Из показаний арестованных выяснилось, что они выполняют задание разведотдела штаба Центральной группы германских войск и «Абверкоманды-103». В целях безопасности их шефы требовали самостоятельного выхода в эфир каждого из парашютистов-разведчиков и передачи условленных сигналов об отсутствии ловушки со стороны чекистов.
Двух немецких агентов удалось перевербовать и включить в радиоигру. О третьем агенте абверовцам сообщили, что он тяжело ранен при приземлении.
Видя, что операция развивается и потребуется большой объем работы, включая координацию с белорусскими чекистами, руководство НКГБ СССР направило в Березино заместителя начальника Четвертого управления Л. Эйтингона — опытного сотрудника внешней разведки. Все руководство перешло в его руки.
Вскоре абверовцы перебросили к Шерхорну двух офицеров — врача и специалиста по авиации. Они доставили личные письма командующего группой армии «Центр» — генерал-полковника Рейнгарда и начальника «Абверкоманды-103» Барфельда и сообщили о выделении Герингом четырех транспортных самолетов.
Перевербованный контрразведчиками авиаспециалист вскоре доложил в «Абвергруппу» о готовности к приему самолетов.
Менее чем за месяц из-за линии фронта прибыли 16 немецких агентов, доставлено 8 радиостанций, а также оружие для ведения боевых действий при прорыве к фронту. Операция развивалась по плану, но возникли и серьезные трудности.
Немецкое командование пришло к выводу, что необходимо эвакуировать раненых из группы Шерхорна, иначе она будет скована в своих боевых действиях. Вот почему в радиограмме от 30 октября 1944 года сообщалось о необходимости дополнительной подготовки площадки, куда должны приземлиться транспортные «Арадо».
Контрразведчики встали перед дилеммой.
Первое, что подсказывали обстоятельства, — это принять немецкие самолеты на подготовленные площадки. Но что бы это дало? Два транспортника «Арадо», 80 летчиков люфтваффе и кое-какой груз. А на рассчитанной на перспективу операции «Березино» можно ставить крест. Подобно брошенному в воду камню, круги подозрений наверняка достигнут и Москвы, а там агент Гейне и легендированная организация «Престол» со своей рацией. Они тоже потеряют доверие, и передаваемая ими согласованная с Генеральным штабом РККА дезинформация уже не принесет желаемого эффекта.
Второе решение предполагало отказ в приеме самолетов, что тоже, в некоторой степени, подрывало доверие абвера и армейского командования к отряду Шубина, но шанс на дальнейшее развитие операции сохранялся. Сохранилась бы и возможность добиться от немцев открытия одного из участков фронта для прохода «воинской части» и введение вместе с ней специально подготовленного подразделения Красной Армии для развития боевых действий в тылу у фашистов.
О своих соображениях чекисты доложили в Государственный Комитет Обороны. Сталин и Берия в телефонных разговорах с наркомом госбезопасности согласились с последним предложением, а Молотов даже наложил на служебной записке резолюцию: «По-моему, второй вариант (тянуть дело дольше) — лучше».
Убедить немцев не присылать самолет стоило большого труда. Для начала подготовили за подписью Шубина радиограмму, что для обеспечения посадки необходима предварительная присылка крупнокалиберных зенитных пулеметов, противотанковых ружей, гранат и боеприпасов. Из-за фронта ответили, что готовят большую партию груза. Тогда по рации Шерхорна сообщили о боевых столкновениях с частями Красной Армии и возможном изменении места дислокации. После нескольких подобных телеграмм немцы согласились, что посадка самолетов в белорусских лесах далеко не безопасна и может даже отрицательно повлиять на скрытность действий отряда Шерхорна. Зато поток грузов увеличился. Перевербованный нашей контрразведкой абверовский агент-радист Стрябцев, включенный в операцию «Березино» под псевдонимом Д, передал в штаб группы армий «Центр»:
«…Обмундирование и продовольствие получены. Наряду с действительной помощью это подняло дух части, боевая мораль которой осталась несломленной. По получении дальнейших посылок затребованного вооружения и боеприпасов мы надеемся на успех предприятия и на то, что, прибыв к фюреру, мы еще примем участие в конечной борьбе за свободу нашего отечества. Шерхорн».
