Ночь страданий… Боже мой, Боже мой!
Это жуткие, страшные годы — 1950, 1951, 1952, 1953, 1954, — которые Лева провел в Степлаге, в Джезказгане, составляют в биографии нашего героя — Левы Смирнского — изрядный пробел. Он еще собирается описать их, и когда-нибудь, возможно, они будут описаны.
Однако эти годы прошли.
О том, что стало с нашим героем после того, как рухнула эпоха «культа личности», мы можем прочесть в очередной главе, которая носит название — Заключение.
Прошли годы. Рухнула эпоха «культа личности» Сталина. Партия и правительство резко осудили практику «недозволенных методов дознания», на первом плане которых была — пытка лишением сна. Было упразднено Министерство государственной безопасности и вместо него учрежден Комитет госбезопасности.
В местах заключения, в тюрьмах и лагерях все стало по-иному. Массы невинных людей реабилитировали, оправдывали, снимали с них мнимую «вину». И была пасхальная ночь, когда офицер штаба принес и показал Леве документы: он срочно освобождается, невиновен, реабилитирован. Эту ночь Лева никогда не забудет, душа пела: «Христос воскрес, а с Ним и я! Христос воскрес, с Ним и я!»
Наутро радио лагеря передало, что пересматриваются дела, советская законность торжествует, ленинские нормы и ленинская политика восстанавливаются. Как пример сообщалось, что Смирнский, приговоренный к двадцати пяти годам заключения, освобождается — реабилитирован.
Настал день фактического освобождения из лагеря, и Лева едет домой.
Приехал домой. Неописуемая радость встреч! Весна. Сияет солнце, цветут цветы…
Лева хлопочет в Москве о продлении учения. Центральный комитет КПСС разрешает.
Лева идет на встречу с теми, кто засудил его, но в МГБ их уже нет. На другой день после преобразования Министерства госбезопасности и назначения нового уполномоченного и Тартаковский и Снежкин — оба были уволены из этого вновь созданного комитета. Они тут же «перекочевали» в Управление внутренних дел, в органы милиции, где Тартаковскому была предоставлена широкая возможность расправляться с уголовниками и рецидивистами.
Лева находит их в Управлении областной милиции. Он пожимает руку Снежкину и благодарит за все. Тот улыбается и говорит:
— Страшные времена были, ужасно заставляли работать. Я почти нажил себе язву желудка в это кошмарное время, — делился он с Левой.
Входит Тартаковский. Лева пожимает ему руку (!) и благодарит за все.
— Меня не за что благодарить, — отвечает тот и опускает голову. — Вы реабилитированы? Какие планы?
— Учиться, учиться, — отвечает Лева, — стать врачом и до конца оставаться христианином.
— Учитесь, — желают ему оба «друга народа», — будете старшим товарищем среди молодых студентов.
— А мы ведь знали, что вы о нас молитесь, — замечает Снежкин, — и не являетесь нашим врагом. Времена тогда были такие…
Лева учится, кончает мединститут. Начинаются государственные экзамены.
Неожиданно его вызывают в Оренбург, к уполномоченному местного Комитета госбезопасности.
— Мы должны сообщить вам грустную для вас новость, — говорит уполномоченный. — Ваша реабилитация отменена, дело по ходатайству генерального прокурора Руденко пересмотрено. Вам зачтен тот срок, который вы отсидели…
Уполномоченный был удивлен. «Я никогда даже не слышал, чтобы у реабилитированного отменяли его реабилитацию. Это странный случай. По-видимому, у вас есть какие-то враги, которые вредят вам и делают зло. Так что — давайте вашу справку, и мы выдадим вам другую — о вашем освобождении.
Лева вернул справку, и ему выдали другую, согласно которой он считался отбывшим срок определенного наказания, но не реабилитированным.
Большим, страшным горем для Левы было это событие. Молясь, напрягая силы, переживая, он продолжал все же сдавать госэкзамены.
— Неужели нет правды, справедливости? Неужели над страной снова начинает сгущаться мрак, а верующих ожидают новые страдания?
— Что с тобой? — участливо спрашивали его студенты, с которыми вместе Лева сдавал госэкзамены. — У тебя вид такой, как будто ты каждый день родственников хоронишь…
— Тяжелые переживания, — отвечал Лева. — Очень тяжелые.
Прошли годы, но эта отмена реабилитации была страшной раной для Левы. Она отразилась на его материальном положении. Когда он достиг пенсионного возраста, у него не хватило медицинского стажа. Работая врачом, он не может получать пенсии.
Но не только одно это. Леву всегда тяготит моральное сознание что ты «к злодеям причтен», что люди, люди правосудия, не хотят восстановить справедливость и правду, оправдать его.
