто смог сломать существующую парадигму.
