Начнем с так называемой ремилитаризации Рейнской зоны (март 1936 года). Напомню, по условиям Версальского мира Германии запрещалось придвигать свою армию ближе чем на 50 километров к правому берегу Рейна и строить какие-либо оборонительные сооружения в этой зоне. Рассмотрим, как развивались бы события в сентябре 1939 года, если бы немцы продолжали выполнять эти условия. Немецкая армия почти в полном составе уходит в Польшу, какие-то второочередные дивизии входят в Рейнскую зону. У них там нет даже простых окопов, так что выступившие им навстречу французы легко вышибают немцев обратно, оккупируют Рур, Германия лишается большей части своей промышленности, и Вторая мировая кончается, как следует и не начавшись.
Понятно, что Сталину, чтобы его «Ледокол Революции» не пошел ко дну еще до того, как он начнет ломать Европу, нужно было, чтобы немцы заранее закрепились в Рейнской зоне. Но мог ли он быть уверен, что в 1936 году такой шаг немцев не вызовет каких-то ответных шагов со стороны других стран?
Возьмем Францию. Немецкие войска вплотную придвигаются к границам Франции и Бельгии. Именно с этих позиций двадцать два года назад они начали свой марш на запад, чуть было не приведший Францию к краху. Какова естественная реакция французов? Как минимум восстановить прежнее положение, т. е. ввести свои войска в Рейнланд, вышибив оттуда немцев. Была ли у них для этого возможность? Была. Вермахт в то. время успел разрастись всего до полумиллиона, причем львиную долю составляли необученные новобранцы. У немцев не было сколько-нибудь значительного количества танков, боевая авиация только начала возрождаться. У французов же вместе с бельгийцами (которых придвижение немцев к их границам затрагивало даже больше, чем французов) было примерно трехкратное превосходство в живой силе и подавляющее превосходство в технике.
Все это прекрасно осознавал Гитлер. Сейчас известно, что входившие в Рейнскую зону войска получили приказ отступить, если появится хотя бы один французский или бельгийский солдат. Значит, Гитлер отнюдь не был уверен в реакции соседей.
Реакция последовала, но какая!
2
14 марта в Лондоне собрался Совет Лиги Наций, который констатировал факт нарушения Германией статьи 43 Версальского договора и Локарнского соглашения (подписанного в 1925 году и гарантировавшего сохранность послевоенных границ в Европе). Между тем в этом самом Локарнском соглашении было черным по белому написано, что в случае нарушения кем-либо из договаривающихся сторон статьи 43 Версальского договора все остальные страны обязуются принять против нарушителя санкции, в том числе и военные.
Вот тут Сталину настала пора кричать «Караул!». «Ледокол Революции» дал опасный крен, того и гляди, совсем перевернется. Надо срочно что-то предпринимать. СССР в это время уже входил в Лигу Наций, так что советские дипломаты должны были в этом почтенном учреждении постараться как-то запутать вопрос, свести все к пустой говорильне. На худой конец, можно было просто промолчать. Но советский представитель выступил на Совете Лиги Наций уже 17 марта. Смысл его выступления сводился к тому, что надо крепко дать по рукам окончательно зарвавшемуся Гитлеру!
Можно, конечно, предположить, что сделано это было с целью вызвать обратную реакцию. Дескать, блок западных держав, относившихся к СССР, мягко говоря, недоброжелательно, просто из принципа проголосует против любого предложения Советского Союза. Но не кажется ли вам, что это слишком уж тонкая игра? Кроме того, выступление Литвинова сильно осложнило ситуацию для Англии и Франции. Им пришлось долго вилять, выискивать какие-то зацепки, чтобы не предпринимать ничего против Германии.
Короче говоря, лично я не могу найти никакого разумного объяснения поведения Сталина в данном вопросе, если продолжать придерживаться теории о том, что именно он больше всех способствовал плаванию «Ледокола Революции».
Зато позиция Запада объясняется прекрасно. Дело в том, что сразу же после прихода к власти Гитлер провозгласил крестовый поход против большевизма (он говорил о нем и до этого, но как частное лицо). И необходимость занятия Рейнской области он объяснял тем, что не может двигаться на Восток, не обезопасив себя с Запада.
Давайте забудем об идеологии. Отбросим выдумки коммунистических фальсификаторов о том, что буржуи ненавидели первое государство рабочих и крестьян, что они спали и видели, как бы его уничтожить. Забудем на время и что «Декларация об образовании СССР была открытым и прямым ОБЪЯВЛЕНИЕМ ВОЙНЫ ВСЕМУ ОСТАЛЬНОМУ МИРУ» («Ледокол». Гл. 1), а стало быть, весь мир должен был стремиться уничтожить СССР, хотя бы из чувства самосохранения. Давайте будем считать, что в то время была просто Россия, не имевшая никакой идеологии. Как к такой России должна была относиться Англия? Да точно так же, как она относилась к ней на протяжении всей истории.
