Для русских Путин, пришедший во власть и из нее ушедший, пусть в премьеры, и с возвращением на круги своя – это первый удачный эксперимент такого рода за тысячу лет государственности. Безо всякой иронии – это достижение, достойное восхищения. Для тех, кто понимает, что такое традиция, исторический опыт и прецедент, – гигантский шаг на пути от мобилизационного государства, построенного по принципу военного лагеря, к государству современному. Шаг этот не меньший, чем первый в истории страны уход в отставку главы страны без его физического уничтожения в случае Хрущева. Во втором случае, с Горбачевым, обошлось даже без ограничения свободы его передвижения и контактов с внешним миром. Сегодня, как сказано выше, понятно, что по завершении определенного периода пребывания во власти второй-четвертый президент России передаст ее пятому, обеспечив для себя и своего окружения гарантии будущего, соответствующие его видению этого будущего. Для политических снобов – варварство. Для страны – свет в конце тоннеля длиной в тысячелетие.
Глава 16
Народ и его слуги
Россия – страна выпивающая и таковой останется вне зависимости от того, каким у нее будет состав населения и каких вероисповеданий оно будет придерживаться. Российского ислама это тоже касается. Об этом свидетельствуют среднеазиатские дастарханы и столы, накрываемые на Северном Кавказе, в Татарстане, Башкирии, Турции и странах арабского мира. О пиве и анисовой водке – араке – умолчим. Вино там подают исключительно в светских компаниях. Но количество водки, виски и коньяка, употребляемое мужчинами, не чуждыми мусульманской традиции, поражает. То ли запретный плод сладок. То ли мир так устроен, борись с этим – не борись. Нет ничего причудливее первого тоста, когда ведущий стол торжественно провозглашает: «За Аллаха!», после чего застолье, собственно, и начинается. Разумеется, в таких странах, как Саудовская Аравия или Иран, где, вследствие наличия агрессивной религиозной полиции, это может плохо кончиться, пьют либо в строго засекреченном режиме, либо выезжая за границу. Но уж тут, судя по свидетельствам профессионалов-ближневосточников, пьют в дозах, близких к летальным. Как справедливо отметил, выбирая веру, Владимир Красно Солнышко: «Веселие страны есть питие». Чем, до Николая II и Михаила Горбачева с их крайне неудачными попытками введения сухого закона, и закрыл тему. Не исключено, что оба эти эксперимента по протрезвлению страны, предпринятые ее правителями-неудачниками, кончились и для государств, которые они возглавляли, и для них самих плохо из-за случайного совпадения. Но народная молва твердит, что именно из-за этого-то все у них и развалилось. Очень может быть, что соломинка, которая дважды на протяжении ХХ века сломала спину российского верблюда, изначально была вставлена в стакан.
Пьют не только в России и не только в депрессивных диктатурах, не знающих света демократии. В Соединенных Штатах, Великобритании и Скандинавии местное население пьет в условиях развитой демократической системы, имеющей глубокие парламентские корни. Что такое английские джиновые бунты, финские водка-туры и американское бутлегерство, среднему отечественному потребителю и не снится. Пьющий человек способен примириться с окружающей действительностью и несовершенством мира. Терпеть придирки и несправедливость. Без отвращения глядеть на власть – церковную или светскую, центральную или местную, вне зависимости от того, утруждает она себя проведением выборных процедур или ограничивается сухой констатацией того, что правитель есть помазанник Божий, как в арабских монархиях и африканских племенах. Потребление алкоголя в умеренных дозах полезно для здоровья, говорит Минздрав. В любом количестве, добавляет Михаил Жванецкий. И немедленно выпил, эхом отзывается Венедикт Ерофеев. Что и спасает Россию от многих неприятностей, особенно при дополнении выпитого острой и горячей закуской, в соответствии с заветами Михаила Булгакова. Появление на прилавках страны гигантского ассортимента напитков различной крепости по приемлемым ценам, а также приличных продуктов питания во многом возместило напрасное ожидание ее населением обещанного Хрущевым к 1980 году коммунизма, вместо которого были проведена Олимпиада и введены войска в Афганистан. Собственно говоря, для многих это и есть коммунизм – чего еще хотеть бедному крестьянину? Баре где-то что-то делят. Челядь заполняет залы заседаний и ходит с флагами. Волхвы о чем-то спорят в телевизоре. Выпить есть? Есть. Закусить есть? Есть. Войны нет? Пока вроде нет. Чего вам еще надо, б-ди?
