14
Согласно данным группы экспертов Мирового банка, Института социологии РАН и Университета Северной Каролины (США), которая вела длительное наблюдение за бюджетом 4 тысяч домашних хозяйств (большой исследовательский проект Russia longitudinal monitoring survey), коэффициент фондов в 1996 году составил 36,3.
В 2004 году был сделан такой вывод: «Уже сейчас бедным как четко обозначенной социальной группе довольно редко вообще удается добиться каких-либо существенных изменений своего положения, решить какую-то сложную семейную проблему, остановить падение уровня жизни, вырваться из круга преследующих их неудач. За последние три года только 5,5% из них удалось повысить уровень своего материального положения (по населению в целом — 22,7%)» [20].
Английские социологи, изучавшие обедневших жителей рабочих районов с длительной застойной безработицей, отметили у них такое явление, как «потерю рациональности» в обращении с деньгами. Эти люди разучились считать и разумно тратить деньги! Получив сумму денег, позволяющую сносно жить, они тратили ее на совершенно нелепые, ненужные вещи или лакомства — и снова впадали в нужду. Чтобы вновь превратить их в «рационального потребителя», необходимы усилия по их реабилитации. Понимают ли это российские разработчики программы «сокращения бедности вдвое»?
Четких определений тех социальных категорий, в которых они мыслят реальность, наши реформаторы в принципе избегают. Они, однако, приняли неолиберальную программу и регулярно напоминают о своей к ней приверженности. Уже с самого начала реформы наши интеллектуалы легко проскакивали все умеренные градации социал-демократии и либерализма, доходя до крайностей неолиберального фундаментализма. Их решения категорически несовместимы с умеренными установками Рузвельта в США или Эрхарда в ФРГ.
Заметим, что 1992 г. отменили школьную форму — давно найденный школой способ предотвратить стигматизацию одеждой. В советской школе 1930-1940-х годов с их уравнительным бытом хвастаться костюмом не приходилось. Но как только в 1950-е годы жизнь стала налаживаться, для мальчиков ввели форму (1954 г.), а у девочек она была восстановлена в 1948 г.
Этот первый доклад был подготовлен под научным руководством И. М. Ильинского. Он вспоминает: «Это полный текст проекта доклада Правительству РФ, который был подготовлен Научно-исследовательским центром при Институте молодежи под моим научным руководством и при моем авторском участии… На заседании Правительства при обсуждении этого доклада, посвященного проблемам воспитания молодежи, выступили ныне бывший первый вице-премьер Сосковец, бывший министр обороны Грачев и бывший министр образования Кинелев и оценили доклад как очернительский… Бывший премьер Черномырдин снял вопрос с обсуждения и запретил бывшему тогда Председателем Комитета по делам молодежи А.В. Шаронову рассылать Доклад на места. Указание было выполнено» [108].
Надо заметить, что Д.В. Трубицын делает такую оговорку: «Н.С. Розов характеризует понятие «негативная идентичность» как метафору, не заменяющую теорию. Он назвал книгу Л. Гудкова «мизантропической и чересчур прозападной» и в то же время «наиболее эмпирически обоснованным, комплексным и продуманным взглядом на происходящие в современной России процессы» [109]. Чересчур прозападный взгляд Л. Гудкова можно потерпеть, для нас важнее эмпирическая обоснованность и продуманность выводов.
Выдвигался даже аргумент, что в СССР именно социальные права и гарантии начали превращаться в препятствие для осуществления «маниакальной цели советского руководства и привилегированных слоев догнать Запад». При этом многие западные ученые и экономисты предупреждали, что отказ от принципа социальной справедливости «есть отступление не от советского социализма, а от современного западного общества» [113].
В официальном Докладе признается, что в результате реформы не просто резко изменилась реальная эпидемиологическая обстановка, но и ухудшилось положение с выявлением источников заражения. В 1990 году 60,2% случаев впервые установленного заболевания сифилисом были выявлены и привлечены к лечению лица, ставшие источником заражения, в 2004 году — 20,2% и в 2006 году — 20,7%.
