Услышав слова профессора, Митрюк из-за спин милиционеров, так чтобы не было видно ее лица, прокричала:
— Вы думайте, что говорите! Вы за эти слова понесете ответственность! Если этот материал выйдет в эфир, мы и на вас, и на телекомпанию подадим в суд!
– С большим удовольствием с вами там встречусь. – Виктор Петрович даже не стал разворачиваться в ее сторону и продолжил на камеру. – Все это происходит вопреки воле педагогического коллектива школы. Их даже забыли поставить в известность. И все это называется довольно кратко, но достаточно емко: чиновничий беспредел. Свое слово в этой истории еще не сказал Совет школы и родительский комитет. Как мне сообщила директор школы Курбатова, они намерены собраться сегодня вечером и обсудить сложившуюся ситуацию. Приглашаю вас на это мероприятие.
Закончив интервью с Воронцовым, Вадим попытался еще раз пробраться поближе к Митрюк.
— И все-таки! Что вы можете сказать нашим телезрителям по поводу происходящего?
Но та закрыла лицо руками и отвернулась в сторону.
— Никаких комментариев я вам давать не намерена! Здесь идет нормальный рабочий процесс, и прессе здесь делать нечего!
— Ну, что же! — Вадим повернулся лицом к камере и, слегка кивнув головой, произнес. — Мы будем следить за сложившейся в школе ситуацией и обязательно побываем сегодня на встрече с родительским комитетом и советом школы. Следите за нашими выпусками!
3
Но вечерние события развивались еще более драматично.
Сразу несколько телевизионных бригад, подъехавших на встречу с родителями, натолкнулись на плотное кольцо милиции, окружившее здание школы. Все это уже начинало походить на настоящую спецоперацию.
Командовавший милиционерами полковник — начальник местного отдела внутренних дел с довольно странной для стража закона фамилией Сарафанов встретил журналистов, как говорят в таких случаях, на дальних подступах. И, спрятавшись за спинами милиционеров, предостерегающе прокричал через мегафон:
— Граждане журналисты! Па-а-прошу всех немедленно покинуть территорию школы! По решению окружного управления образования и по согласованию с департаментом образования Москвы всякого рода собрания в здании школы сегодня запрещены! Так что, прошу не устраивать несанкционированные митинги в непосредственной близости к детскому учебному заведению! В ином случае, будет дана команда применить силу!
От такого поворота событий, казалось, опешили не только видавшие виды телевизионные корреспонденты, но и жители окрестных домов, медленно подтягивающиеся к зданию своей родной школы.
Одна из старушек, направляющаяся в школу за внучком, в нерешительности остановилась перед цепочкой милиционеров и только в недоумении развела руками:
— Это что же такое, робята? Никак в стране переворот? Кто ж это наших детишек-то захватил? Там что, в школе-то, бандиты что ли образовались? Вот те и образование!
Старушка хотела было протиснуться между двумя дюжими милиционерами, но те довольно грубо оттолкнули ее в сторону. Так что старушка нелепо взмахнула руками и, поскользнувшись на затвердевшей к вечеру лужице, как подкошенная упала на землю.
Она некоторое время лежала на тротуаре бездвижно. Затем начала громко протяжно выть и причитать.
— У-у-у! Ах вы, ироды окаянные! Нету, нету на вас креста! Что ж вы тут понатворили-то?! Это ж надо та ко придумать?! Детишек в плен брать! Вы ж не милиция, а супостаты какие-то! Форменные бандюганы!
— Ну, ты, бабка, потише! — прикрикнул на нее подбежавший откуда-то сбоку молоденький лейтенант. Вместо того, чтобы подать старухе руку, он слегка пнул ее большим казенным ботинком под зад и, показывая рукой куда-то в сторону, прокричал. — Вали отсюда подобру-поздорову! Пока тебе бока не намяли! Видишь? Здесь щас порядок наводят!
— Вижу я, какой у вас порядок! — опять запричитала старуха. — Этакий порядок немецкие полицаи в сорок втором у меня на родине наводили! И вы ни чем не лучше их будете!
— Ну, ты поаккуратнее с выражениями-то! — взбеленился вдруг лейтенантик. — А то за полицаев и в кутузку можешь угодить! В раз под статью об экстремизме загремишь!
— Ты меня своим стремизмом не пугай! Пуганые мы! Не вам чета! — Старушка с трудом поднялась с земли, аккуратно отряхнулась и сделал несколько шагов в сторону. Оглядела милиционеров с ног до головы и презрительно бросила. — Ишь, вояки! Нашли с кем воевать! Со стариками и детишками малыми! Вас бы на настоящий фронт отправить! Посмотрела бы я, как вы в штаны наделаете! Вот погодите, подойдут наши мужики с работы — они вам кузькину мать-то покажут!
