«Кружок друзей» собирался примерно раз в месяц, давая рекомендации по вопросам экономической политики, корректируя те рискованные, с точки зрения монополистического капитала, проекты, с которыми еще выступали некоторые деятели НСДАП. Гитлер предоставил кружку полную свободу в этих вопросах, подчеркнув, что совершенно незачем заботиться о теориях, разрабатываемых в «Коричневом доме» — резиденции НСДАП. В мае 1932 г., рассказал Кеплер, «фюрер произнес короткую речь, в которой, наряду с другими пунктами своей программы, подчеркнул ликвидацию профсоюзов и всех партий, кроме национал-социалистической... Эти пункты программы фюрера были встречены полным одобрением членов «кружка друзей», но они выразили свои опасения, что Гитлер не будет в состоянии осуществить эти великолепные идеи».
Как видно из этих слов, германский крупный капитал, мечтавший взять рабочий класс за горло, еще сомневался, удастся ли фашистской клике это сделать. Стремясь рассеять подобные сомнения, нацисты не жалели усилий, ибо от этого зависела судьба их замыслов. Вот почему их столь обрадовало полученное Гитлером в начале 1932 г. приглашение выступить с докладом в Индустриальном клубе в Дюссельдорфе. Инициатором приглашения был Тиссен, но оно лишь отвечало растущему интересу магнатов капитала к НСДАП, их стремлению устранить все помехи для форсирования подготовки реванша. Выступление было назначено на 27 января, и момент этот был очень наруку нацистам по соображениям текущей политической борьбы: впереди были президентские выборы, и кампанию такого масштаба нельзя было провести без непосредственной поддержки со стороны пушечных королей.
27 января 1932 г. Индустриальный клуб в Дюссельдорфе — излюбленное место встреч воротил крупной промышленности — был переполнен, пожалуй, как никогда. Собралось 300 человек — не только промышленники Запада Германии, но также предприниматели и банкиры из других частей страны, специально прибывшие в Дюссельдорф. Столь большой интерес вызывался тем, что предстояло нечто вроде программного выступления с подробной характеристикой целей фашистской партии.
Доклад для представителей делового мира длился несколько часов. Текст его, опубликованный в виде брошюры, изменен (по сравнению с выступлением), но и он дает достаточное представление о том, какого рода положениями стремился фюрер прельстить слушателей. Основная часть речи была посвящена обоснованию тезиса о том, что «хозяйство» — иными словами монополии — может успешно развиваться лишь при могущественной государственной власти. Это был один из краеугольных камней нацистской идеологии, и он должен был вызвать у слушателей одобрение. Но, пожалуй, еще приятнее было им, когда оратор перешел к вопросу о вооружении Германии. Касаясь усилий правительства Брюнинга добиться пересмотра численности рейхсвера, Гитлер отрицал какое-либо значение увеличения армии со 100 тыс. даже до 300 тыс. человек. Программа нацистов предусматривала создание миллионных полчищ. И это не могло не вызвать одобрения у собравшихся пушечных королей Рура.
«Причиной бедственного положения, в котором находилась страна, — заявил Гитлер, — является вовсе не Версальский договор, а то, что 50% населения настроено большевистски». Здесь слушатели наградили оратора горячими аплодисментами. Так же были встречены и многие другие места речи, в частности тезис, что белая раса может удержать свои позиции только при условии сохранения различного уровня жизни на земном шаре, с большим одобрением были приняты выпады против Советского Союза, по словам «докладчика», — самого крупного конкурента Германии в экономической области, и т.п.
Заведующий отделом печати НСДАП О. Дитрих (лишь в недавнем прошлом покинувший деловой мир) внимательно наблюдал за аудиторией и засвидетельствовал огромное впечатление, оказанное на нее. Так же охарактеризовал реакцию присутствовавших организатор выступления Тиссен. Одновременно он сообщает о «ряде крупных взносов от тяжелой промышленности в фонд национал-социалистической партии».
Эти суммы, а также субсидии, полученные в других городах Рура, которые посетил затем Гитлер, предназначались для вполне определенной цели. 8 февраля Геббельс записал в своем дневнике: «Финансовое положение улучшается с каждым днем. Финансирование избирательной кампании почти обеспечено». Речь шла о президентских выборах, и в ходе этой кампании нацисты побили все рекорды по количеству митингов и собраний. Что же касается фюрера, то к его услугам имелся даже самолет — тогда еще новинка в политической практике. Нацисты придавали огромное значение овладению постом президента республики, ибо в создавшейся обстановке он фактически сосредоточил в своих руках всю власть. Но противоречия в лагере буржуазии привели к тому, что было выставлено три кандидата — Гитлер, Гинденбург и сопредседатель «Стального шлема» Дюстерберг.
