Однако 5 апреля в «Правде» была напечатана редакционная статья, в которой письмо Андреевой объявили манифестом антиперестроечных сил.
14 апреля «Правда» пишет:
«Противники перестройки не только ждут того момента, когда она захлебнется… Сейчас они смелеют, поднимают головы».
18 апреля там же:
«Развернутая программа открытых и скрытых противников перестройки, призывы к мобилизации консервативных сил». .
Собирается заседание Политбюро, целиком посвященное письму Нины Андреевой, длящееся в течение двух дней по 6—7 часов кряду. По свидетельству Е. К. Лигачева [3], тон в осуждении письма задавали А. Яковлев, В. Медведев, М. Горбачев. В газету «Советская Россия» нагрянула комиссия, принявшаяся изучать подлинные письма Н. Андреевой. «Советской России» запретили публиковать письма в поддержку Н. Андреевой, их изъяли… Наработки в терминологии по делу Н. Андреевой, сделанные в Политбюро ЦК КПСС, были широко внедрены в СМИ. Для иллюстрации развернувшейся кампании приведем два отрывка из статей в «Огоньке».
В № 19 за 1988 г. опубликована статья Ю. Карякина [14], где, в частности, говорится:
«В февральском номере „Нового мира“ Андрей Нуйкин предупреждал — готовится ваше контрнаступление, и оказался прав: 13 марта появилось письмо Нины Андреевой. Никому не известный химик вдруг сделался всем известным идеологом. Превращение, прямо скажем, подозрительное. Не стоит ли за ним какая алхимия?
…Убежден: будет воссоздана — день за днем, во всех драматических и комических подробностях — вся хроника событий вокруг вашего манифеста, вся хроника его замысла, написания, публикации, хроника организации его одобрения. Чем определялся выбор дня публикации? Какой стратегией? Какой тактикой ? Почему не появился манифест, скажем, 10 марта или 21-го?
Особенно будет интересна хроника событий между 13 марта и 5 апреля.
Сколько местных газет перепечатали манифест? Сколько было размножено с него ксероксов? Сколько организовано обсуждений-одобрений? По чьему распоряжению? Как пробуждалась местная инициатива ? Кем ? Почему три недели не было в печати ни одного слова против, за исключением, кажется, лишь «Московских новостей» и «Тамбовской правды»? Почему Нину Андрееву хочется назвать лишь соавтором манифеста, и к тому же далеко не главным? А кто алхимик главный? И один ли он? Почему одно частное мнение одного лица (положим), мнение, совершенно очевидно противопоставленное всему курсу партии и государства на обновление, почему оно фактически господствовало в печати, господствовало беспрекословно и безраздельно в течение тех трех недель (точнее, двадцати четырех дней) ? Почему оно фактически навязывалось — через печать или как-то еще — всей партии, всему народу, всей стране? Как это согласуется с лозунгом «Больше демократии, больше социализма» ? С гласностью ? С Уставом и Программой партии? С Конституцией государства, наконец? Что это за Нина Андреева такая, обладающая столь небывалым и непонятным всемогуществом ? А если это действительно не она, то кто ? А если этот кто-то действительно не один, то, стало быть, речь идет о чьей-то платформе? О чьей конкретно? И почему тогда ее истинные создатели спрятались за бедного химика ? И последний вопрос: если оказалось возможным такое, то почему невозможно и худшее?»
В № 38 «Огонька» за 1988 г. та же тема подается несколько в ином ключе [16]:
«Предельно откровенный ответ Н. Андреевой говорит сам за себя. Программа-минимум объявлена: „Пока другим способом не дано нам выразить свое мнение…“ (как вам нравится это „пока“?) — писать, писать и писать — в газеты, в ЦК, „не пропускать ни одного выпада против Сталина“. „Пусть не публикуют, но считаться придется…“.
Это точно — придется. Скажу больше — необходимо считаться. Необходимо знать противников перестройки, их взгляды, надежды, угрозы. Сегодня они еще пока пишут. Но не будем заблуждаться в их способностях. Нет никаких сомнений в том, что сталинские сироты постараются использовать любую пробуксовку перестройки, каждую нашу трудность — от магазинных очередей до экстремистских забастовок и националистических выходок. Любая наша проблема — для них просто подарок. Как же! Ведь это дает повод злорадно заулюлюкать: вот вам ваша демократия, вот вам ваша перестройка! А все, мол, потому, что нет Его, ибо при Нем был порядок…
Что же касается рекомендаций по установлению порядка, то здесь у сталинских сирот опыт великий. Задуматься бы об этом тем, кто, щеголяя сегодня «левой» фразой, пытается использовать волны демократии и гласности для раскачивания корабля. Задуматься бы о том, кому на руку иные митинговые страсти вместо работы, выкрики вместо дел, нагнетание эмоций вместо конструктивных поисков? Кому это выгодно? Чему служит? Не сталинскому ли синдрому?»
