Если Россия принимает либерализм в сфере ведения внешней политики, то это автоматически означает совершенно другую, нежели сегодня, систему безопасности. Но не только. Нужна либерализация внутренней политики – путь, по которому Россия частично прошла в 90-х годах XX века, должен быть пройден до конца: это Дмитрий Медведев – президент, а Михаил Прохоров – премьер-министр. А ещё лучше Прохоров – президент, а премьер тогда – помилованный им и выпущенный на свободу Михаил Ходорковский. Это Путин в Гааге, ПАРНАС и «Яблоко» – в парламенте в качестве крупнейших фракций. Это рассмотрение вопроса о предоставлении суверенитета «национальным республикам»[4], как минимум тем, которые этого пожелают. Это сворачивание социальной политики, полный ЕГЭ в образовании, платная медицина, уничтожение каких-либо ракет, безъядерный статус, да много что ещё… И лишь проделав этот путь последовательно, до конца, необратимо, так, чтобы действительно поверили, Россия, а точнее то, что от неё останется, может претендовать на статус «демократии», а следовательно, на безопасность, которую в таком случае будет обеспечивать глобальный Запад. И вот тогда и с США, и с НАТО у нас будет мир и можно будет перестать бояться угрозы превентивного удара со стороны этого альянса. Он просто потеряет смысл, так как у нас уже не будет не только ядерного оружия, но и в принципе какого-либо вооружения тяжелее автомата. А зачем? Все угрозы отныне будет устранять НАТО, и если что – США спасут нас от недемократического Китая. Но тогда не будет и России.
Либеральная парадигма уже однажды была провозглашена в качестве официальной внешнеполитической доктрины России. Сейчас мало кто помнит, но именно либеральную парадигму министр иностранных дел Бориса Ельцина Андрей Козырев обозначил в качестве основной, прямо и во всеуслышание заявив: «А я – атлантист»[5]. Казалось бы, в нынешней современной России это невозможно! И тем не менее раз от раза именно нынешним российским руководством осуществляются шаги и делаются заявления, относящиеся к комплексу именно либерального подхода во внешней политике. Примеров – масса, и многие из них мы также рассмотрим в дальнейшем.
Собственно, либерализация «международных отношений» – суть глобализации. Той самой глобализации, которая многим кажется, а кое-кем и объявляется столь неизбежной. Но именно однополярная глобализация является продуктом либеральной парадигмы «международных отношений» – чем больше либеральных государств, подчинённых США, тем больше государств, которые «друг с другом не воюют», тем безопаснее мир. И именно американская однополярная глобализация кажется многим такой неизбежной, практически свершившейся данностью, реальностью будущего мира, мира американского – Pax Americana. Не зря американский геополитик Збигнев Бжезинский говорит именно о священной войне демократий против недемократий. Но, как ни парадоксально, считающийся «ястребом» Бжезинский – демократ. То есть сторонник Демократической партии США. И именно демократы являются главными проповедниками либеральной парадигмы, не менее агрессивной в плане последствий для России и других «недемократических» государств, чем реализм, сторонниками которого являются представители Республиканской партии. Авангардом же реализации реалистского подхода являются неоконсерваторы, напрямую руководившие Америкой при Буше-младшем.
Либеральные концепции, несмотря на кажущуюся мягкость, в действительности предлагают более жёсткие варианты, либерализм в «международных отношениях» – это манихейское видение мира. Да, либеральная доктрина действительно гласит: демократии между собою не воюют. И действительно, демократическое государство, как его понимают на Западе, никогда не ударит по другому демократическому государству. Зато недемократическое государство – уничтожит. Сотрёт с лица земли. А его лидера – повесит или разорвёт живьём, а тело выставит напоказ в холодильнике. И это будет вполне «демократично», как демократично всё, что отвечает глобальным интересам США.
