Пристрастие к атлетике не только в плане прямого участия, но также в смысле испытываемых чувств и моральной поддержки является в более или менее выраженном виде характерной чертой праздного класса; и эта черта разделяется праздным классом с социальной группой правонарушителей из низов, а также с теми атавистическими элементами во всей массе социальной общности, в которых преобладают наследственные хищнические тенденции. Среди народностей, населяющих цивилизованные западноевропейские страны, мало индивидов, настолько лишенных хищнического инстинкта, чтобы находить какое-то отвращение в созерцании спортивных состязаний, но у рядовых людей из производственных социальных групп наклонность к занятиям спортом не заявляет о себе в такой степени, чтобы составлять то, что можно справедливо назвать «спортивной привычкой». У этих социальных групп спортивные состязания и охота являются скорее развлечениями от случая к случаю, чем серьезной чертой образа жизни. Поэтому нельзя сказать, что в этой массе простого народа пристрастие к спорту получает свое развитие; хотя ни у их большинства, ни даже у сколь-нибудь значительного числа индивидов оно не является отжившим, тем не менее предрасположенность к спорту в среде рядовых представителей трудящихся классов носит характер воспоминания прошлого опыта человечества, проявляющегося скорее в качестве редкого, случайного интереса, нежели интереса живого и постоянного — в качестве господствующего фактора при формировании образа мысли в его органическом единстве.
Может показаться, что эта наклонность, судя по тому, как она проявляется в увлечении спортом в наши дни, не является экономическим фактором, имеющим важные последствия. В том непосредственном воздействии, которое эта наклонность, взятая просто сама по себе, оказывает на производственную эффективность или на потребление любого конкретного индивида, она не слишком принимается в расчет; однако преобладание и распространение того варианта человеческого характера, типичной чертой которого она выступает, — дело немаловажное. Эта склонность влияет на экономическую жизнь коллектива, сказываясь и на темпах экономического развития, и на характере достигаемых результатов. Плохо это или хорошо, но тот факт, что такой тип личности в какой бы то ни было степени господствует над образом мысли населения, не может не оказать значительного влияния на всю сферу коллективной экономической жизни, ее направление, нормы и идеалы.
Нечто приводящее к подобным выводам нужно сказать о других чертах, составляющих характер варвара. С точки зрения стоящих перед экономической теорией целей эти дальнейшие черты можно рассматривать как сопутствующие варианты того хищнического нрава, одним из выражений которого оказывается доблесть. В значительной мере они по своему характеру не являются прежде всего экономическими и не имеют большого непосредственного значения для экономики. Они указывают, какой стадии экономического развития соответствует обладающий ими индивид. Они важны, следовательно, как внешние критерии степени приспособления личности к современным экономическим потребностям; до некоторой степени они важны и как способности, которые сами ведут к повышению или снижению экономической полезности индивида.
Доблесть, как она выражается в жизни варвара, проявляется в двух основных направлениях — в силе и в обмане. В различной степени эти две формы выражения одинаково присутствуют в современном военном деле, в занятиях финансовой сферы, а также в охоте и спортивных играх. И та и другая категории способностей воспитываются и укрепляются занятиями спортом, равно как и более серьезными видами сопернической деятельности. Хитрость, или коварство, является элементом, неизменно присутствующим в спортивных состязаниях, как и в военном деле, и в охоте. Во всех этих занятиях хитрость имеет тенденцию к перерастанию в тонкую дипломатию и мошенничество. Мошенничество, вероломство, запугивание занимают надежное место в способе проведения любых атлетических соревнований и вообще в спортивных играх и состязаниях. Привычное введение судьи, а также подробнейшие специальные правила, устанавливающие границы и отдельные моменты допустимого обмана и использования стратегического преимущества, вполне подтверждают тот факт, что мошеннические козни и старания перехитрить своих противников не являются случайными чертами состязания. Приобретение привычки к занятиям спортом по самой своей природе должно содействовать более полному развитию способности к обману; и распространение в общности того хищнического темперамента, который склоняет людей к спорту, означает одновременно распространение мошенничества и бессердечного равнодушия к интересам других, либо отдельных лиц, либо всего коллектива. Обращение к обману в любом обличий и при любой узаконенности правом или обычаем является выражением чисто эгоистического склада ума. Нет необходимости сколь-нибудь подробно останавливаться на экономическом значении этой особенности спортивного склада характера.