Сколько слов и пафоса по поводу письма в газету в раздел «полемика». Более того, в СМИ обсуждались и подробности личной жизни Нины Андреевой, где правда перемежалась с вымыслом. Книга [3] свидетельствует:
«Однажды в ЦК на совещании руководителей средств массовой информации писатель В. В. Карпов, обращаясь к Михаилу Сергеевичу, задал вопрос: „Когда же прекратится травля Нины Андреевой? Что она, не имеет права на свое мнение? Поймите, ведь она к тому же женщина“. Вопрос остался без ответа».
Но Суть происходившего не в Нине Андреевой. Она была просто выбрана в качестве предлога для осуществления командой Горбачева идеологического путча! После него тот, кто выступает за социализм, кто против тотального очернения советского прошлого, — «враг перестройки», представитель «сил торможения». Так, слухи, намеки, публикации в СМИ обрушились на Е. К. Лигачева, который начал иногда возражать Горбачеву на Политбюро. Теперь каждый осознавал, что, если он начнет выступать против линии Горбачева, то по нему ударят и сверху (из ЦК КПСС), и снизу (СМИ). К этому же времени относится и операция по взрыву экономики, описанная в разделе 4.1 (см. [3, 13]), когда под флагом рынка госзаказ составил 30% вместо намеченных 95%, сложившаяся система связей оказалась разорванной, экономика дезорганизованной, обналичена огромная сумма денег, все сметалось с прилавков. Это были две блестящие операции типа поджога рейхстага Гитлером, но, конечно, по уровню исполнения гораздо более квалифицированные. Так же, как и гитлеровцы, горбачевцы обвинили в своих деяниях коммунистов (государственников). Эта операция Горбачева с обвинениями против советского строя инициировала массовые выступления против власти, в том числе шахтеров, и до сих пор широко используется в СМИ для компрометации существовавшего государства. Страна была дезорганизована, люди дезориентированы. Час «икс» пробил.
Массовая дезориентация и установление нового культа
Иногда действия по уничтожению СССР с наступлением часа «икс» сравнивают с действиями генерал-полковника немецко-фашистской армии Хайнца Вильгельма Гудериана, который в начале войны против СССР прославился своими танковыми прорывами и взятием в клещи с последующим окружением советских войск. Потом шло добивание окруженной группировки. Подобно танкам Гудериана, вырвавшиеся на оперативный простор идеологи и диссиденты, составлявшие единое целое (и лишь имитировавшие борьбу), взяли в клещи сознание людей. Клещи сомкнулись, ловушка захлопнулась, началось добивание. Через некоторое время произошло объединение бывших «врагов», принявших общее самоназвание — «демократы». Но ведущая роль идеологов КПСС сохранилась. Все важнейшие посты вновь оказались в их руках, да, по сути дела, они их и не отдавали; только сделали поворот на 180 градусов — из пламенных коммунистов они стали пламенными антикоммунистами.
Сравнение операций информационной войны с тактикой Гудериана несомненно отражает истину. Но суть часа «икс» заключалась в перевороте в общественном сознании. 1988 г. можно назвать годом «великого перелома» в общественном сознании. В это время СМИ переходят в информационно-психологическую атаку. Накатывается девятый вал пропаганды все с новыми и новыми «разоблачениями» прошлого. В обществе растет неустойчивость. О состоянии общественного сознания говорят фантастические тиражи демизданий и их динамика: «Аргументы и факты» 1991 г. — 24 млн. экземпляров, «Огонек» 1988 г. — 1,8 млн., 1989 г. — 3,5 млн., 1990 г. — 7,6 млн.
«Великий перелом» означал массовый переход к новому мировоззрению, опирающемуся на систему мифов. Главный момент — смена веры. Ранее это была вера в то, что СССР прокладывает путь в светлое будущее, социализм, лучшее устройство общества, научная основа жизни — марксизм. Теперь все резко меняется. Основу новой веры составляют положения: СССР идет вне столбовой дороги развития цивилизации, «цивилизованные страны» — образец общества и нужно во всем следовать за ними, научная основа — учение Милтона Фридмена, основателя чикагской школы. Это мировоззрение содержало три бомбы замедленного действия.
