— Я еду в аэропорт с вами, — сказал Роберт. — Для меня это вопрос чести — доставить вас в целости и сохранности.
— Учтите, в аэропорту могут возникнуть неприятности, — предостерег Левченко.
— Но ваш паспорт и виза в полном порядке, место на данный рейс забронировано, билет у вас в руках. Никто не в состоянии вас задержать.
— Вот увидите, они попытаются…
В аэропорту Левченко и его спутник беспрепятственно прошли регистрацию пассажиров на этот рейс, паспортный и таможенный контроль. До отправки самолета оставалось всего полчаса, и казалось уже, что Левченко зря так тревожился, как вдруг он увидел неподалеку двух сотрудников японской контрразведки. Те тоже, очевидно, в этот самый момент распознали его в толпе пассажиров.
— Сейчас они поднимут по тревоге все свои силы, — сказал он Роберту. — Кроме того, они известят министерство иностранных дел. Можете быть уверены: все, что становится известно министерству иностранных дел, тут же доходит до нашей резидентуры.
Вскоре в аэропортовском зале первого класса собралось не меньше десятка японцев из контрразведки. Подходили все новые и новые, и вот их уже стало не то пятнадцать, не то шестнадцать.
— Ну что ж, вот мы и столкнулись с проблемой, — заметил Роберт. — Будем держаться как ни в чем не бывало, и мы с ней справимся.
Старший в группе заговорил с Робертом по-английски:
— Мы хотели бы побеседовать с этим джентльменом.
— Этот джентльмен направляется в Соединенные Штаты. У него имеется американская виза, а самолет отбывает через каких-нибудь десять минут, — ответил Роберт.
— Очень сожалею, но пока что он находится на территории Японии. Мы намерены с ним потолковать, и, простите, не хотели бы, чтобы вы слышали наш разговор или принимали в нем участие. Прошу вас пройти в другую часть зала и подождать там.
Группа японцев оттеснила Роберта и сопровождающего его американца в самый дальний угол зала. Офицер контрразведки усадил Левченко и принялся его допрашивать.
— Прежде чем отвечать на ваши вопросы, я хочу знать, кто вы такие, — прервал его Левченко.
— Некоторые из нас — сотрудники Национальной полиции, другие представляют полицию здешней префектуры. Есть среди нас и сотрудники службы безопасности, которым поручено охранять вас.
— Не понимаю, зачем я должен объясняться с полицией. Я не преступник, я ничего не украл и ни в чем не провинился. А о своей безопасности я позабочусь сам.
— Если вы хотите покинуть Японию, вам все же придется побеседовать с нами. Кто вы такой?
— Вам это известно.
— Я имею в виду — кто вы по профессии?
— Это вы тоже знаете. Я токийский корреспондент журнала «Новое время».
— Почему вы отправляетесь в Соединенные Штаты?
— Я попросил американское правительство о политическом убежище и получил его. Не считаю нужным обсуждать этот вопрос с третьей стороной.
— Вы — сотрудник КГБ?
— Я же вам сказал, что я корреспондент советского журнала. Я лечу в Соединенные Штаты с разрешения американского правительства. Вы же почему-то хотите воспрепятствовать моему отъезду. Мой самолет, наверное, уже ушел.
— Ничего страшного. Вы сидите на удобном диване, в комфортабельном помещении. Этот рейс сегодня далеко не последний…
В такой манере японец больше часа мучал Станислава, вновь и вновь задавая ему одни и те же вопросы и получая однотипные ответы. Видимо, ему во что бы то ни стало хотелось вытянуть из Левченко признание, что он имеет отношение к КГБ.
— Продолжать разговор не имеет смысла, — сказал наконец Левченко. — Мы повторяемся, притом уже не первый раз. Я пропустил уже и следующий рейс, а вы продолжаете меня насильственно задерживать. Вы что, хотите сделать из меня заложника?
Попытка запугать его явно сорвалась, и японец попробовал взять доверительный тон:
— Нет, что вы! У вас тут есть влиятельные друзья. Но мы имеем с Советским Союзом консульское соглашение. Мы должны известить советского представителя и дать ему возможность встретиться с вами, прежде чем сможем позволить вам покинуть Японию.
— Меня удивляет, что сотрудник японской полиции так озабочен соблюдением советских интересов. Как я понимаю, проблемы такого рода обычно решает министерство иностранных дел.