Но к школе продолжали подходить по одиночке и небольшими группками женщины и старшеклассники.
Женщины, опасливо поглядывая на выстроившихся плотной стеной милиционеров, собирались в кружок возле ограды. А старшеклассники, отойдя от заградительного кордона на приличное расстояние, начали отпускать в адрес порядком озябших милиционеров довольно скабрезные шутки.
Один из парней перед группкой нахохлившихся от холода девчонок некоторое время прохаживался гоголем, копируя поведение командовавшего милиционерами лейтенанта. А затем вдруг упал на землю и начал в конвульсиях дергать ногами.
Девчонки весело смеялись. А лейтенант, поняв, что это копируют именно его, сначала сконфузился. А затем вдруг схватил из стоящей невдалеке машины мегафон и начал истошно вопить:
— В последний раз предупреждаю! Вокруг школы не собираться! Иначе это будет расцениваться как несанкционированный митинг!
— Смотри не обоссысь! — раздалось вдруг из группы подростков.
Лейтенант на какое-то время словно опешил, пытаясь определить, кто именно произнес эти слова. Но, поняв, что сделать это практически невозможно, скомандовал:
— Никифоров! Васильев! Очистить прилегающее пространство от посторонних!
Но очищать уже было нечего. Потому что подростки, весело свистя и улюлюкая, вмиг бросились врассыпную.
Виктор Петрович подошел в том момент, когда двое дюжих милиционеров, спотыкаясь о кучки мусора на газоне, пытались догнать убегающих в разные стороны школьников.
Глядя на эту суматоху, он невольно улыбнулся. За что тут же получил замечание от подошедшего к нему вплотную полковника Сарафанова.
— Это все — ваших рук дело! — укоризненно покачал тот головой в сторону убегающих подростков. — Вам не кажется, что своими действиями вы подстрекаете граждан и, особенно, эту молодежь к неповиновению власти?
— О какой власти вы говорите, полковник? О тех самых воровских чиновниках, на защиту которых вы встали сегодня грудью? Или о том «варяге», которого притащили сюда вместо уважаемого всеми директора школы? О ком?
— Вы все прекрасно понимаете, господин Воронцов, — вздохнул полковник. — Мы же — люди подчиненные. Нам дана команда — мы действуем! Тем более что здесь налицо действительно нарушение общественного порядка.
— О каком общественном порядке, полковник, вы говорите? — Виктор Петрович обвел жестом руки круг в сторону школы. — Для вас то, что здесь происходит — общественный порядок? А, по-моему, это — натуральный беспредел!
— Ну, уж, нет, — как-то вяло возразил ему Сарафанов. — Порядок — это когда все подчиняются определенным правилам…
— Установленным чиновниками… — продолжил его мысль Воронцов. — Именно это, полковник, привело в 1917-м году к развалу Российской Империи, а в 1991-м — к развалу СССР. Вы этого хотите?..
— Ну, зачем же так мрачно, — махнул рукой Сарафанов. — Вот такие как вы постоянно запугивают людей всякими катаклизмами. А все предельно просто: сказали тебе не собираться на собрание — иди спокойно домой. Пить чай с бубликами. — Полковник с чувством превосходства оглядел профессора и, завидев приближение очередной группы родителей, схватился за мегафон. — Граждане! Сегодня никакого родительского собрания не будет! Просьба спокойно расходиться по домам!
— Кстати! — дернул его за рукав Воронцов. — Вы хотя бы представляете себе, кто и на каком основании разрешает или запрещает проведение в школе родительского собрания?
— Понятно, кто — директор. — Сарафанов посмотрел на Воронцова, как на несмышленого мальчика. — Это я еще со своей школьной жизни усек.
— В вашей школьной жизни что-то, по-моему, было не так, — сокрушенно покачал головой Виктор Петрович. — Я вот тут специально прихватил с собой один очень важный в данный конкретный момент документик. — Он полез в портфель и извлек оттуда достаточно толстую книженцию с заголовком «Сборник документов в системе российского образования». Перебрал несколько закладок и, найдя нужную страницу, открыл и начал читать. — «Родительское собрание является высшим органом самоуправления родителей общеобразовательной школы. Проводится не реже одного раза в течение учебной четверти. По решению школьного родительского комитета может проводиться внеочередное родительское собрание по насущным вопросам жизни и деятельности школы». Это, кстати, «Положение о деятельности общеобразовательной школы в Российской Федерации». Утверждено специальным постановлением правительства России. Что-то я здесь не вижу ни малейшего упоминания о том, что родители вправе собираться лишь по милости директора. И о том, что милиция вправе решать вопрос, собираться ли родителям в своей родной школе для решения насущных ее проблем или нет.
