В парке «Сити-Холл» собралось 27 тыс. человек, чтобы денонсировать решение суда. Они избрали комитет связи, который три месяца спустя созвал съезд делегатов от ремесленников, фермеров и рабочих, выбранных в различных городах штата Нью-Йорк. Съезд собрался в Ютике; на нем была провозглашена Декларация независимости от существующих политических партий и учреждена Партия равных прав.
Хотя эта партия выдвинула своих кандидатов на официальные посты, особой веры в голосование как способ достижения перемен не было. Один из великих ораторов движения – Сет Лютер сказал на митинге 4 июля: «Сначала мы попробуем воспользоваться ящиком для голосования. Если это не поможет нашей правой цели, следующим и, крайним средством, станет ящик для патронов». Симпатизировавшая трудящимся газета «Майкроскоуп» из города Олбани предупреждала: «Вспомним печальную судьбу рабочих: они быстро потерпели крушение, идя на поводу у других партий. Они открыли доступ в свои ряды адвокатам и политикам, которые… утратили чье бы то ни было доверие… Они сбились с пути и, не сознавая этого, были увлечены в водоворот, из которого им уже не суждено было найти выхода».
Кризис 1837 г. привел к массовым митингам и собраниям во многих городах. Банки приостановили выплаты металлическими деньгами, т. е. отказывались принимать выпущенные ими же банкноты в обмен на звонкую монету. Росли цены, и рабочие, которым и так было тяжело покупать продукты питания, обнаружили, что мука, продававшаяся раньше по цене 5,62 долл. за баррель, теперь стоила 12 долл. Выросли цены на свинину и уголь. В Филадельфии собралось 20 тыс. человек, и кто-то из них описал этот митинг в письме к президенту М. Ван Бюрену: «Сегодня днем на Индепенденс-сквер состоялось самое большое общественное собрание, которое я когда-либо видел. Оповестили о нем объявления, которые успели только вчера и прошлой ночью расклеить по городу. Митинг был задуман и осуществлен только силами трудящихся классов, без совета или участия тех, кто обычно берет на себя руководство в подобных делах. Президиум и ораторы на митинге были представлены теми же классами… Митинг был направлен против банков».
В Нью-Йорке члены Партии равных прав (которых часто называли «локо-фоко»[104]) призывали на митинг: «Цены на хлеб, мясо, аренду и толпиво должны быть снижены! Народ соберется в парке в любую погоду, дождливую или солнечную, в 4 часа дня в понедельник… Приглашаются все друзья человечества, полные решимости сопротивляться монополистам и вымогателям». Нью-йоркская газета «Коммершл реджистер» так писала о состоявшемся митинге и последовавших за ним событиях:
«В 4 часа несколько тысяч человек собрались перед зданием муниципалитета… Один из этих ораторов… по сообщениям репортеров, явно направлял месть народа против мистера Илая Харта, одного из наших крупнейших биржевых торговцев мукой. «Сограждане! – воскликнул он. – У мистера Харта сейчас на складе находится 53 тыс. баррелей муки; давайте пойдем и предложим ему по 8 долл. за баррель, а если он не согласится.
Значительная часть участников митинга двинулась в направлении склада мистера Харта… среднюю дверь пробили, и на улицу выкатилось 20–30 или более бочек с мукой, а предводители проникли внутрь.
В этот момент на место прибыл сам мистер Харт в окружении полицейских. Часть толпы напала на полицейских на Дей-стрит, отняла дубинки и вдребезги их разбила… Через двери и из окон на улицу выбросили десятки и сотни бочек с мукой… Таким образом, бессмысленно, глупо и со злобой, было уничтожено около 1 тыс. бушелей пшеницы и 400 или 500 баррелей муки. Наиболее активными участниками уничтожения являлись иностранцы – ив самом деле, большая часть пришедших на сборище имела экзотическое происхождение, но было и от 500 до 1 тыс. других, наблюдавших за происходящим и участвовавших в подстрекательстве.
Разбрасывании бочек с мукой и разрывании мешков участвовало немало женщин. Они, подобно тем жалким людишкам, которые раздевают мертвецов на поле боя, заполняли коробки и корзины чем могли, насыпали муку в свои фартуки и уходили с добычей…
Над местом действия уже опустилась ночь, но разрушительная акция продолжалась до тех пор, пока не прибыло полицейское подкрепление, за которым вскоре последовали армейские подразделения…»
Эти события стали известны как Хлебный бунт 1837 г. Во время кризиса в том же году только в городе Нью-Йорке было 50 тыс. безработных (треть всех рабочих), а 200 тыс. человек (из общего населения в 500 тыс.) жили, по словам наблюдателя, «в абсолютной и безнадежной нищете».