— Представители министерства иностранных дел тоже предпринимают соответствующие меры…
Левченко попросил разрешения выйти в туалет, и его отпустили туда в сопровождении четырех японских охранников. Кордон японцев все время держал Роберта и его помощника на почтительном расстоянии; дважды, когда Роберт выходил из зала, чтобы позвонить по телефону, некий японец в гражданском костюме отправлялся вместе с ним и, вернувшись, докладывал, о чем шла речь. Но в туалете, нарушая порядок, Роберт оказался рядом со Станиславом.
— Как видите, дело затягивается, — тихо сказал тот. — Министерство иностранных дел уже уведомлено, и можно предвидеть, что сейчас сюда явится целая свора из резидентуры.
Роберт прошептал:
— Посольство сделало представление лично министру иностранных дел, и наши люди тоже сейчас будут здесь. Вы держитесь молодцом. Не поддавайтесь!
Среди четверых представителей министерства иностранных дел, тоже пытавшихся допрашивать Левченко, был, японец наблюдение за которым Станислав вел еще в Москве, будучи сотрудником Второго главного управления. Делая вид, что они незнакомы, этот человек произнес по-русски:
— Мы ничего против вас не имеем, но в соответствии с консульским соглашением советская сторона вправе настаивать на свидании с вами, прежде чем вы покинете Японию. В противном случае японское правительство ждут серьезные неприятности.
— Что же, выходит, Япония, второе по мощи государство свободного мира, подчиняется Советам, боится их? Неужели японское правительство пугается даже из-за таких пустяков, как мое дело?
— Все проблемы можно будет уладить, если вы встретитесь с советскими представителями и объясните им мотивы своего решения…
— Эта встреча выльется в скандал, а мне она может причинить только вред. Я против.
Между тем аэропорт отправил уже третий рейс на Соединенные Штаты. Даже Роберт не мог больше скрыть озабоченности. И тут позвали к телефону старшего из представителей министерства иностранных дел. Сквозь стеклянную стену зала Левченко видел, как побагровело и напряглось его лицо. Вернувшись, он растерянно поклонился и лаконично объявил:
— Вам разрешается покинуть территорию Японии. Мы сейчас же проводим вас к самолету.
Станислав с Робертом в сопровождении двух десятков японцев дошли по бетонке до огромного «Боинга-747» компании Пан Америкен и поднялись по трапу. В последний момент, у самой двери самолета миниатюрный полицейский офицер потянул Станислава за рукав:
— Прошу вас, скажите нам только одну вещь. Кто сейчас возглавляет работу КГБ, направленную против Японии? Кого мы должны остерегаться больше всего?
Уже готовясь шагнуть в салон самолета, Левченко приостановился и с видом заговорщика шепнул:
— Пронников!
К замешательству и к изумлению пассажиров, уже занявших места в самолете, просиявший офицер порывисто чмокнул Станислава в щеку.
Когда Левченко уже сидел в кресле, офицер, стоя в дверном проеме, переспросил еще раз:
— Пронников, точно?
— Точно. Пронников. Владимир Пронников.
В этот самый момент советские высыпали из трех подъехавших машин и разбрелись по зданию аэропорта, прочесывая помещение. Группа молодцов сомнительного вида, по-видимому изображавшая компанию американских деловых людей и последние два часа слонявшаяся возле выхода к самолетам международных рейсов, распалась и исчезла, должно быть, закончив свои дела. Сотрудники резидентуры опоздали всего на несколько минут. Левченко уже летел по маршруту, конечная точка которого была на другом берегу океана — в Лос-Анджелесе.
* * *
Левченко увозил с собой только одежду, что была на нем, и очень небольшую сумму денег — несколько тысяч иен, что составляло примерно 30 долларов, и сто долларовую бумажку, которую кто-то из американцев сунул ему в руку в последнюю минуту перед отлетом из Токио, так сказать, на карманные расходы. Но прибыв в штаб-квартиру ЦРУ в Вирджинии, он в первый же день объявил, что не возьмет ни цента ни от ЦРУ, ни от какой бы то ни было другой американской правительственной организации.
Он понимал, что в обмен за предоставление убежища и за помощь в осуществлении бегства ему следует правдиво ответить на все вопросы, касающиеся его жизни, продвижения по службе и причин побега. Не подлежало сомнению, что при этом окажутся разоблачены некоторые тайны КГБ. Кроме того, он готов был рассказать все, что знал, о такой мерзкой личности, как Пронников. В то же время он не собирался ничего говорить о тех офицерах КГБ, которых считал приличными людьми.
