Очевидно, что теперь речь идет уже не о периметре границ России и не о пограничном ее вытеснении, а об ее «взламывании» в самой сердцевине, по оси Волги, что на практике означает претензию на введение «внешнего управления» Брюсселя в европейской части России.
В этих условиях у России, желающей сохранить свою территориальную целостность и суверенитет, нет большего союзника, чем прежний «санитарный кордон», возведенный против неё при издыхании старого мирового порядка. Нет большей поддержки, чем скорейшее вступление Турции и, может быть, даже Украины в Европейский Союз. Нет более искреннего партнерства, чем с национальными государствами, отстаивающими свой суверенитет против экспортных «революций», и самоопределившимися народами, борющимися за признание своего максимально возможного государственного статуса.
Малосимпатичный союз империалистического «образца демократии» США с антинациональной социалистической бюрократией ЕС не оставляет России выбора.
Март 2005
Непризнанные государства бывшего СССР в контексте Балкан и Черноморского региона
Тезисы к постановке проблемы
Проблемы постсоветских непризнанных государств (государств де-факто: Приднестровской Молдавской Республики, Республики Абхазия, Республики Южная Осетия, Нагорно-Карабахской Республики), образовавшихся в 1990–1992 годах и часто называемых «самопровозглашенными государствами» (что вряд ли может быть признано терминологически удачным — среди крупнейших государств мира трудно найти не «самопровозглашенные»), следует рассматривать не только в контексте истории бывшего СССР с его конфликтами, но и в контексте истории всего посткоммунистического Балканско-Черноморско-Кавказского региона. Специфика этих проблем может рассматриваться и в контексте постимперского (послеосманского) и даже — постколониального пространства (с прецедентами добившихся независимости Эритреи и Восточного Тимора).
Непосредственными историческими предпосылками возникновения непризнанных государств региона стали: процесс суверенизации и национального освобождения стран советского блока, создание национальных государств на его месте, которые повлекли за собой распад социалистической системы, Организации Варшавского Договора, Совета Экономической Взаимопомощи, СССР и Социалистической Федеративной Рес-26 публики Югославия. В результате этого возникли новые государства:
— на Балканах — Словения, Хорватия, Босния и Герцеговина, Сербия и Черногория (с перспективой независимой Черногории), Македония. К ним примыкали непризнанные государства: Косово, Сербская Краина, Республика Сербская, другие;
— в Черноморско-Кавказском регионе — Молдавия, Украина, Грузия, Азербайджан, Армения. К ним примыкали непризнанные государства: Приднестровье, Абхазия, Южная Осетия, Нагорный Карабах.
Особой новацией в регионе в результате уничтожения режима Саддама Хусейна в Ираке стал Свободный Курдистан, добившийся федеративного устройства Ирака, собственного практически конфедеративного в нем положения и, видимо, стремящийся к независимости. Другой новацией выступает фактическое признание со стороны ООН международной субъектности непризнанной Турецкой Республики Северного Кипра, получившей равные права с греческой частью Кипра на референдуме о конфедеративном воссоединении Кипра. Референдум не удался — и греческая часть Кипра самостоятельно вступила в Европейский Союз, а Северный Кипр активизировал горизонтальные связи с Турцией и Азербайджаном.
В течение 1990–2000-х годов исторически было реализовано несколько моделей решения проблемы непризнанных государств со стороны международного сообщества, сторон конфликта или народов самих этих государств:
— успешное подавление непризнанных государств: полное государственное и демографическое уничтожение Сербской Краины на территории современной Хорватии, десуверенизация и инкорпорация Республики Сербской в состав Боснии и Герцеговины;
— неудавшееся подавление непризнанных государств: Нагорного Карабаха, Приднестровья, Абхазии и Южной Осетии;
— «замороженный конфликт» вокруг непризнанного государства или его «отложенный статус»: Нагорного Карабаха, Приднестровья, Абхазии, Южной Осетии, Косово;
— урегулирование: реализованная Западом «дейтонская модель», примененная в ходе создания Боснии и Герцеговины (из Мусульмано-хорватской федерации и Республики Сербской), «охридская модель» Запада, реализованная в ходе умиротворения межэтнического конфликта в Македонии (когда вдохновленное опытом Косово албанское меньшинство в итоге получило квотное представительство на всех «этажах» государства), модель конфедерации — «содружества» Сербии и Черногории, служащая сейчас для удержания Черногории и Косово (и, возможно, Воеводины) в формальном союзе с Сербией;
— отказ от суверенизации, либо сохранение перспективы «проективных автономий» — там, где для борьбы за суверенитет не хватает внутренних ресурсов: Закарпатье, Северная Буковина, Крым — на Украине, Чечня — в России;
— «стимулированная» извне суверенизация: Свободный Курдистан в Ираке.