Что касается социал-демократии, то ее лидеры призвали членов и сторонников партии голосовать за кайзеровского фельдмаршала Гинденбурга, чьи реакционные убеждения не были ни для кого секретом. Это было логическое продолжение политики «меньшего зла», но еще более рискованное, чем все совершенное в ходе ее осуществления ранее. Ведь в памяти многих еще была жива предыдущая кампания по выборам президента, когда социал-демократия выступала против Гинденбурга (ее избранником являлся тогда деятель партии Центра Маркс). В 1925 г. социал-демократы провозглашали: «Кто отдает свой голос Гинденбургу, совершает предательство», «Гинденбург — это кандидат реакции!» и т.п.
В первом туре ни один из кандидатов не собрал необходимого для избрания абсолютного большинства. Весьма близок к этому — благодаря голосам социал-демократов — был лишь Гинденбург. Почти 5 млн голосов получил кандидат коммунистов Э. Тельман. В то же время выборы обнаружили новый значительный рост влияния нацистской партии, получившей свыше 11 млн голосов. Крайняя реакция добилась, таким образом, дальнейших успехов в сколачивании массовой базы, и это, естественно, резко усилило опасность установления фашистской диктатуры.
Характерно, что в промышленных центрах уровень полученных НСДАП голосов был значительно ниже достигнутого по стране в среднем (30,1%); так в Дортмунде она собрала лишь 17,1%, в Гладбахе — 16,6%. Эти и аналогичные данные совпадают с выводами о том, что в рассматриваемый период пролетариат в целом не поддался фашистской пропаганде, к которым приходят серьезные ученые.
Реальных шансов получить власть посредством захвата поста президента республики у нацистов не было (разница собранных Гинденбургом и Гитлером голосов составляла 7 млн), и они подумывали о путче, который хотели приурочить к объявлению итогов второго тура. Прусское правительство опубликовало документы, не оставлявшие сомнений в заговорщических замыслах фашистской клики, во всяком случае определенной группировки в ее составе, отражавшей недовольство тем, что приход к власти столь сильно затянулся. О подобных планах сообщает в своих воспоминаниях гауляйтер Аугсбурга (Бавария) Валь. Подготовка к выступлению велась, по сведениям полиции, также в районах Ингольштадта и Розенгейма. В различных местах страны были обнаружены склады или транспорты оружия, принадлежавшие штурмовым отрядам, не только винтовки, карабины, пистолеты и боеприпасы к ним, но и тяжелые пулеметы. В Берлине в руки властей попал мобилизационный план нацистов.
Во втором туре (10 апреля) фельдмаршал-президент получил 19,3 млн голосов, Гитлер — 13,4 млн (увеличение более чем на 2 млн произошло в результате снятия кандидатуры Дюстерберга). Подлинный итог выборов был весьма точно подведен в статье демократического журнала «Вельтбюне»: «Победил Гинденбург. Но кто собственно потерпел поражение? Определенно не фашизм». Ибо Гинденбург, получив мандат, укрепился в решимости сделать новый шаг по направлению к реакционной диктатуре, к интеграции НСДАП в государственный аппарат.
Очень скоро могильщики республики добились дальнейших успехов. 24 апреля миллионы немцев вновь пришли к избирательным урнам; в этот день состоялись выборы в некоторые ландтаги, прежде всего в Пруссии. Нацисты и их единомышленники добивались устранения коалиционного правительства О. Брауна, состоявшего из представителей социал-демократии, Центра и Государственной партии, чтобы захватить в свои руки полицейские силы, находившиеся в ведении земель. Это резко усилило бы позиции фашистов в борьбе за господство в стране.
В 1928 г., когда состоялись предыдущие выборы в прусский ландтаг, обстановка была совершенно иной. 24 апреля 1932 г. фашисты сумели во много раз умножить число собранных ими голосов: они получили 162 места (вместо 8) и превратились в самую крупную фракцию. Социал-демократия понесла весьма ощутимые потери — расплата за политику ее лидеров — и была оттеснена на второе место. Все «старые» буржуазные партии (за исключением Центра) фактически потеряли значение: Вскоре после выборов нацисты, которые вместе с партией Центра обладали в ландтаге абсолютным большинством, вступили с ней в переговоры о создании в Пруссии коалиционного кабинета. Переговоры эти продвигались довольно успешно и, вероятно, были бы завершены, если бы «прусский вопрос» не был так тесно связан с проблемами имперской политики, с перегруппировкой господствующих классов и еще большими изменениями во внутренней политике.
