Таким образом, к началу 1890-х годов «Де Бирс» получила контроль над 90 % мировой добычи алмазов и, соответственно, возможность управлять предложением. В соответствии с собственной формулой, Родс был готов продавать алмазы «двум из четырех», но как заставить «всех четырех» испытывать безумное желание эти алмазы купить?
Через пять лет с момента появления Родса в Африке добыча алмазов возросла в 14,5 раз и продолжала нарастать. Огромный поток алмазов с новых месторождений уже сбил цены примерно на 25 %. И дальнейший ценовой обвал становился все более реальным: узкий круг традиционных конечных потребителей бриллиантов — членов королевских семей, рафинированных аристократов, сливок финансовой, торговой и промышленной буржуазии — был просто не в состоянии поглотить столь резко возросшее количество товара. Ничтожная емкость рынка была очевидной, и в соответствии с законом спроса и предложения цена на алмазы неизбежно должна была упасть ниже себестоимости добычи, что, разумеется, означало крах «Де Бирс». Но создатель эмпирической формулы управляемого рынка изящно опроверг «объективные экономические законы».
В то время на массовом ювелирном рынке, ориентированном на средний класс, безраздельно царил благородный опал, месторождения которого находились в Европе, на землях, не контролируемых британской короной. Примерно с 1873 г. (что совпадает с появлением Родса в Оксфорде) в европейской прессе стали появляться публикации, направленные на придание ювелирному опалу отрицательной потребительной стоимости, — потребителей вкрадчиво информировали, что этот камень сказывается на судьбе обладателя самым несчастливым образом. Постепенно поток таких публикаций и сопровождающий их поток слухов нарастали. Одновременно нарастал поток информации о бриллиантах, окрашенной в самые позитивные тона.
«Точка бифуркации» пришлась на 1875 г. Испанию охватила эпидемия холеры. Король Альфонсо XII дарит своей супруге-королеве Мерседес перстень с исключительным опалом в качестве талисмана от смертельной болезни. Королева умирает. Перстень достается принцессе, которая также в скором времени отходит в мир иной. Опал начинает носить сам король и тоже становится жертвой холеры. Эта печальная история становится хитом европейской прессы и подозрительно долгое время не сходит со страниц газет, обрастая леденящими душу сведениями не столько о страданиях королевской семьи, сколько о вредоносности опала и ювелирных изделий с этим камнем. Находится масса исторических примеров, «убедительно доказывающих», что именно ношение опалов приводило к гибели членов королевских семей и многих выдающихся представителей рода человеческого. Всевозможные астрологи, экстрасенсы, профессора медицины и даже геологии сокрушенно покачивая головами, согласованным хором рассказывают ошеломленному потребителю о вредоносности проклятых опалов — тут и «смертельные излучения», и притягивание нечистой силы, и способствование страшным заболеваниям… Через несколько лет рынок «несчастливых» опалов последовал за Альфонсо XII — перестал существовать, лопнул как мыльный пузырь.
Разумеется, испанский монарх отдал Богу душу не из-за магических свойств опала, а по причине ошибок проектировщиков водопровода и канализации в королевском дворце. Но как бы там ни было, наиболее массовый сегмент ювелирного рынка был успешно «зачищен» от конкурента, а ничего сравнимого с опалом по объемам добычи (кроме алмаза, разумеется) не существовало. Грамотный маркетинг довершил блестящую операцию, и бриллиант прочно вошел в обиход европейской (самой значительной на тот момент времени) массовой ювелирной торговли. Случилась, однако, досадная неожиданность: в 1872 г. в Австралии (британском доминионе) было открыто крупное месторождение ювелирных опалов. Пришлось проводить кампанию, смысл которой сводился к следующему неординарному тезису: вредоносны, оказывается, опалы из любых месторождений, кроме австралийских! Благородный австралийский опал — просто сказка: никаких вредных излучений, никакой нечистой силы, никаких болезней — аборигены носят и от холеры не мрут, в отличие от незадачливых испанцев. И эта кампания завершилась не менее впечатляющим успехом — австралийская продукция получила свою нишу на рынке, достаточную, чтобы обеспечить рентабельную эксплуатацию месторождения. Европейская же добыча опалов была уничтожена полностью. Все это случилось задолго до появления телевидения, Интернета и спутниковой связи.