В настоящий момент к непризнанным государствам на постсоветском пространстве (несмотря на активные усилия последнего времени по максимальной интернационализации проблемы со стороны их экс-метрополий — Молдавии и Грузии) скорее относится модель «замороженного конфликта», либо «отложенного статуса» (Приднестровье, Южная Осетия, Абхазия). В целом такова же ситуация и вокруг Нагорного Карабаха. Впрочем, число внешних посредников, желающих решить его проблему — особенно в контексте намерений Азербайджана самостоятельно восстановить свой суверенитет над его территорией и территорией окружающей его «зоны безопасности», — пока не увеличилось.
Исторические факторы формирования непризнанных государств можно систематизировать следующим образом: изначальный отказ со стороны «метрополии», «центральной власти» нового международно признанного национального государства (бывшей союзной республики СССР) признать суверенизацию части своей территории: отказ Азербайджана признать суверенизацию Нагорного Карабаха, ликвидация автономии Абхазии и Южной Осетии в Грузии, непризнание особого статуса Приднестровья Молдавией;
— война между сторонами конфликта в начале суверенизации, создающая ситуацию «соревнования суверенитетов», нарушения территориальной целостности и завоевания реального, но не признанного суверенитета: между Азербайджаном и Нагорным Карабахом, Грузией и Абхазией, Грузией и Южной Осетией, Молдавией и Приднестровьем;
— этнические чистки и беженцы, добровольные или вынужденные переселения массы конфликтующих этносов из зоны конфликтов: азербайджанцев из Нагорного Карабаха и Армении, армян из Азербайджана, грузин из Абхазии, осетин из Грузии (исключение — Приднестровье, где этнический баланс молдаван, русских и украинцев сохранен);
— наличие среди населения непризнанных государств значительного или абсолютного большинства граждан государств-гарантов (около 100 тысяч граждан России и 50 тысяч граждан Украины — из 600 тысяч, живущих в Приднестровье; 150 тысяч граждан России — из 200 тысяч в Абхазии (90 % взрослого населения), 40 тысяч граждан России — из 45 тысяч в Южной Осетии (95 % взрослого населения), 100 % взрослого населения Нагорного Карабаха являются гражданами Армении);
— форма правления и символ суверенитета в непризнанных государствах — президентские республики. И ведущаяся извне этих государств борьба за превращение их в парламентские республики есть не что иное, как один из проектов десуверенизации этих де-факто государств; интернационализация урегулирования; принципиальный и консенсуальный характер проблемы суверенитета для каждой стороны конфликта: как для Грузии является абсолютно неприемлемой независимость Абхазии и Южной Осетии, так и для Абхазии и Южной Осетии считается абсолютно неприемлемым сценарий их даже федеративного возвращения в состав Грузии. Столь же принципиальный характер носит проблема статуса Приднестровья для Молдавии, Нагорного Карабаха для Азербайджана, и наоборот.
Постсоветские непризнанные государства не пользуются поддержкой Запада (кроме, частично, Нагорного Карабаха, получающего прямую государственную финансовую поддержку от США). Поэтому перспективы суверенизации непризнанных государств на пространстве бывшего СССР действуют в ином коридоре возможностей, нежели предоставляются Западом для Косово и Свободного Курдистана в составе Ирака.
Тем не менее, реально существуют возможности легитимации их как государств или, по крайней мере, как частично правомочных субъектов международного права, особенно в контексте реализованной в 1990-е годы идеологии «Европы регионов», подпитывающей федерализацию Румынии в пользу венгерского меньшинства в Трансильвании, суверенизацию Корсики внутри Франции, Каталонии и Страны Басков внутри и без того федеральной Испании. Такую крипто-легитимацию можно классифицировать по следующим факторам:
