Застава уже замерла в строю, прозвучала команда: «Смирно! Равнение на новорожденного!». Мясников принял торт, а потом его подвели к клумбе.
Яркое апрельское солнце играло на улыбающихся лицах бойцов. Белоснежные цветки эдельвейсов, словно серебряные звезды, упали из поднебесья на каменистый кусочек горной земли. Капитан Мясников, как завороженный, смотрел на эти серебряные брызги и ничего не мог сказать. Перехватило горло. Откровенно говоря, подарками он не был обделен. За двадцать шесть лет ему дарили много чего. Но чтобы такое? Капитан был тронут до глубины души.
Поведавший мне эту историю начальник заставы Траян Васильевич Мереуца сказал: «Вот так любили Михаила солдаты». Он замолчал, вспоминая, видимо, о своем однокурснике и сослуживце, а потом добавил: «Впрочем, эта любовь была взаимной».
Увидев мой вопросительный взгляд, Траян Васильевич пояснил:
«Михаил очень заботился о солдатах. Он, как наседка, оберегал их. Понимаю, возможно, кто-то и не согласится с подобным отношением к бойцам, мол, офицер, замначальника заставы… Есть устав, дисциплина. Скажу сразу: все было честь по чести. И устав соблюдался, и дисциплина. Но только ли в них дело. Вот пример. Когда к нам на заставу пришел Мясников, он меня в первый же день спрашивает: „Что так неактивно живет застава вне службы?“. Ну, я только развел руками: делаю, что могу. По максимуму заполняю свободное время обустройством и бытом. Пришли-то на пустое место, жили в палатках. Скинулись с зарплаты, купили бензиновый агрегат, стиральную машину, тарелку „НТВ плюс“, телевизоры. Чтоб не ходить по колено в грязи, засыпали плац щебенкой. Путь от блиндажа до столовой прикрыли каменной стеной с бойницами для ведения огня.
Михаил прав, сутки были похожи друг на друга как две капли воды: служба, немного отдыха, остальное время — обустройство. На следующий день то же самое. И это сильно утомляло. Мясников тогда неожиданно предложил: „А давай спортзал сделаем“.
Я, конечно, двумя руками „за“ но у нас же ничего нет. Тут ведь хоть какие-то спортивные снаряды нужны.
„Ну, я подумаю“, — сказал Мясников и уже часа через два пришел с предложением. Спортзал устроить в развалинах старой крепости, которая располагалась рядом с заставой. Там, во всяком случае, стены остались. А штангу, гантели, сказал он, сделаем сами.
И он сделал. На металлические трубы надел выпиленные из бревна чурки, зафиксировал их веревками. Получилась первая штанга. А самое главное — своей идеей создания спортзала он зажег бойцов. Через двое суток смотрю, а пограничников из свободной смены, которые обычно кучковались у телевизора, нет. Исчезли куда-то.
Пошел в крепость. А там почти вся свободная смена. Спортзал вскоре уже не вмещал желающих. Пришлось Мясникову составлять график посещения спортзала.
Подчеркну только, что спортзалов не было нигде, даже в управлении погранотряда. Так что бойцы на Михаила смотрели как на авторитетного и очень заботливого командира.
Или вот еще случай. Мы возвращаемся из боевого разведдозора. Прошли не один километр по горам. Остается последний подъем. Бойцы устали, еле тащат ноги, отстают. Михаил молча подходит к пограничнику и забирает у одного бронежилет, у другого — автомат. И вот, когда возвращались на заставу, на Мясникове кроме своего оружия, „броника“, было еще четыре автомата. И это при том, что у него старая травма колена. Он, когда ходил, ставил ступню внутрь, косолапил, чтобы боль перераспределить.
Кстати, в том дозоре вместе с нами был еще один, правда, прикомандированный офицер. Так вот, я ему персонально давал задание помочь бойцам. Не помог. Люди разные.
Поэтому на нашей заставе, когда предстояло идти в разведдозор, шел либо я, как начальник, либо мой заместитель — капитан Мясников. Альтернативы не существовало. Больше не на кого было опереться. Хотя на заставе находились еще несколько прикомандированных офицеров».
Траян Мереуца знал, что говорил. Казалось бы, какое это имеет значение — прикомандированный офицер или штатный, задачи одни и те же, и ответственность тоже. Иначе зачем он нужен, такой офицер? Место в блиндаже занимать? И если он во время горного перехода молодому солдату не помог, то какой толк от него в бою? Вот потому и ходили в боевой разведдозор Мереуца да Мясников. Когда вместе, когда по отдельности. Ибо не забудем — шел 2001 год, застава располагалась на территории Чечни, в руках офицеров была не только безопасность границы, но и жизни бойцов.