Не сохранилось полных сведений о митингах, бунтах и других организованных или стихийных акциях, насильственных или ненасильственных, которые имели место в середине XIX в., когда страна развивалась, города становились перенаселенными, условия труда были плохими, условия жизни невыносимыми, а экономика находилась в руках банкиров, спекулянтов землевладельцев и торговцев.
В 1835 г у представителей 50 различных профессий в Филадельфии были свои тред-юнионы. Тогда же прошла первая успешная забастовка неквалифицированных рабочих, заводских рабочих, переплетчиков, ювелиров, кочегаров, мясников, мебельщиков. Бастующие требовали введения десятичасового рабочего дня. Вскоре законы о десятичасовом рабочем дне были приняты в Пенсильвании и других штатах, но в них предусматривалась возможность работодателя подписывать с работниками контракты на большую продолжительность рабочего дня. В законодательстве того периода разрабатывалась жесткая защита договорных положений; при этом делался вид, что контракты являются добровольными соглашениями междуравноправными сторонами.
В начале 40-х гг. XIX в. филадельфийские ткачи – в основном работавшие по найму на дому ирландцы-иммигранты – требовали повышения заработной платы, нападали на жилища тех, кто отказывался бастовать, уничтожали производимые ими товары. Отряд под началом шерифа попытался арестовать нескольких бастующих, но разбежался при столкновении с 400 ткачами, вооруженными ружьями и палками.
Однако вскоре возникли разногласия по религиозными вопросам между этими ирландскими ткачами-католиками и родившимися в США квалифицированными рабочими-протестантами. В мае 1844 г. в пригороде Филадельфии Кенсингтоне имели место столкновения между протестантами и католиками. Толпа мятежников-нейтивистов (противников иммиграции) громила районы, где жили ткачи, напала на здание католической церкви. Политики, представлявшие средний класс, вскоре привлекли обе противоборствующие группы в различные политические партии (нейтивистов – в Республиканскую партию, ирландцев – в Демократическую), таким образом подменив классовый конфликт политическими и религиозными разногласиями.
В результате, как пишет исследователь кенсингтонских бунтов Д. Монтгомери, рабочий класс Филадельфии разделился. «Тем самым у историков создалась иллюзия, что в обществе нет классового конфликта», хотя на самом деле такие конфликты в Америке XIX в. «были столь же жестокими, как и любые другие, известные в индустриальном мире».
Ирландские иммигранты, бежавшие от голода из-за неурожая картофеля, прибывали в Америку на старых парусных кораблях. Рассказы о путешествии на этих судах только в мелочах отличаются от описаний плавания на кораблях, привозивших чернокожих рабов, а позднее – иммигрантов из Германии, Италии и России. Вот воспоминания об одном таком путешествии на судне, прибывшем из Ирландии и задержанном на острове Гросс-Иль у канадской границы:
«18 мая 1847 г. судно «Урания» из Корка с несколькими сотнями иммигрантов на борту, большинство из которых были больны и умирали от корабельной лихорадки, было отправлено на карантин на Гросс-Иль.
Это был первый из охваченных чумой кораблей, следовавших в том году из Ирландии вверх по реке Св. Лаврентия. Но не успела наступить и первая неделя июня, как восточный ветер принес к берегам 84 судна разного тоннажа, и из всего этого огромного числа кораблей не было ни одно, который не нес бы на своем борту зловоние сыпного тифа, последствий голода и не имел бы смердящего трюма… относительно быстрое плавание занимало от 6 до 8 недель…
Кто может представить себе ужасы даже короткого путешествия на корабле эмигрантов, набитом беднягами всех возрастов, когда вокруг свирепствует лихорадка… экипаж угрюм или жесток либо парализован от ужаса перед чумой – несчастные пассажиры не способны помочь самим себе или оказать малейшую помощь друг другу. От четверти либо трети до половины всех этих людей находятся в разных стадиях болезни; многие умирают, некоторые уже умерли. Смертельный яд только усиливается от неописуемой спертости воздуха, вдыхаемого бьющимися в конвульсиях страдальцами. Повсюду – громкий плач детей, несвязные речи бредящих, крики и стоны тех, кто пребывает в предсмертной агонии!..на острове негде было разместиться… сараи оказались быстро заполнены несчастными людьми… Сотни прибывших буквально вповалку лежали на берегу, оставленные в грязи среди камней, выползали на сушу как могли… Многие из них… испустили дух на том роковом берегу, будучи не в состоянии выбраться из ила, в котором они лежали…
