Вскоре Харви вызвал Монтгомери и приказал ему работать с О’Брайеном над специальной операцией, цель которой восточногерманские линии связи. Монтгомери был представлен западногерманским агентам, осуществлявшим дальнюю связь, и взял на себя некоторых восточногерманских агентов. Он также занимался расширением агентурной сети БОБ, освещавшей кабельные линии связи, опрашивая беглецов из ГДР. Хотя Монтгомери и подозревал, что его работа связана с планами подключения к линиям связи находившихся в активном изучении, но в курс дела о туннеле он был введен только в конце 1953 года. В ближайшие месяцы Монтгомери должен был стать для Харви связующим звеном между базой и работой на месте сооружения туннеля[530]. Именно эта команда — Харви, О’Брайен, Монтгомери в Берлине и Флитвуд во Франкфурте — вела всю основную работу в 1953—1954 годах. К тому же во Франкфурте происходили частные совещания с Фрэнком Роулеттом, прилетавшим из Вашингтона, чтобы заслушать свою полевую команду. О’Брайен вспоминает, что Роулетт — он невероятно быстро печатал, так как много лет работал с шифровальными машинами — постоянно сидел, склонившись над печатной машинкой и быстро отстукивал свои подробные заметки, пока его команда отчитывалась в своих действиях[531].
К августу 1953 года были разработаны подробные планы. Роулетт посетил Германию, чтобы получить последний доклад и участвовать в подготовке официального предложения директору ЦРУ Аллену Даллесу[532]. Предложение было послано Даллесу с сопроводительной запиской генерала Траскотга, где он настаивал на «максимальной секретности» и допуску к проекту «только лиц, которые могут способствовать успеху операции». Целью проекта, как он указывал, было «тайно получать советскую разведывательную информацию, проходящую по подземным кабельным линиям, которые находятся вблизи и досягаемы из американского сектора Берлина». Здесь же детально излагалось то, какая проходит информация, и примечание, что изложение основано «на достоверной информации, полученной в течение нескольких лет». Подход к кабелю должен был обеспечить подземный туннель длиной в' 1800 футов, и половину его предполагалось проложить под советской территорией»[533].
Несмотря на то, что идеального прикрытия для входа в туннель не могло быть, все-таки необходимо было придумать что-то для начального этапа работ. На «абсолютную секретность в определенных пределах места операции» можно было рассчитывать после окончания строительства. По плану предполагалось построить три пакгауза вдоль границы сектора предположительно для размещения американского армейского «оборудования крайней необходимости». Контракты по строительству пакгаузов в обычном порядке должны были заключать военные в Берлине в рамках почтовой инженерной программы. Проект хитроумный, но дорогой. Чтобы уменьшить расходы, вместо трех «пакгаузов» решили построить один. В докладе было также указано, как саперная команда займет построенное здание и начнет пробивать туннель. Заканчивался доклад просьбой к директору ЦРУ обеспечить одобрение высших военных чинов, однако ознакомить их с проектом только лично в его собственном присутствии[534].
Даллес одобрил проект. 22 октября 1953 года Харви и Флитвуд прибыли в Лондон на одно из многих совещаний с представителями британской секретной разведки. Несмотря на все меры предосторожности, КГБ вскоре узнал от Джорджа Блейка о планах строительства туннеля.
Начиная с 50-х годов о Джордже Блейке писали много, и почти все это выходит за рамки предлагаемой книги. Мы же сосредоточимся на донесениях Блейка, касавшихся туннеля и реакции КГБ на его информацию. Впервые Блейк попал в поле внимания советской внешней разведки, когда он был интернирован в Северной Корее после захвата Сеула. Василий Алексеевич Дождалев, великолепно владеющий английским языком, в июне 1950 года был направлен в Корею, чтобы встретиться с Блейком и на месте дать оценку его личности. Он рекомендовал продолжить работу с ним, и для закрепления контакта к Блейку был послан Николай Борисович Родин (Коровин). Позднее Блейк стал фигурировать в документах КГБ под именем Диомида. Когда весной 1953 года пленных англичан освободили, среди них был и Блейк. Он вернулся в Лондон, потом поехал отдыхать в Голландию, где встретился с Родиным. Там-то они и договорились о будущих встречах в Англии[535].