Вскоре сама действительность подтвердила правоту Мереуцы и Мясникова. Как-то одному из тех самых прикомандированных офицеров по острой необходимости руководство погранотряда разрешило выбраться во Владикавказ.
Сделать это было крайне сложно, ибо застава высокогорная, дорог к ней нет, сообщение только по воздуху. Но раз уж случилась такая оказия, начальник заставы попросил этого офицера отправить матери в Кишинев денежный перевод. Тот согласился.
Траян Васильевич снабдил его адресом, деньгами. Сам же написал маме письмо, мол, отправил тебе денежный перевод. Месяца через два пришел из Молдавии ответ: деньги мама не получила.
Разумеется, Мереуца, получив подобное сообщение, вызвал к себе офицера. Тот поначалу упирался, но потом признался: деньги пропил, прогулял, перевод не отправил.
В общем, начальник заставы признания добился, но что дальше делать с этим признанием, откровенно говоря, не знал. Дать подлецу по физиономии вполне поделом, да не хотелось устраивать мордобой на заставе. Призывать к совести такого человека — бесполезно.
Думали, ломали голову вместе с замом Мясниковым. И вот тогда Михаил предложил:
— А что, если мы на заставе проведем офицерское собрание. И обсудим этот поступок.
Выпускники 1996 года, они только отдаленно слышали, что когда-то в Советской Армии были офицерские собрания и суды офицерской чести, и, кстати говоря, весьма эффективно работали. Но как-то будет теперь? Однако Михаил настаивал. Решили попробовать.
Вскоре в блиндаже собрались все шестеро офицеров заставы. Первым выступил капитан Мясников. Его поддержали остальные. Виновник признался во всем, просил у начальника заставы прощения, тут же написал докладную записку о том, что денежные средства готов вернуть в полном объеме.
Вот такая весьма неприглядная история. Но она была. А слов, как говорится, из песни не выбросишь.
…Летом 2001 года капитан Мясников, отслужив сполна свой пятилетний контракт, подал рапорт на увольнение из погранвойск. За пять лет он послужил на заставах — в Дагестане, в Чечне, был в составе отдельной группы специальной разведки, участвовал в боестолкновениях, получил контузию, попав под удар своей же авиации.
«Я ухожу в спецназ»
Михаил Мясников любил пошутить. Его друзья и близкие до сих пор вспоминают смешные истории из мишиного детства. Некоторые из них стали уже нарицательными.
Так, когда Миша был еще мальчишкой, они набедокурили с другом. Прихватил их какой-то незнакомый дядька, но Мишке удалось улизнуть, а дружок остался в «плену».
Мишка с волнением и досадой наблюдал из близлежащих кустов, как извивался в крепких руках взрослого мужика его друг, но помочь ничем не мог. Мужик, в свою очередь, грозился оборвать уши озорникам и отвести «плененного» к родителям. Потряхивая мальчишку за шкирку, он добивался имени и фамилии захваченного.
Дружок несколько минут крепился, потом сдался:
— М-миша меня зовут, М-мясников, — жалобно пролепетал он, к искреннему удивлению и негодованию друга.
С тех пор среди друзей и сослуживцев Михаила так и повелось: ежели кто «накосячил», а тем паче подставил товарища, его укоризненно спрашивали:
— Ну и кто ты после этого?
Виновник, приняв позу испуганного дружка детства, жалобно блеял:
— М-миша М-мясников!..
Впрочем, в этот раз Михаил совсем не шутил. Встретившись с любимой девушкой Леной, он признался:
— Увольняюсь с прежней работы.
Лена только улыбнулась. Миша работал в «Газпроме», получал большую зарплату и, как ей казалось, был вполне удовлетворен жизнью. Стало быть, в очередной раз решил разыграть ее.
— С такой работы не уходят… — усомнилась Лена.
Михаил остановился, развернул ее к себе и, глядя в глаза, сказал:
— Лен, я вполне серьезно. Ухожу из тихой заводи с большой зарплатой на опасную и низкооплачиваемую работу.
— А куда, можно спросить? — недоверчивая улыбка еще играла на губах девушки.
И тогда она впервые услышала это короткое, как выстрел, слово: спецназ.
— Я ухожу в спецназ!
Это название ей, человеку сугубо гражданскому, ровным счетом ничего не говорило. Постигать его непростой смысл Лена начнет позже, когда станет женой офицера того самого спецназа, будет собирать мужа в командировки на Кавказ, не спать ночами, ждать звонка, но самое страшное — хоронить мишиных друзей. Стоять бок о бок с ним у их могилы. Сначала Илью Мареева, потом Сашу Курманова…
