К этому времени Оскар получил повышение по службе, был назначен членом комиссии военного министерства и трудился в секторе по восстановлению промышленности.
На одном из допросов в 1945 году Нидермайер показал, что именно он первым доложил своему министерскому руководству, что производство оружия целесообразно развернуть преимущественно в Советской России, и все имеющиеся финансовые средства и необходимых специалистов направить именно туда. Заметим, что представители германского генштаба вели в это же самое время переговоры об изготовлении вооружения в Испании, Венгрии, Финляндии и некоторых других странах. Предполагалось, например, подводные лодки строить в Финляндии, а в Венгрии развивать химическую промышленность. Были также достигнуты договоренности со швейцарскими фирмами «Бофорс» и «Эрликон», голландской самолетостроительной фирмой «Фоккер».
Но Нидермайер, идеи которого полностью совпадали с намерениями главнокомандующего рейхсвера фон Секта, настойчиво добивался расширения сотрудничества с нашей страной.
В начале 1922 года «гражданин Нейман» снова прибыл в Москву. В этот раз с ним был один из директоров крупповской фирмы Поль. В сопровождении Коппа и представителя ВСНХ они осмотрели московский завод «Динамо» и авиационный завод в Филях, побывали в Петрограде на Путиловском и на судоверфях, посетили Рыбинский моторостроительный и другие заводы. Вся поездка продолжалась четыре недели.
Возвратившись, Нидермайер и Поль представили фон Секту подробную докладную записку, на основе которой последний проводил переговоры с немецкими промышленниками.
Челночные рейсы продолжались и в последующем. Через несколько месяцев вместе с офицером генштаба Чунке (выступавшим под псевдонимом Тейхман) и специалистами фирмы «Юнкерс» Нидермайер вновь появился в Советской России. На этот раз совместно с начальником ВВС РККА Петром Барановым и сотрудниками соответствующих управлений ВСНХ решались практические вопросы о развитии авиационной промышленности. Во время этого и предыдущих визитов «двойника» в Москву была достигнута также принципиальная договоренность о создании в Советской России немецких офицерских школ. (Тут надо заметить, что, вероятно, Нидермайер ошибается, относя эту встречу к концу 1922 года, поскольку П. И. Баранов только в 1924 году был назначен заместителем начальника Военно-воздушных сил, а начальником стал в 1925 году. В конце 1922 года Нидермайер мог встречаться с Барановым как с начальником Бронетанковых сил РККА и обсуждать проблемы создания танковой промышленности.)
Многое, о чем договорились Германия и Россия, далеко выходило за рамки Версальского договора. Чтобы избежать крайне нежелательной огласки разворачивающегося военного сотрудничества, немецкое военное министерство образовало якобы независимое промышленное общество «ГЕФУ», которое должно было взять на себя финансирование и координацию действий по осуществлению совместной программы производства вооружения. Майор германского генштаба Чунке формально был с военной службы уволен и стал руководителем «ГЕФУ».
После создания «ГЕФУ» Нидермайера назначили начальником службы генштаба по русским вопросам. Сфера его деятельности в рамках советско-германского военного сотрудничества расширяется. Мимо него теперь не проходит практически ни один более или менее серьезный вопрос, касающийся СССР. По словам Оскара, в его задачу входило информировать генерала Секта и начальника генерального штаба Хассе о ходе работ в России по выполнению намеченной программы. Он поддерживал прямой контакт с советским полномочным представительством в Берлине, дважды выезжал в СССР для контактов с высшими руководителями Красной Армии, Наркоминдела и ВСНХ.
Как известно, Германии по Версальскому договору запрещалось иметь военных атташе в других странах, а эпизодические поездки Оскара в Москву под видом советского гражданина не могли в полной мере восполнить работу атташата. Объем чисто военных проблем увеличивался, что требовало постоянного пребывания представителя германского генштаба в СССР.
Было решено учредить неофициальное военное представительство, которое и стало с 1924 года функционировать в Москве под вывеской постоянной комиссии по контролю за хозяйственной деятельностью немецких концессионных предприятий на территории СССР. В секретных документах представительство именовалось «Центр—Москва» («Ц—МО»). В Германии при генштабе был создан специальный отдел «Центр—Берлин» («Ц—Б»), и ему непосредственно подчинялся московский аппарат негласного военного атташе. «Ц—МО» возглавил полковник Лит-Томсен, но фактически всю работу выполнял его заместитель Оскар Нидермайер. (В 1927 году Лит-Томсен был отозван, и вплоть до 1931 года «Ц—МО» руководил Нидермайер.)
