О национальной гордости обидороссов
7 июня 2011
Одним из самых неприятных для меня типов людей является тип по неизвестным мне причинам громко настаивающий на том, что он — Белый Европеец, а к нему тут что-то прилипло.
К нему прилипло: Кавказ, иммигранты, советское прошлое, российское настоящее, Азия — все Небелое и Неевропейское. Все это мешает жить Белому Человеку и экономически и эстетически. В столицу нашей Родины постоянно приезжают люди с неславянской внешностью, чтобы пограбить, побить и понасиловать славян, Родина же за это расплачивается огромными деньгами, перечисляя их в виде дотаций кавказским республикам, откуда как раз и приезжают люди с неславянской внешностью. И это в то время когда вся Европа в айпадах купается, а у Белого Европейца отечественного производства — нет денег даже на то, чтобы за коммуналку заплатить.
Белый Человек отечественного производства ведет блог, в который скрупулезно заносит все случаи плохого поведения лиц с Небелым и Неевропейским происхождением, обижания ими русских, а также — и это предмет отдельной лирики — поедания ими русских бюджетов.
От всего этого вышеозначенный индивид давно бы избавился и уже сверкал бы в белом фраке с блестками, если бы ему дали власть. Но власти ему никто не дает. Незадача-то какая.
Наблюдение за этим созданием вызывает целый букет неприятных эмоций. Дело не в том, что подопытный чаше всего является расистом, а расизм — отвратителен.
Дело не в том, что все его тщательно подобранные резоны на самом деле ни черта не стоят, и он это знает, но продолжат настаивать — то есть лжет не только вам, но и самому себе.
Самое отвратительное — то, что от таких за версту несет одновременно и бессилием, и огромной претензией.
Ладно бы только что-то одно. Претензии Абрамовича на право иметь яхты, а американцев на мировое господство не так раздражают. И нищие побирушки в электричках не так бесят.
Дело в том, что они — самоэквивалентны, адекватны самим себе. Одни — нормальные побирушки, вторые — нормальные олигархи.
Но когда к вам подходит двухметровый светловолосый гигант — косая сажень в плечах — и начинает рассказывать о том, что «все пропало», про «перевелись богатыри», это вызывает такое чувство, как будто видеоряд крутят из роммовского «Корабли штурмуют бастионы», а звук включили из какой-то из передач Радзинского: «и-и-и-и-и-и-и-и-и…»
Картина до жути напоминает стереотип поведения последнего отпрыска некогда славного дворянского рода, который нарочито громко произносит свою фамилию, не собой прославленную, и ждет полагающегося носителю этой фамилии почета, уважения и дохода. Происходит инверсия уважения и достижений — титул и фамилия воспринимаются не как обязанность соответствовать, а как привилегия и способ прокормиться. Естественно, что такого «барина» через некоторое время перестанут уважать не только в свете, но и собственные крестьяне.
Предки частенько жрали конину и супчик из лебеды, дрались насмерть с серьезно настроенными их убить людьми, совершали подвиги, чтобы обрести уважение, титул и богатство. Логично было бы изучить их опыт и поступать так же или хотя бы не ныть, что тебя не уважают и не нарекают адмиралом, если ты ни разу не взял Корфу, но нет — это соображение отсеивается в специально встроенном в голову Белому Европейцу фильтре.
Ощущение брезгливости при наблюдении за Белыми Европейцами усиливается еще и оттого, что они — одной с тобой крови и открыто кричат об этом.
Белый Европеец выкрикивает свою национальность с той же настырностью, что и дворянский недоросль фамилию.
И вот тут мы приходим к причинам лютой ненависти националистов к идее империи.
Все куда как просто. Первый российский император Петр Великий в том случае, если из-за границы после обучения дворянский сын возвращался в заморских тряпках и перьях, зная про «адюльтер», но с вакуумом на месте реальных знаний, — имел обыкновение упекать европеизированное существо в матросы, а его денщика-калмыка, освоившего вместо барина физику, навигацию, кораблестроение и пр. — производить в лейтенанты Калмыковы, давать дворянство, а потом и вовсе назначать капитаном.
В «национальном» государстве, существующем в сладких мечтах национал-недоросля, так никто бы не поступил.
