Присутствие в ближнем кругу российского президента – премьер-министра – президента Рамзана Кадырова автоматически легитимирует его фигуру в исламском мире, в том числе в ОИК. Однако это отнюдь не означает сворачивания программ поддержки исламской герильи на Кавказе, олицетворением которой сравнительно недавно были сами Кадыровы. Укрепление по линии ОИК или без нее базы российского исламизма по традиционной для ортодоксии схеме: благотворительный фонд – школа – мечеть, оставило на долю бывшего верховного муфтия, ставшего первым наладившим нормальные отношения с Москвой чеченским президентом, судьбу президента афганского, Наджибуллы.
Американцев безграничность грядущего сближения России с исламским миром действительно вряд ли обрадует и, не исключено, позволит добиться от них каких-либо уступок. Вот только представляет ли хоть кто-то в столице Третьего Рима более или менее ясно, в чем именно должны состоять эти уступки и чего мы, собственно, хотим от Рима Четвертого, кроме как произвести в адрес сей сверхдержавы неприличный звук и по-детски этому радоваться? И если чего именно хотим – не знаем, то стоит ли эта игра свеч? Россия и без того приучила мир к тому, что она зачастую действует ради самого действия. Героический бросок российских десантников на аэропорт Приштины американских аналитиков по инерции напугал. Бесстрашно брошенную с трибуны ООН российскими дипломатами угрозу «вето» по поводу второй Войны в Заливе они проигнорировали. Массовая демонстрация в Москве в поддержку Ирака в день взятия войсками коалиции Багдада их рассмешила. Традиционное «у соседа корова сдохла – пустячок, а приятно» – национальная забава, имеющая глубокие исторические корни, но не слишком ли часто в последнее время мы наступаем на эти грабли?
Многополярность – прекрасная теория, позволяющая увидеть «свет в конце тоннеля» политикам, ностальгирующим в эпоху глобального американского доминирования, по миру, в котором Москва значила не меньше, чем Вашингтон. Простая логика подсказывает, что реально конкурирующий с США «полюс силы» возникнет через 25–30 лет в Китае и чем это окончится для России, еще не известно. Альянс же России и исламского мира в той форме, которую предлагают адепты вступления нашей страны в ОИК, способен не столько сформировать конкурирующий «полюс», сколько повести страну в диаметрально противоположном ее тысячелетнему историческому пути направлению.
Впрочем, не стоит тешить себя иллюзиями по поводу того, насколько Москву ждали в ОИК. Россия, несмотря на отечественную традицию вступать не глядя куда ни попадя, по определению могла войти в эту организацию только в качестве наблюдателя. Не следует забывать, что прецедент такого рода может открыть дорогу в закрытый исламский клуб таким странам, как Индия, в которых мусульмане являются меньшинством, лояльным к государственной власти, а не к исламской умме.
Основу политики ОИК составляет бескомпромиссная борьба исламского мира любыми средствами против бывших колониальных держав, христианских империй, бывших их метрополиями. В их числе не только Великобритания и Франция, но и Россия. Миллионы мусульман, живущих на ее территории, не делают ее в глазах исламского сообщества более мусульманской страной, чем живущие в Западной Европе турки и курды – Германию, арабы – Францию и Испанию, а пакистанцы – Англию. Тот непреложный факт, что российские мусульмане живут по большей части на своих исторических землях, лишь подчеркивает долг всякого истинного мусульманина, состоящий в том, чтобы помочь им освободиться от власти неверных. Чем «умеренные» лидеры исламского мира и занимаются на Кавказе и в Поволжье с тем большей энергией, что это позволяет найти применение их собственным экстремистам.
Разумеется, при определенном полете фантазии искренним лоббистам вступления России в ОИК позволительно предположить, что Владимир Путин принял историческое решение оспорить выбор князя Владимира в пользу ислама. По завершении вызванных этим пертурбаций Россия, буде она останется на карте, вполне может претендовать на участие в Организации Исламская Конференция в качестве действительного члена. Но полагать до того, что Россия – часть исламского мира? Чего ради? До сих пор все происходило в точности наоборот. Это периферия исламского мира является частью России, как была она частью Великого Княжества Московского, Российской империи и Советского Союза. Периферия, завоеванная в итоге кровопролитных войн. Колонизированная в ходе перемещения на восточные и южные окраины миллионов переселенцев. Русифицированная и интегрированная в империю, вследствие кропотливого труда московских и санкт-петербуржских бюрократов-администраторов. Ставшая составной частью единой России благодаря насильственному разрушению препятствовавших этому барьеров, в том числе религиозных. Вечный вопрос о том, чего в России больше – Европы или Азии, – имеет простой ответ: существование России в качестве Евразии практично и понятно. Но имеет ли оно смысл для народа и элиты страны в качестве Азиопы?