Судя по показаниям Нидермайера, генштаб поставил перед «Ц— МО» следующие задачи: контроль за работой немецких военно-промышленных предприятий в СССР; устройство на советской территории школ по обучению немецких офицеров; организация опытных испытательных работ по новым конструкциям вооружения; постоянная информация генштаба по актуальным военным вопросам, разрешаемым в СССР.
Простое перечисление этих задач уже указывает на то, что в своей деятельности «Ц—МО» не мог не столкнуться с советской контрразведкой, защищавшей наши военные секреты независимо от того, кто их пытался добыть.
Надо сказать, что до 1924 года ОГПУ не вело активной работы по немецкой линии внутри страны. Это объясняется резким ослаблением военной разведки Германии после ее поражения в Первой мировой войне, отсутствием заинтересованных потребителей информации (а отсюда и скудное финансирование). Главное же, СССР и Германия стремились к развитию политического, экономического и, как мы видим, военного сотрудничества. Однако именно расширение контактов по военной линии при нескрываемом намерении германского генералитета возродить свою армию в обход Версальского договора логически привело к тому, что стала воссоздаваться и немецкая разведка. Вот воспоминания по этому поводу начальника одного из отделов гитлеровского «Абвера» (военной разведки и контрразведки) Эрвина Штольце: «Руководство рейхсвера (генерал фон Сект) с одобрения правительства считало необходимым, наряду с борьбой против вражеского шпионажа, организовать военную разведку, дабы быть в курсе о вооруженных силах стран, которые могут стать возможными противниками Германии. Выполнение этой задачи было поручено бывшему офицеру-разведчику… при штабе «Обер—Ост» майору Гемпп».
Именно под его руководством создавался новый разведорган — «Абвер». Небезынтересно отметить, что в третьей секции «Абвера» заместителем начальника был уже упоминавшийся майор Чунке, занявший позднее пост главы «ГЕФУ».
В начале 20-х годов немецкой разведке не нужно было даже специально вербовать в СССР агентуру — сбор необходимой военной и экономической информации в условиях расширявшегося сотрудничества не составлял особого труда.
Но сотрудники ОГПУ вправе были опасаться, что положение может довольно быстро измениться после создания в Москве аппарата неофициального военного атташе, то есть «Ц—МО».
В этой связи, надо думать, совсем не случайно появление именно в 1924 году (год создания «Ц—МО») специального циркулярного письма ОГПУ за подписью зампреда Г. Ягоды и начальника контрразведывательного отдела А. Артузова. Суть письма отражена в его названии: «По германской разведке и борьбе с ней». В нем отмечалось, что в СССР наблюдается громадный наплыв немецких коммерсантов-концессионеров, промышленников, разного рода дельцов, которые создают предприятия, общества, конторы и с этих позиций ведут разведывательную работу. «Нами установлено, — говорилось в циркуляре, — что личный состав этих предприятий подбирается в большинстве своем из бывших офицеров германской армии и, отчасти, из офицеров бывшего германского Генерального штаба…, во главе этих предприятий очень часто мы видим лиц, живших ранее в России, которые до и во время революции привлекались к ответственности по подозрению в шпионаже. По имеющимся и проверенным нами закордонным сведениям в штабе фашистских организаций Германии имеются точные сведения о состоянии, вооружении, расположении и настроении нашей Красной Армии».
В числе немцев, работавших в СССР или часто приезжающих в нашу страну и подозреваемых в проведении разведработы, указан и Оскар Нидермайер. Для сотрудников ОГПУ не была секретом его активная подрывная деятельность в годы Первой мировой войны на Ближнем Востоке, а следовательно, предполагалось, что шпионское ремесло он не оставил и в последующем. В письме прямо указано: «Нидермайер — специалист по разведке».
Техническим директором концессионного общества «Юнкерс» был фон Шуберт, проходивший по материалам еще царской контрразведки как начальник разведотделов командования Восточной армии. В 1918 году он являлся военным атташе при немецком посольстве в Москве. Упомянут в письме также и майор Чунке (Тейхман), работавший ранее в Турции по линии разведки. Всего в циркулярном письме фигурирует около десятка бывших немецких разведчиков.