Блестящая реализация на практике обеих частей «формулы Родса» не могла не привести последнего к пониманию того, что тезис о цене товара как об объективной реальности, заданной балансом спроса и предложения, далеко не универсален. Предложением на сырьевом рынке можно управлять, сосредоточив в одних руках (физически или с помощью картельных соглашений) значительную долю добычи. Спросом можно управлять, манипулируя информационной оболочкой товара, его образом, не только изменяя при этом объем традиционного рынка, но и создавая, по сути, новые рынки и уничтожая существующие. И все это — в планетарном масштабе.
Работа Родса по организации управляемого алмазного рынка была замечена и по достоинству оценена не только финансовой империей Ротшильдов, с которой у «Де Бирс» установились самые прочные и дружелюбные контакты. Идея о том, что сырьевые рынки — не стихия и ими можно управлять, стала быстро овладевать британским истеблишментом.
В 1890 г. — всего через два года после создания «Де Бирс консолидейтед майнз» — в Англии увидел свет роман сэра Артура Конан Дойля «Торговый дом Гердлстон».
Одна из сюжетных линий этой книги непосредственно связана с алмазным рынком, и здесь Конан Дойль сделал два удивительных пророчества: фактически предсказал возможность открытия в России колоссальных алмазных месторождений и популярно сформулировал положение о том, что глобальный рынок алмазов на самом деле является не классическим товарным рынком, описываемым известными на тот момент экономическими теориями, но рынком информации. Главный герой, крупный спекулянт из Сити, собирается устроить корнер на алмазах. «Корнер» в данном случае — термин биржевого сленга, означающий ситуацию на рынке, когда контроль над определенными активами полностью переходит к одному игроку, получающему таким образом возможность произвольно управлять ценой, остальные участники рынка вынуждены играть на его условиях, они как бы загнаны в угол, отсюда и corner (угол — англ.). На вопрос изумленного компаньона: «Как же можно управлять ценами на алмазы, для этого требуется по меньшей мере капитал Ротшильда?», герой отвечает элегантной комбинацией — в России организованная им экспедиция «открывает» огромное (разумеется, виртуальное) месторождение алмазов, а вторая экспедиция интенсивно скупает реальные алмазы у старателей Капской колонии в Южной Африке, паникующих от известия, что рынок вот-вот будет завален русской продукцией и поэтому готовых расставаться с кристаллами по бросовым ценам. После того как известия из России окажутся блефом, цены вернутся на прежний уровень и искомый профит будет обеспечен. Главным инструментом в этом нетривиальном мероприятии является по сути правильно организованный информационный поток, создание которого герой берет на себя, и для этого вовсе не нужно капиталов Ротшильда, поскольку корнер-то достигается не на алмазах, а на информации об алмазах, что с точки зрения финансовых и временных затрат принципиально разные вещи.
Вряд ли можно сомневаться, что к идее «алмазного корнера» Конан Дойль пришел, анализируя доступную ему информацию о деятельности Родса, который, как известно, был другом и кумиром создателя Шерлока Холмса. По странной иронии судьбы, в том же 1890 г. британским экономическим классиком Альфредом Маршаллом был сформулирован фундаментальный закон спроса и предложения. Практика, как обычно, обогнала сухую академическую теорию.
Итак, работа Сесила Родса в конце XIX в. показала, что сырьевым рынком (или ценообразованием на нем — что, в сущности, одно и то же) можно управлять. Мировые цены на сырьевые ресурсы — не объективная реальность и даже в первом приближении не определяются спросом и предложением, это параметр, который можно произвольно изменять в широких диапазонах, если есть возможности манипуляции объемами добычи и генерации специально организованного информационного потока. Впоследствии идея управления глобальными сырьевыми рынками (управления мировыми ценами на сырье) нашла свое воплощение в различных механизмах, таких, например, как ОПЕК (создана в 1960 г.). Но пальму первенства, без сомнения, следует отдать Родсу и «Де Бирс».
Возможность управления глобальным сырьевым рынком — это, безусловно, власть, это способность влиять, и иногда самым радикальным способом, на судьбы многих стран и миллионов людей. Власть эта не законодательная, не исполнительная, не судебная, она лежит за пределами известных государственных институтов и абсолютно нелегитимна. Ее механизм сосредоточен в недрах добывающей корпорации, прозрачной до конца только для своих создателей и владельцев. Опыт с алмазным рынком был только начальным этапом, «эскизным проектом» грандиозного процесса, но видимо, достаточным для понимания автором и его ближним кругом, — какие блестящие геополитические перспективы могут открыться для владельцев нового властного механизма. И Родс сделал вполне логичный шаг — объединил вокруг нового проекта наиболее способных представителей британской элиты.