Он писал, хлопотал о пересмотре своего дела, но из Куйбышевской прокуратуры приходит один и тот же ответ «Осужден правильно, дело пересмотру не подлежит»
Эта книга — автобиографическая повесть Юрия Сергеевича Грачева (1911–1973), пламенного проповедника Евангелия и духовного писателя. Тяжелые испытания, выпавшие на долю ревностного христианина Левы Смирнского — Ю.С. Грачева, — не сгибают его, но напротив, закаляют его характер, укрепляют в нем доверие Богу, воспитывают «те же чувствования, какие и во Христе Иисусе» (Флп. 2, 5). Многократно проверенные им слова «Господь усмотрит», звучат лейтмотивом всей его повести. Но, к сожалению, в книге нет окончания, неизвестна дальнейшая судьба ее героя, служителя Христова.
Господь и в дальнейшем был с рабом Своим, ибо верен Обещавший, Который сказал: «Не оставлю тебя и не покину тебя»
(Евр. 13, 5).
После осуждения в стране культа личности Сталина Верховный суд РСФСР в 1954 году полностью реабилитировал Ю.С. Грачева. Восемнадцать лет лагерей — это ошибка. Срочно освободить!
По согласованию с ЦК партии ему разрешили продолжить учебу в институте, но не в Куйбышеве, поскольку там он был известен как страдалец за веру. После четырех лет учебы в Оренбургском мединституте Ю.С. Грачев в 1958 году сдает госэкзамены и получает долгожданный диплом врача. Казалось бы, все несчастья позади.
Однако в том же 1958 году его вызвали в КГБ и заявили, что Пленум Верховного суда СССР отменил постановление о его реабилитации, и он вновь считается преступником… «Ваша реабилитация закрывается, — сказали ему, — но брать вас под стражу мы не будем, так как вам зачтены те сроки, которые вы уже отбывали».
Как ни хлопотал после этого Юрий Сергеевич, сколько ни ездил в Москву, как ни настаивал на пересмотре своего дела, все было напрасно: он вновь считался «преступником» и «злодеем». Но и в этом случае брат не впал в отчаяние, а прославил Христа, Который задолго до него «к злодеям причтен был» (Ис. 53, 12). Он молился и верил, что «любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу» (Рим. 8, 28).
С 1958 по 1960 год Ю.С. Грачев работал хирургом в Чебоксарах, а затем с разрешения властей вернулся к семье, в Куйбышев. С 1960 года он работает врачом «скорой помощи» и одновременно участвует в деле Божием: проповедует в Куйбышевской церкви, занимается делами милосердия, пишет лекции по истории евангельско — баптистского братства. Для сбора исторического материала он посещает библиотеки и церкви различных городов, бывает в семьях верующих. И вновь о нем появляются статьи в газетах. Советский врач и христианин-баптист — эти понятия были не совместимы для многих ответственных руководителей. В начале 1972 года главный врач «скорой помощи» вызвала Ю.С. Грачева к себе и поставила перед ним условие: или прекратить проповедовать в церкви евангельских христиан-баптистов, или оставить медицину. На раздумье давалось два дня.
В ответ на ультиматум в феврале 1972 года брат пишет письмо Генеральному секретарю ЦК КПСС Л.И. Брежневу, в котором сообщает о том, что на местах нарушается законодательство о свободе совести. Можно ли одновременно быть специалистом и проповедовать Евангелие? Противозаконно ли это с точки зрения советского законодательства? Эти и другие вопросы были поставлены Ю.С. Грачевым в том письме. О себе же он сообщил, что из-за отмены реабилитации он, потерявший работу, к тому же не получает и пенсии по старости. «Я проповедую Евангелие Христово, ибо вижу в нем свет и благо для народа. Долгие годы я страдал за веру, жить осталось немного. Постоянно готов к тому, чтобы меня злословили и гнали. Я готов умереть за Евангелие».
Реакция на письмо была положительной: из Москвы дали указание восстановить его на работе и больше не беспокоить.
В марте 1972 года Президиумом Верховного Совета СССР его ходатайство о реабилитации было вновь отклонено. Реабилитировали его только в 1991 году, через восемнадцать лет после смерти.
Годы тягот и лишений сказались на здоровье брата: тяжелая болезнь быстро прогрессировала и уносила силы. 27 декабря 1973 года Ю.С.Грачев перешел в светлые обители неба. В следующем году закончилась земная жизнь и его дорогой спутницы Марии Федоровны, а еще через год, в 1975 году, отошла в вечность его мама — христианка Анна Ивановна (отец Сергей Павлович Грачев, фельдшер по профессии, умер в 1953 году в узах за Слове Божие).