Тем временем в Москве приняли решение назначить офицера для поддержания контакта с Блейком в Лондоне. Для дела столь чрезвычайной важности, должен был быть некто, не известный британской контрразведке. К тому же он должен бьш обладать необходимой подготовкой для выполнения дипломатических обязанностей, которые придется исполнять для прикрытия. Но вместе с тем офицеру КГБ следовало иметь опыт слежки и ухода от слежки. Выбор пал на Сергея Александровича Кондрашева, соавтора этой книги, а в то время молодого человека, который незадолго до того пришел в Управление внешней разведки[536]. Готовясь к лондонской службе, Кондрашев начал читать дело Диомида, изучать план Лондона и работу британской разведки. Его прежняя работа против посольства США в Москве оказалась в высшей степени полезной, ибо он был хорошо знаком с американскими методами ухода от слежки.
После встречи Родина с Блейком в Голландии сотрудникам КГБ стало ясно, что Блейк работает в отделе Υ, который, по словам Блейка, «занимается сверхсекретными операциями с применением технических средств, направленными против русских»[537]. Хотя работа над «норой Харви» продолжалась, с этих пор она контролировалась Диомидом.
В октябре 1953 года Кондрашев прибыл в Лондон в качестве первого секретаря посольства по культуре. В его обязанности входило многое — от организации выступлений великого скрипача Давида Ойстраха до обеспечения участия в спортивных мероприятиях особо важных персон. И ему приходилось исполнять обязанности резидента КГБ, пока не приехал Сергей Леонидович Тихвинский, который заменил Николая Родина. Однако самой главной обязанностью Кондрашева оставалась связь с Диомидом: в резидентуре он единственный знал имя источника и то, чем он занимается[538].
Первая встреча Кондрашева с Диомидом в Англии пришлась на конец октября. Они познакомились, выработали план дальнейших встреч и обсудили вопрос фотокамеры для Блейка, без чего тот не мог копировать документы, во множестве проходившие через его руки[539]. Блейк также передал Кондрашеву предварительный список прослушиваемых британской разведкой телефонов и установленных жучков. Здесь же были данные об операции- «Серебро» в Вене (британский проект туннеля), но ни слова о Берлине[540].
Работать с Блейком в Лондоне было непросто. Московский центр контролировал каждый шаг. Резидентуре запрещалось проявлять инициативу и даже на йоту отходить от инструкций. Однажды Блейк не смог прийти в назначенный час и пропустил дополнительно назначенную встречу. После сообщения в Москву пришло распоряжение ждать следующей запланированной встречи. Когда Блейк опять не явился, Кондрашев предложил перехватить Блейка по дороге на работу. Москва не разрешила и приказала ждать еще одной встречи. На сей раз Блейк пришел в лондонский кинотеатр и объяснил причину своего отсутствия. Оказывается, он испугался, что муж и жена Петровы, сотрудники КГБ, сбежавшие в Австралии, могли знать о его работе на Советы, и хотел удостовериться в том, что британская разведка его не подозревает. Если не считать этого случая, Кондрашев встречался с Блейком без всяких сюрпризов вплоть до весны 1955 года, когда Блейк покинул Лондон[541].
Для встречи с Блейком, Кондрашев всегда подыскивал повод покинуть посольство, который мог бы удовлетворить британскую службу наблюдения. Например, очень важная встреча 18 января 1954 года проходила под прикрытием отъезда делегации советских шахматистов. Кондрашев, пользуясь своей дипломатической «крышей», проводил группу в аэропорт, а остальную часть дня занимался покупками и заходил в кино. За это время сотрудник резидентуры дважды в предварительно назначенных местах проверил, нет ли слежки. Встреча с Блейком состоялась на верхней площадке автобуса. Получив материал, Кондрашев вышел через несколько остановок, где его поджидал сотрудник резидентуры с машиной[542].
Блейк передал Кондрашеву машинописную копию протокола совещания ЦРУ-ССР (британская разведка) по «Берлинскому туннелю», проходившем 15—18 декабря 1953 года в Лондоне (см. Приложение 9). Блейк принимал в нем участие. Зашифрованное сообщение было немедленно отослано в Москву, но лишь 12 февраля был подготовлен подробный доклад. Все доклады на основании донесений Блейка были написаны Кондрашевым, после чего они фотографировались и отправлялись в Москву с дипломатической почтой в виде непроявленной пленки. Но что касалось встречи 18 января и еще кое-каких важных случаев, считая фотокопии недостаточными, Кондрашев отправлял доклады в оригинале. Подписывался Кондрашев обычно своим кодовым именем — Ростов. Нам предоставлена фантастическая возможность познакомиться с ремеслом разведчика КГБ[543].