Нужно заметить в этой связи, что наиболее яркой чертой характера, которая свойственна людям, занимающимся атлетическими и прочими видами спорта, является крайняя хитрость. Дарования и подвиги Улисса не уступают дарованиям и подвигам Ахилла ни в их фактическом способствовании развитию спортивных состязаний, ни в том блеске, который они придают коварным спортсменам на фоне их товарищей. Хитрость в мимике является первым шагом в уподоблении профессиональному спортсмену, которое происходит у молодого человека после зачисления в какую-либо престижную школу для получения какого бы то ни было, среднего или высшего, образования. И этот облик хитрого малого, в котором хитрость является чертой украшающей, всегда заботливо поддерживается людьми, чей серьезный интерес заключается в спортивных состязаниях, бегах или других соревнованиях, носящих такой же сопернический характер. В качестве еще одного указания на духовное родство двух крайних социальных групп можно заметить, что преступники, члены низшей социальной группы, обычно в значительной степени обнаруживают этот облик хитрого малого и что они очень часто обнаруживают такое же театральное преувеличение этого облика, какое часто наблюдается у юных соискателей спортивных почестей. Это, между прочим, самый четкий признак того, что в обиходе называется твердостью в юных претендентах на дурную репутацию.
Хитрый человек, можно заметить, не представляет для общности никакой экономической ценности — разве что при достижении мошеннических целей в сношении с другими общностями. Он не имеет своей целью содействие жизненному процессу всей общности. В лучшем случае его функцией в ее прямом экономическом значении является превращение экономической сущности коллектива в продукт, чуждый процессу коллективной жизни, — почти по аналогии с тем, что в медицине было бы названо доброкачественной опухолью, но при этом с некоторой тенденцией к переходу той неопределенной границы, которая отделяет доброкачественные опухоли от злокачественных.
Хищнический нрав или хищническая духовная позиция включает в себя две варварские черты: злобность и коварство. Они являются выражениями чисто эгоистического склада ума. Они обе чрезвычайно полезны в целях получения личных выгод в жизни индивидом, заботящимся о достижении завистнического успеха. И та и другая обладают также большой «эстетической ценностью». И та и другая воспитаны денежной культурой. Но для коллективной жизни с ее задачами ни та ни другая не представляют собой никакой пользы.
Еще одна побочная черта темперамента варвара — склонность к азартным играм. Она представляет собой сопутствующую особенность, находя почти повсеместное распространение среди людей, увлекающихся спортом, и людей, предающихся воинственным и соперническим занятиям вообще. Эта черта также имеет непосредственное экономическое значение. Она оказывается препятствием для повышения эффективности производства в целом — во всяком обществе, где она находит заметное распространение.
Пристрастие к азартным играм едва ли нужно относить к разряду черт, свойственных исключительно хищническому типу человеческой природы. Главный фактор азартного нрава — вера в удачу, а эта вера, по-видимому, берет свое начало, по крайней мере в слагающих ее элементах, на той ступени эволюции человека, которая намного предшествует во времени хищнической культуре. Вполне возможно, что именно в условиях хищничества вера в удачу приобрела форму пристрастия к азартным играм, став таким образом главным элементом темперамента спортивного склада. Той особенной формой, в которой она встречается в современном обществе, эта вера обязана, вероятно, сохраняющимся хищническим порядкам. Но по существу, она сложилась задолго до хищнической стадии развития культуры. Вера в удачу — одна из форм анимистического восприятия действительности. Такое восприятие было характерно в основном на ранних этапах культуры, на протяжении какого-то времени оно претерпевало соответствующие изменения и уже на более поздней стадии было унаследовано обществом в особой форме, продиктованной хищническим укладом жизни. Во всяком случае, веру в удачу нужно рассматривать как архаическую черту, унаследованную от прошлого, более или менее отдаленного, и не соответствующую в той или иной мере нуждам современного производства, в какой-то степени препятствующую достижению максимальной эффективности в коллективной экономической жизни.