Глава 19
О понаехавших и инородцах – европейское колониальное наследство
Впрочем, отечественная ситуация не исключение из правил, свойственное стране как особо варварской «империи зла». О вырезанных турками армянах и выселенных греках и не говорим. Но этноцид меньшинств в ХХ веке оказался общим правилом, с успехом реализованным и в пределах территорий, которые курировали Франция и Великобритания. «Торговые меньшинства» в их владениях или бывших владениях в ХХ веке ждала тяжелая судьба, причем евреев, выходцев из Индии и арабов в равной мере. Уникальный анализ этого процесса провел иркутский ученый В.Дятлов в труде «Торгаши, чужаки или посланные Богом? Симбиоз, конфликт, интеграция в странах Арабского Востока и Тропической Африки», изданном в Москве в 1996 году. Ливанцы осваивали Западную Африку, в основном французские колонии. Еще в 1904 году в Гвинее тамошние «мелкие белые» – французские торговцы – объявили им бойкот, требуя высылки ливанских предпринимателей и обложения их особым налогом. В 1919 году в Сьерра-Леоне прошли ливанские погромы, организованные креолами. В 20 – 30-х годах в Сенегале Торговая палата Дакара, состоявшая из мелких торговцев, не принимавших ливанцев в ее состав, через ежемесячники «Франс-Африк нуар» и «Эко д’Африк нуар» организовала антиливанскую агитацию расистского типа, вылившуюся в погромы. В конце 30-х годов против ливанцев были введены серьезные административные ограничения и организован контроль над их иммиграцией. В 1943 и 1948 годах на Золотом Берегу проходила погромная агитация и были отмечены массовые акты насилия. К 50-м годам ХХ века в Западной Африке еще жило около 40 тысяч ливанцев, но в 1955 году по всему региону прошли их массовые погромы.
В британских колониях Восточной Африки ключевую роль в торговле и промышленности играли индийцы. Сэр Д.Кирк, характеризуя положение дел в Кении, говорил: «Без индийцев мы не были бы здесь… уберите их отсюда – и мы можем потерять протекторат». Уинстон Черчилль, отдавая должное вкладу индийских подданных Британской империи в развитие ее африканских провинций, отмечал, что: «…Индийские торговцы… осели в тех местах… где не мог жить и зарабатывать белый человек. Они сделали больше, чем кто-либо, для развития торговли и коммуникаций здесь». Однако в 1923 году «Белая книга» ввела иммиграционные ограничения «для защиты интересов туземцев», сохраняя сегрегацию индийцев в имущественных правах и праве на покупку сельскохозяйственных земель. Расовая сегрегация в городах была отменена юридически, но действовала де-факто. В 1934 году прошли столкновения индийцев с арабской общиной Занзибара из-за контроля над плантациями гвоздики. В итоге был введен мораторий на долги по ипотеке, запрещена передача земли в руки неарабов и неафриканцев, введен правительственный контроль над производством и сбытом гвоздики и лицензирован ее экспорт. В итоге, после того как экономика Занзибара оказалась на грани катастрофы, эти меры были отменены и до отмены протектората не применялись.
К 50-м годам ХХ столетия промышленность Восточной Африки, в том числе все маслобойни, производство 63 % сахара и 90 % хлопка, базировалась на труде выходцев из Индии. Помимо переработки хлопка, 77 % промышленных предприятий и 75 % торговых компаний в регионе были созданы индийцами и принадлежали им. В 40 – 50-х годах в Восточной Африке усилилась антиазиатская пропаганда, прошли бойкоты и погромы, организованные новой африканской элитой. Центрами стали районы Накуру (Кения) и Буганда (Уганда). К 1961–1962 годам в Восточной Африке жило 386 700 индийцев. Обстановку там после деколонизации характеризует заявление члена парламента Кении М.Мвитаги: «В Олимпийской команде Кении полное засилье индийцев… Я надеюсь, что придет день, когда в команде не будет больше никаких сингхов, а будут одни африканцы». В 1964 году солдатские мятежи в Восточной Африке перешли в индийские погромы. В том же году в ходе антимонархического переворота на Занзибаре было убито 6000 арабов и большое число индусов, а около 7000 человек лишены гражданства. Собственность этих общин была конфискована, проведены массовые аресты, индийцы и арабы ограничены в правах, началась практика насильственной ассимиляции – девушки силой выдавались замуж за африканцев. План развития Кении на 1966–1967 годы открыто заявлял: «Ни в одной другой сфере экономической деятельности так много не контактируют люди, как в торговле… Поэтому африканизация торговли – важнейшая цель правительства». Огинга Одинга, кенийский политический лидер, писал: «Государственная экономическая политика логически привела к такой ситуации, когда кого-то надо было принести в жертву, чтобы ослабить давление на правительство». В августе 1982 года в Кении прошли массовые погромы с участием военных и полицейских. Убытки только в Найроби составили до 70 млн фунтов стерлингов – 90 % убытков потерпели «азиаты».