Если немецкое командование регулярно стало присылать грузы, то абверовцы, чтобы подстраховаться, забрасывали в район дислокации легендированной группы свою агентуру, о которой Шубину не сообщалось. В основном это были офицеры и солдаты 1-го полка так называемой дивизии «Брандербург» — диверсионно-разведывательной воинской части, подчиненной непосредственно берлинскому аппарату абвера.
Как выяснилось позднее, всего немецкая разведка направила восемь агентов с целью «прощупать» Шерхорна и его отряд, к счастью, все они были установлены контрразведкой и арестованы. Они не успели передать в эфир ни одной радиограммы. А чуть позже отдельные из «ревизоров» вышли в эфир, но уже под контролем чекистов.
Судя по ответным телеграммам разведцентра, абверовцы удовлетворились полученной информацией и окончательно поверили созданной в Четвертом управлении НКГБ легенде.
Согласно сценарию операции, отряд Шубина постоянно пополнялся за счет присоединения других пробивающихся к линии фронта групп. Еще в конце сентября через московскую радиостанцию агента Гейне главнокомандующему группой армии «Центр» генерал-полковнику Рейнгардту было сообщено, что общая численность отряда составляет более полутора тысяч человек, включая 200 русских — бывших полицейских, скрывающихся от НКГБ. Генералу доложили также, что по его указанию отряд разбит на три группы для повышения мобильности и скрытности действий. Командирами групп Шерхорн «назначил» майора Диттмана, подполковников Михазлиса и Эрккардта.
На самом же деле никого из них в белорусском лесу еще не было. С ними активно работали в Москве, на Лубянке. Доставленные из лагерей для военнопленных офицеры далеко не сразу согласились участвовать в реализации замыслов контрразведчиков.
А тем временем абверовцы перебросили на лесную базу Шубина еще одного агента. Последний настаивал на встрече с подполковником Эрккардтом и имел поручение уточнить, способен ли Шерхорн по состоянию своего здоровья продолжать руководить всем отрядом. Вполне вероятно, что немцы хотели сделать ставку на более молодого и энергичного офицера. А Эрккардт как раз оказался самым трудным «орешком» среди 25 отобранных для участия в оперативной игре военнопленных.
Эйтингон слал в Москву телеграмму за телеграммой, настаивая на ускорении обработки Эрккардта и других пленных.
Но это было не столь простым делом, как казалось из Белоруссии. Вот почему Эрккардт, Михазлис и другие бывшие офицеры вермахта были включены в чекистские мероприятия только в конце декабря.
Теперь операция стала развиваться активнее. К Эрккардту и Михазлису приставили опытных офицеров Четвертого управления, в распоряжении которых имелась рация с ранее перевербованными абверовскими радистами. Вместо одного (по рации Шубина) стало действовать три канала «независимой» радиосвязи с «Абверкомандой-103» и штабом группы армий «Центр».
Немцы усилили снабжение отряда Шерхорна всем необходимым для перебазирования в ближайший фронтовой тыл и последующего прорыва на соединение с частями вермахта.
Примерно в это же время у контрразведчиков возникла идея заманить на базу «отряда» кого-либо из крупных сотрудников абвера и через него выйти на контакт с берлинским центром. В радиограммы ненавязчиво стали вкрапливать информацию о возможности развернуть подрывную и агитационную работу, создать фундамент «Белорусского подпольного центра» из числа немецких пособников.
Можно предположить, что подчиненные адмирала Канариса клюнули на заброшенную приманку.
По крайней мере, начальник «Абверкоманды-103» фон Баренфельд, выступавший под псевдонимом Рудольф, несколько раз лично вылетал в тыл Красной Армии на рекогносцировку возможной посадки самолетов в районе базы «отряда». Узнав об этом из сводок радиоперехвата, чекисты уже предвкушали успех своей акции, но ей не суждено было осуществиться.
Задержанные вскоре немецкие агенты-парашютисты на допросах показали, что самолет, на борту которого находился Баренфельд, обстреляли наши зенитчики и подожгли. В момент посадки абверовец пытался выпрыгнуть из разваливавшегося «Арадо», попал под винты и погиб.
Немцы лишились опытного разведчика, который начинал всю операцию по связи с «отрядом» и немало сделал (как полагали в штабе группы армий «Центр») для насаждения агентов и диверсантов в тылу советских воинских частей. Но сворачивать проведенные Баренфельдом мероприятия его шефы явно не торопились.