Нечастые приступы любви Британии к России совпадали с особо опасными кризисами (Наполеоновские войны, Первая и Вторая мировые войны), все остальное время британский кабинет вел активную антироссийскую политику. Я даже не буду вспоминать те моменты, когда Англия непосредственно выступала против России (типа Крымской войны), но и в то время, когда между державами царил мир, Англия гадила России, где только могла. Нет нужды разбирать тут подробно историю англо-российских отношений (желающих отсылаю к прекрасной книге А.Б. Широкорада «Россия — Англия: Неизвестная война 1857–1907», вышедшей в серии «Военно-историческая библиотека»). Скажу только, что дело тут не в идеологии и не в какой-то врожденной враждебности англичан к славянам. Просто интересы Британии постоянно входили в противоречие с интересами России. В Средней Азии, на Ближнем, Среднем и Дальнем Востоке, в Китае. Словом, по всему периметру границ Российской империи, а потом и СССР. Когда Россия была слаба, как, например, после Крымской или Русско-японской войн, Британия не обращала на нее внимания. Как только Россия выбиралась из очередного кризиса и начинала набирать силу, Британия тут же принималась сколачивать против нее блоки, стремилась окружить Россию враждебным кольцом.
3
Между тем к середине 30-х годов уже было ясно, что СССР сделал резкий рывок и уверенно возвращается в «клуб великих держав». Пора было искать способ укоротить русских. Главную ставку Англия в то время делала на Японию, которая уже однажды как следует побила Российскую империю, теперь же в случае нужды могла повторить экзекуцию. Но неплохо было создать какую-то силу в Европе, способную при случае загнать русских обратно в их берлогу. Вот почему в Англии прямые намеки Гитлера на то, что он собирается покончить с СССР, нашли благодарных слушателей.
Переходим к Франции.
«А заявления о землях на Востоке Сталина не особенно пугали. «Майн кампф» — против Франции: «Мы должны до конца понять следующее: самым смертельным врагом германского народа является и будет являться Франция» (Часть 2, глава XIII). И там же: «Злобой дня (выделено мной. — В.В.) является для нас не борьба за мировую гегемонию… Франция систематически рвет на части наш народ и планомерно душит нашу независимость… У нас исходят словами и протестами сразу против пяти или даже целого десятка государств и забывают при этом, что нам прежде всего надо сконцентрировать все свои физические и духовные силы, чтобы нанести удар в сердце нашему злейшему противнику… Франция неизбежно будет стремиться к тому, чтобы Германия представляла собой слабое и раздробленное государство… Единственным нашим противником в данное время является Франция — та держава, которая лишает нас даже права на существование».
И далее Гитлер распространялся в том же духе на много страниц и глав». («Самоубийство». Гл. 4.)
Сталин, по словам Владимира Богдановича, прекрасно понял, куда будет направлен будущий удар Германии. Но как же не могли этого же понять французы? Гитлер прямо объявил, что: «Единственным нашим противником в данное время (выделено мной. — В.В.) является Франция — та держава, которая лишает нас даже права на существование», придя к власти, он возрождает германскую армию и придвигает ее к границам Франции. Сталину видно, что Гитлер явно приступает к осуществлению того, о чем он писал 11 лет назад. А вот французы этого почему-то не видят. Может, они не читали «Майн кампф»? Читали, в то время французский перевод этой книги можно было найти почти в любой книжной лавочке Парижа. Так почему же Франция не реагировала адекватно на движение Гитлера в ее сторону? Да потому, что Гитлер в своем труде ни полслова не сказал о том, что он СОБИРАЕТСЯ ВОЕВАТЬ С ФРАНЦИЕЙ!
Цитируемая В. Суворовым глава тринадцатая второй части «Майн кампф» называется «Иностранная политика Германии после окончания мировой войны». Чувствуете, речь в ней идет не о том, куда направится немецкая экспансия, где немцы должны искать жизненное пространство, а о том, какую политику должна вести Германия, причем В ДАННОЕ ВРЕМЯ. Каково же это «данное время»? Может, 1939 год? Или 1935–1936-й? Нет, это 1924-й и ближайшие к нему годы. И какую же политику предлагает Гитлер вести в это ближайшее время? Политику активного поиска союзников.