Речь идет именно о философии права, т. е. принципах соединения людей в общество и государство. Жизненные ситуации в человеческих отношениях, когда бывает оправданной «ложь во спасение», обсуждаются в других разделах общественной мысли.
Если уж вводить меру потерь «плодороднейших земель», то надо вспомнить, что в Российской Федерации нынешняя рыночная реформа «поглотила» 45 млн га посевных площадей — они выведены из оборота и зарастают кустарником.
Заметим, что известный исследователь-демограф, эмигрант С. Максудов (А. Бубенышев), работающий в Гарвардском университете (США) и изучавший потери Красной Армии, оценил безвозвратные потери в 7,8 млн человек, что на 870 тыс. меньше, чем в книге «Гриф секретности снят». Такое расхождение он объясняет тем, что российские авторы не исключили из числа потерь тех военнослужащих, которые умерли за время войны «естественной» смертью. Если приложить к действующей армии те же показатели смертности, которые зафиксированы в те годы в тылу, это составляет 250-300 тыс. человек.
Кроме того, по мнению Максудова, завышено число погибших советских военнопленных. Из них, как он считает, надо вычесть «естественно» умерших военнопленных (около 100 тыс.), а также тех, кто остался после войны на Западе (200 тыс.) или вернулся на Родину, минуя официальные каналы репатриации (примерно 280 тыс. человек). Свои расчеты Максудов опубликовал на русском языке [175].
Признав эти поправки резонными, российские авторы, однако, не внесли их в итог. Оценка числа военнослужащих, умерших по причинам, не связанным с войной, методически недостаточно разработана. А для данных о судьбе бывших военнопленных на Западе пока нет документального подтверждения — Максудов пользовался данными служб США, которые не опубликованы.
По сценарию, такие публичные дома были организованы по решению обкомов партии в Мурманске, Архангельске и Молотове (ныне Североморск). Эпизод потопления барж с девушками украшен такими художественными деталями: «Море в тот день было абсолютно ровным, как зеркало, и головы женщин еще какое-то время были видны на поверхности воды».
На запрос «Комсомольской правды» о фронтовых успехах Кунина в Центральный архив Министерства обороны редакции был прислан текст приказа приемной комиссии о зачислении Кунина (Фейнберга) в Ташкентскую военно-авиационную школу стрелков: «Фейнберг Владимир Влад., 1927 г.р., призван в декабре 1944 г., еврей, дом. адрес: г. Алма-Ата. ул. Калинина, 63… А также приказы об откомандировании его в сентябре 1945 г. во 2-е Чкаловское военно-авиационное училище летчиков-наблюдателей (ныне Оренбургская область), решение педсовета об отчислении 15 мая 1946 г. в связи с учебной неуспеваемостью, а затем об отчислении 11 декабря 1946 г. за недисциплинированность из Московской военно-авиационной школы (г. Серпухов). На чем карьера не воевавшего военного пилота заканчивается» [178].
После 1998 года Ясин остался в ранге экономического гуру и возглавляет Высшую школу экономики, которой поручается подготовка программ в экономике. Бела Златкис была повышена в должности и стала заместителем Министра финансов. О Чубайсе и говорить нечего.
Перед выборами 1996 г. А.Н. Яковлев пугал избирателей коммунистами. В «Российской газете» он упрекнул крестьян, голосующих за КПРФ, потом и чиновникам досталось: «Те же настроения у среднего чиновничества: тоже готовы назад. Хотя их-то еще труднее понять. Сейчас могут взятки брать безнаказанно, по сложившемуся тарифу, а при большевиках все-таки посадят».
Представляет интерес такой факт: «В ходе исследования выявлен специфический вид личностной виктимности — идеологический. Идеологическая виктимность способствует виктимизации пожилых лиц и характеризуется совокупностью личностных свойств и качеств человека, выработанных вследствие действия идеологии Советского государства, согласно которой гражданин продолжает безоговорочно доверять общественным институтам, ранее полностью подконтрольным государству, ошибочно воспринимая их в качестве государственных» [135].
Запись его выступления в Институте социологии АН СССР (в изложении Н. Карцевой) опубликована в журнале СОЦИС, 1991. № 1.