Результаты правильного национального подхода мы можем отлично понаблюдать на примере Украины, Грузии и Прибалтики: корабли, руководимые национальными кадрами, неуклонно погружаются под воду, команда уже разобрала шлюпки и сейчас приватизирует снасти для того, чтобы сделать себе плотики.
Фактически мы сейчас наблюдаем за борьбой двух стереотипов поведения:
1. Быть как предки и, опираясь на то, что осталось от их наследия, достигнуть тех же результатов или лучше.
2. Красиво пожить за счет распродажи собранного предками, предоставив детям выбор между полным исчезновением и такой борьбой за выживание, что она вполне может быть сравнима с первыми советскими пятилетками.
Вот и весь выбор. Всякие же разговоры про «национальное государство», — это всего лишь нагнетание эмоционального фона, на котором будет проще всего объявить о закрытии проекта «Россия». Ничего, кроме красивой прощальной вечеринки, Белые Европейцы отечественного производства этому проекту не предлагают.
19–22 июня 2011
За что капиталисты ненавидят капитализм
Почему-то принято считать, что капитализм ненавистен исключительно неудачникам, членам КПРФ, пенсионерам и «лишним людям». Уверяю вас: это не так.
По роду своей профессии я знаком с достаточным количеством успешных капиталистов и знаю: некоторые из них ненавидят капитализм значительно больше, чем эксплуатируемые ими работники. И в этом нет никакого парадокса.
Их работникам капитализм ничего плохого не делает. Капитализм платит им белые, пригодные для ипотек, зарплаты, поощряет премиями, дает отпуска, не заставляет перерабатывать, отпускает в декрет и даже выплачивает молодым семьям, мамам и папам премии, дает отгулы по уходу за ребенком, оплачивает больничные, отмечает их дни рождения, не унижает их человеческого достоинства, дает беспроцентные ссуды.
Самих же капиталистов капитализм не щадит потому, что чистая совесть — это не тот бог, которому положено молиться будучи бизнесменом.
Священная Норма Прибыли не терпит конкуренции и за поклонение другим богам карает жестоко. Хорошее отношение к работникам снижает норму прибыли и соответственно уменьшает иммунитет бизнеса к кризисам, понижает популярность его ценных бумаг на рынке, заинтересованность инвесторов и кредитных учреждений. Находясь среди конкурентов, такой проект уступает ступеньку за ступенькой и, в конце концов, исчезает. И капиталист это знает. И ненавидит капитализм за то, что тот ставит его перед выбором между совестью и сохранением дела. Часто вполне любимого. Дополнительная пикантность состоит в том, что доброе отношение к работникам создает на предприятии атмосферу, в которой комфортно находиться и приятно работать. И прежде всего — самому хозяину. А отказ от «социалки» ради увеличения нормы прибыли превращает коллектив в маленькое подобие ада, в котором мучаются все — и работники, и администрация, и хозяин. Но отказаться от этого «сброса социалки» все равно нельзя потому, что это снижает конкурентоспособность.
То есть ад — неизбежен. Ты погружаешься в него вне зависимости от своей воли — либо как эксплуататор, либо как эксплуатируемый. Всякое другое состояние — всего лишь временный побег от существующих социальных реалий. Этот побег может длиться ничтожно малое время или долгие годы, но главное то, что такие беглецы будут составлять исчезающе малое меньшинство и не смогут играть какой-либо важной роли в обществе в целом. И в итоге ад все равно поглощает его.
Встает вопрос об анестезии.
Коммунисты говорили, что религия — опиум для народа и вздох угнетенной твари. Но это больше не работает. Религия тут не годится потому, что прямо запрещает все то, что Норма Прибыли от человека требует. Единственное исключение — протестантизм, который полагает богатство признаком избранности Богом, а подчинение властям и работу — единственным способом спасения. Но даже протестантизм имеет свои ограничения. Например, никакой протестант не скажет, что торговля человеческими органами или проституция — добро. А это вредит Норме Прибыли. Она ревниво следит за тем, чтобы никто не служил другим, в чем-то не согласным с нею, богам. Никто.
Очень кстати подвернулась концепция секулярного гуманизма, прав человека и идеология потребления. Все это подвернулось настолько кстати, что невольно задаешься вопросом о случайности подобных везений. Эти химеры с возвышенными названиями работают как кислота, разъедающая связи людей друг с другом, чтобы затем погрузить каждую отдельную от человеческих отношений особь в среду индивидуального потребления.