Стоп. Опять глобальные интересы? Но это же, как мы выяснили выше, относится к политике реализма. Однако цель и при одном, и при другом подходе неизменна – глобальное господство и контроль над ресурсами. Отличается средство её достижения. В одном случае – прямой превентивный удар, в другом – разрушение противника изнутри путём социальной модернизации, обычно посредством социальных механизмов[6]. В первом случае идеология не имеет значения, во втором – важно, чтобы государство стало либерально-демократическим. И в том и в другом случае противник лишается суверенитета и перестаёт существовать, то есть представлять какую-либо угрозу интересам США.
Что же касается России, то в одном случае она должна готовиться к отражению прямой военной агрессии, в случае же избрания либеральной доктрины – это добровольная социальная модернизация, либеральные реформы, разоружение, десуверенизация и… решение, таким образом, вопроса безопасности. По такой добровольно капитулировавшей ещё до начала сражения России НАТО не ударит.
Помимо реализма и либерализма теория «международных отношений» знает ещё одну парадигму, а именно – марксистскую. Которая, что очевидно, строится на марксистском видении мира. А мир марксизм, как известно, видит так: существуют класс труда и класс капитала, и между ними идёт борьба за контроль над средствами производства. Борьба идёт до полного уничтожения либо порабощения. Победившая сторона становится гегемоном, проигравшая – угнетённым классом, вследствие чего лишается контроля над средствами производства. Весь мир, согласно марксистским представлениям, разделён на два горизонтальных пласта: один – наверху, другой – внизу. Никаких государств, наций, границ и прочих атрибутов реализма или либерализма для марксизма не существует, есть только трудящиеся и капиталисты, и неважно, где они находятся, в каком государстве проживают. Соответственно, марксистская теория «международных отношений», или интернациональных отношений, ни народов, ни наций не учитывает. Основная задача трудящихся в этой модели – создать опасность для капиталистической буржуазной верхушки, одержать победу и подавить буржуазию как класс. Ни о какой безопасности речи не идёт. Буржуазное государство в результате этого свергается как явление, создаётся интернациональное пространство глобальной войны, которое после достижения нужного результата – подавления и подчинения буржуазии путём отъёма средств производства – превращается в интернациональное[7] глобальное пространство всего мира. Только после этого мир, в представлении марксистов, становится безопасным. В ответ на это капитал объединяется в единую глобальную субстанцию, создавая единый орган управления – мировое правительство, что, собственно, и определяется как процесс глобализации.
Насколько актуальна такая картина мира, а соответственно, марксистская теория «международных отношений»? Настолько же, насколько актуальна диалектика противостояния труда и капитала в мире, где капитал почти одержал полную и тотальную победу. Некоторые элементы данного подхода были актуальны в период существования глобального советского проекта. Но именно некоторые, так как сам Советский Союз большую часть периода своего существования реализовывал сугубо реалистскую доктрину, заложенную Сталиным. Что-то из этого возможно использовать в неомарксистских теоретических разработках, подобных концепции Иммануила Валлерстайна, которые частично можно попытаться реализовать на практике. Взгляд неомарксистов на мировое устройство приблизительно таков: да, труд, пролетариат как класс потерпел историческое поражение. Но это поражение не окончательное, а временное. Для того чтобы пролетарская революция победила в глобальном масштабе, необходимо… дать глобализации капитала завершиться. Именно это и спровоцирует глобальную пролетарскую революцию, так как глобализация способствует консолидации не только капитала, но и класса трудящихся, которые только в таком виде, объединившись, смогут осуществить наконец глобальную пролетарскую революцию. Собственно, по мнению неомарксистов, она и не состоялась только потому, что осуществлялась исключительно в отдельно взятых государствах.
Глобальная двухполюсная безопасность
Заключая союзы и наращивая военную мощь, государство тем самым повышает уровень своей безопасности. Ведь чем мощнее военный, дипломатический, пропагандистский, финансовый потенциал, тем меньше и меньше игроков мировой арены способны бросить тебе вызов. А тот, кто способен, тоже вынужден наращивать свои возможности, оставляя при этом других своих конкурентов позади. XX век стал веком становления двухполярного мира, где на одном полюсе оказался глобальный капитал с центром управления в США, а на другом – глобальный «красный проект» с Советским Союзом в авангарде.
