Такие же требования Москва должна предъявлять и к себе самой, и к своим союзникам. Этническое начало должно поощряться и активно поддерживаться геополитическим центром только в позитивном аспекте, как утвердительная реальность, как национальная самоиден тификация. Конечно, нельзя ожидать полного исчезно вения межэтнических трений и проявления негативных сторон национального самоутверждения, но как раз в этом моменте должен активно вступать в действие принцип геополитического централизма как высший надэтнический арбитр, решающий внутренние проблемы, исходя из жизненных политических и стратегических интересов евразийского целого.
Этот принцип является универсальным для всех регионов, в которых должен установиться Новый Евразий ский Порядок как внутренних для России, так и внешних. Но в случае Запада, Европы, это особенно важно, так как этнические проблемы в этих пространствах лежат в основе всех самых ужасных конфликтов, потрясших XX век.
ЧАСТЬ 6
ЕВРАЗИЙСКИЙ АНАЛИЗ
Глава 1 ГЕОПОЛИТИКА ПРАВОСЛАВИЯ
1. 1 Восток и Запад христианской эйкумены
Самым существенным моментом при определении геополитической специфики Православия является то, что речь идет о Церкви Восточной . В границах христианско го мира, до открытия Америки, географически совпадав шего с северо-западом евразийского континента, Ближним Востоком и Северной Африкой, ясно прослеживает ся демаркационная линия между православным простран ством и пространством католическим. Это деление, безусловно, не является исторической случайностью. Православный мир духовно и качественно родственен Востоку, тогда как католицизм сугубо западное явление. А коль скоро это так, то и сами теологические формулировки, лежавшие в основе окончательного разделения церквей в 1054 году, должны нести в себе элементы геополитического характера.
Спор о "филиокве", т.е. об исхождении Святого Духа только от Отца или от Отца и Сына(1), в богословских терминах предвосхищает дальнейшее развитие двух типов христианских и постхристианских цивилизаций рационалистическо-индивидуалистической западной и мистико-коллективистской восточной. Принятие Западом поправки к Никейскому Символу Веры относитель но "филиокве" окончательно закрепило ориентацию на рационалистическую теологию т.н. "субординатизма", т.е. на введение в Божественную реальность иерархически соподчиненных отношений, принижающих таинственную и сверхразумную природу Троицы.
Параллельно с вопросом о "филиокве" важным пунктом разногласий стала идея верховенства Римского престола и наивысшего богословского авторитета Папы. Это также было одним из следствий католического "субординатизма", настаивающего на строгой прямолинейной иерархии даже в тех вопросах, которые находятся под знаком провиденциального действия Святого Духа по спасению мира. Такая позиция совершенно противоре чила идее языковой автономии поместных Церквей и вообще традиционной для Православия предельной свободе в области духовной реализации.
И наконец, последним важнейшим аспектом разделения церквей на Восточную и Западную было отвержение Римом святоотеческого учения об Империи, которая является не просто светским административным аппаратом, грубо подчиненным церковным властям, как хотели представить это Папы, но таинственным сотериоло гическим организмом, активно участвующим в эсхатологической драме как "препятствие приходу антихри ста", "катехон", "держащий", о чем говорится во Втором послании апостола Павла к Фессалоникийцам.
Сверхразумность Божественного действия (примат апофатической мистической теологии), духовная и языковая свобода поместных церквей (восходящая к глоссолалиям апостолов в день Пятидесятницы) и учение о сакральной роли Империи и императоров (теория православной симфонии) вот основные моменты, определяющие специфику Православия в отличие от католицизма, фактически отрицающего эти аспекты христиан ства.
Все эти различия заметны задолго до окончательного разрыва, но определенный баланс до 1054 года сохранять удавалось. С этого же момента геополитический дуализм христианской эйкумены определился полностью, и оба мира православный и католический пошли своими собственными путями.
Вплоть до 1453 (дата взятия Константинополя турками) Православная Церковь геополитически отождест влялась с судьбой Византийской империи. Мир католицизма охватывал Западную Европу. До этого времени Рим и Константинополь представляли собой два христианских "больших пространства" (если выражаться в геополитической терминологии) со своими геополитиче скими, политическими, экономическими и культурными интересами, а также с четко фиксируемой и недвусмыс ленной богословской спецификой, отражающей и предопределяющей различие церквей со всей интеллектуаль ной догматической однозначностью и логической взаимосвязью. Запад основывался на рационалистическом богословии Фомы Аквинского, Восток продолжал линию мистического богословия, апофатики и монашеского умного делания, ярчайшим образом воплотившихся в текстах великого афонского исихаста святого Григория Паламы.