Конечно, вред от пьянства есть. Готовность большой массы населения уйти в запой во многом следствие нежелания глядеть на окружающее трезвыми глазами. Не потому, что жизнь в России так плоха на самом деле: есть много стран с куда более тяжелой судьбой. При этом даже камбоджийцы, не до конца уничтоженные во времена Пол-Пота собственным начальством, оптимистичней жителей Российской Федерации на порядок. Жители азиатских пустынь и африканских джунглей, где любой человек с большой вероятностью может не дожить до рассвета следующего дня, не отличаются британским сплином, который на российских просторах более чем распространен. При всем ее криминале, терроризме и безобразиях властей, России далеко до Пакистана, Йемена, Судана или Конго. О Сомали или Афганистане умолчим. Незаселенные пространства, лес и реки, пополняемые регулярно идущими дождями или снегом, – это преимущества, которых не замечаешь, если не провел длительное время в местах, где пить нечего. В смысле совсем нечего, и дождь не идет – пойдет на полчаса через полгода. Туча на небе портит настроение только тому, кто не знает, что такое такыр, хаммада или рег, не говоря уже о солончаках. Скорее уж российская хандра, сопутствующая похмелью, происходит от общенационального перфекционизма ожиданий. Внутренней готовности поверить в то, что где-то есть добро и справедливость, при понимании того, что их на самом деле не так много, и полной уверенности в том, что нам-то их недодано с лихвой. Помимо прочего, трудно вселить в страну большой оптимизм и веру в будущее при наличии непросыхающего дни и ночи напролет батюшки-царя или гаранта конституции, на протяжении длительного времени напряженно работающего с документами. Хотя, рассматривая последствия сугубо трезвого поведения отечественных верхов, при сохранении налаженных коррупционных схем и схем распила, нельзя не вспомнить о китайском: «Сын неба взошел на престол и немедленно удалился в дворцовый павильон, где повернулся к стене и все свое царствование провел, вознося молитвы богам. И страна процвела». Но это не наш случай. Не дождемся.
Не отбивая хлеб у моралистов и экономистов, вспоминающих семьи и падающую производительность труда, поговорим о важном: отношениях народа и слуг народа. В обычной обстановке слегка выпивший народ готов снисходительно отнестись к тому, что, глядя в глаза избранной им власти, в качестве возможных вариантов будущего видит исключительно светлое, темное или нефильтрованное. Власть вне зависимости от реального положения дел говорит о светлом. Ее оппоненты: коммунисты, либералы, консерваторы, националисты, исламисты, хоругвеносцы – о темном. Население, имеющее опыт проживания в стране как до, так и после кончины советской власти, ожидает промежуточного состояния и, за неимением лучшего, готово им удовлетвориться. Но это только пока. «Русский народ» на самом деле отнюдь не представляет собой того, за что его держат его хулители, его апологеты и его властители. Прагматичности, умения трезво взглянуть на вещи и недоверия к пустопорожней болтовне в нем достаточно на любом уровне. В том числе и для того, чтобы не демонстрировать властям до поры, что он на самом деле о них думает. Терпение это – до поры. Именно поэтому любое протестное выступление населения в России – сюрприз и происходит в формате спонтанного взрыва. «Слуги народа» для самого народа – враг, паразит и внутренний оккупант, хуже любого внешнего. Что народ думает о своих «слугах», можно понять из анекдотов, которые он о них рассказывает. Барин и барыня, поп и попадья, дьяк и подьячий, Никита Сергеевич и Леонид Ильич – персонажи в лучшем случае глупые. А уж в худшем… И ведь сажали за них, и в Сибирь ссылали, и с работы гнали – не говоря уже об исключении из партии. Все равно языками чешут, паразиты.
Власть имущие в стране давно спорят: давать народу право на ношение оружия или не давать. Перестреляет друг друга российское население или не перестреляет. На самом деле, не пора ли дать? Или ни в коем случае, потому что пойди его потом отними? Есть опыт США и Израиля, где власть доверяет народу и народ понимает, что это его власть. Там есть свои тараканы, но главное – это взаимное понимание того, что власть, какая она ни есть, своя и в случае чего ее надо защищать, как себя, поскольку она дает гражданам право и возможность защищать себя и свою семью. Любой, пытающийся захватить в заложники американца, рискует получить пулю в лоб. Террорист, пытающийся ворваться в израильский кинотеатр, будет пристрелен десятком посетителей просто потому, что есть из чего. Оружие носят на всякий случай, умеют применять, знают, где и когда его нельзя применять, и за редкими исключениями не делают этого. Люди так воспитаны и так обучены. Разумеется, Россия к этому не привыкла со времен крепостного права – не дай бог, вооруженные холопы барам головы поотворачивают. Но если крепостное право в стране отменено на самом деле, то вообще-то ее населению пора привыкать жить, как живут свободные люди. Что требует больше самоограничений, чем ограничений со стороны власти, которая народу не очень доверяет, поскольку примеряет на себя и знает, что ей-то доверять не за что.