Палама против Фомы Аквинского вот богослов ская формула, отражающая суть геополитического дуализма христианского Востока и христианского Запада. Мистическое созерцание фаворского света, симфония властей и литургическая глоссолалия поместных церквей (Православие) против рационалистической теологии, папского диктата в мирских делах европейских королей и доминации латыни как единственного священного литургического языка (католицизм). Налицо геополитиче ское противостояние двух миров, имеющих разнонаправ ленную культурную ориентацию, психологическую доминанту и различное, специфическое политическое устройство.
Такова самая общая схема основ православной геополитики. Очевидно, что в подобной ситуации главной задачей Византии и Православной Церкви было сохранить свою структуру, защитить пределы своего политического и духовного влияния, отстоять свою самостоя тельность. Причем Православие в такой ситуации имело двух основных геополитических противников:
1) нехристианский мир , чье давление проявлялось как в набегах варваров на окраины империи, так и в массивном давлении исламизированных турков;
2) христианский мир Запада , рассматривавшийся не просто как земли "латинской ереси", но и как мир апостасии, отступничества, как страна людей, познавших истину и спасение, но отказавшихся от них, предавших их.
В такой изначальной и полной картине геополитиче ского места Православия очень легко разглядеть все те геополитические проблемы, которые будут волновать Восточную Церковь и православные государства на протяжении долгих веков уже после распада Византии. Византийские императоры в определенный момент столкнулись с двойной угрозой "турецкий тюрбан или латинская митра ". Учитывая особенность теологического отношения к Западу и Риму, легко понять тех православных, кто делал выбор в пользу "турецкого тюрбана" в тех случаях, когда третьего было не дано. Кстати, многие православные восприняли падение Константино поля как Божью кару за геополитический шаг Византии, попытавшейся сблизиться с Римом за счет принятия "филиокве" в т.н. "Флорентийской унии" (хотя по возвращении послов в Константинополь это признание было денонсировано).
1.2 Поствизантийское Православие
После падения Константинополя вся геополитическая картина резко изменилась. Несмотря на то, что константинопольский Патриарх оставался главой Православ ной Церкви, стройность всей структуры нарушилась. Напомним, что одним из краеугольных камней Правосла вия было учение о сотериологической функции Империи, а так как Православной Империи (и, соответствен но, православного Императора, Василевса) больше не существовало, то Церковь вынуждена была вступить в новый, особый и достаточно парадоксальный, период своего существования. С этого момента весь православный мир делится на две части, имеющие глубокие различия не только с геополитической, но и с богословской точки зрения.
Первый сектор поствизантийского православного мира представляют собой те Церкви, которые оказались в зоне политического контроля неправославных государств, особенно в османской империи. Эти Церкви администра тивно входили вплоть до распада этой империи в т.н. православный "миллет", который включал православ ных греков, сербов, румын, албанцев, болгар и арабов. Верховной фигурой среди этих православных считался Патриарх Константинопольский, хотя наряду с ним существовали Патриарх Александрийский (архипастырь православных греков и арабов, проживающих в Египте) и Патриарх Антиохийский (глава православных арабов на территории современных СирииИракаЛивана). Особым статусом обладал небольшой Иерусалимский Патриархат, а также автокефальные Церкви Кипра и горы Синай. Константинопольский Патриархат считался духовно главенствующим во всем православном мире, хотя здесь не существует такой прямой иерархии, как в католичестве, и автокефальные церкви имели значитель ную долю самостоятельности (2). Константинопольский Патриархат расположен в квартале Фанар, и от этого слова происходит собирательное название греческого клира, подчиненного этому Патриархату "фанариоты". Заметим, что начиная с 1453 года этот сектор православного мира пребывает в двусмысленном положении и на геополитическом и на богословском уровнях, так как отсутствие православной государственности прямо влияет на эсхатологическое видение православными политиче ской истории и означает пребывание Церкви в мире как в "море апостасии", где мистическому приходу "сына погибели" уже ничто не мешает. Неизбежный отказ от православной симфонии властей превращает греческую Православную Церковь (и другие, связанные с ней политической судьбой, церкви) в нечто иное, нежели то, чем она являлась изначально. Это значит, что ее богослов ские и геополитические ориентации меняются. Меняется и ее сакральная природа.
