Думаю, я достаточно тут сказал о качестве доказательной базы, представленной обвинением. Но один эпизод просто вынужден вспомнить, раз уж заговорил про обвинительный уклон и вспомнил о презумпции невиновности. Когда уголовное дело было возбуждено и я был еще в статусе подозреваемого, следствие заказало комплексную психолого-лингвистическую экспертизу и моего поста, и моего выступления на радио. Ее делали больше месяца, в ней участвовали трое экспертов Московского исследовательского центра, в тексте их заключения больше 40 страниц. Эта экспертиза есть в моем деле, выводы ее даже оглашались здесь прокурором.
Все три эксперта МИЦ единогласно заключили, что признаки экстремизма в моих высказываниях отсутствуют начисто. Они разобрали и пост, и эфир „Эха Москвы“ по пунктам, привели развернутую аргументацию, ссылались на использованную специальную литературу. Когда я ознакомился с выводами этого исследования, то был воодушевлен наглядным свидетельством беспристрастности экспертов. Но радоваться мне пришлось недолго. Следственный комитет подшил акт экспертизы к делу и пошел искать каких-нибудь других экспертов, которые на те же самые вопросы дадут другие ответы. Я до сих пор не понимаю, в свете 49-й статьи Конституции РФ, как такое вообще возможно. Следствие само выбрало экспертов Московского исследовательского центра. Само поставило им вопросы. Оплатило, надо думать, их труды. И отказалось верить акту той экспертизы, которую само же и заказало. Мне кажется, для этого нужны были какие-нибудь весомые основания, но в деле я их не нашел. Следователь не стал спорить с данными экспертизы, он их просто проигнорировал. Хотя, казалось бы, они составляли то самое неустранимое сомнение в моей виновности, о котором сказано в Конституции.
Я уже почти все сказал, что собирался, осталось две вещи: один анекдот и одна просьба. Анекдот – потому что сегодня мои соотечественники и единоверцы во всем мире поздравляют друг друга с новым еврейским годом, с новым еврейским счастьем, и куда уж тут без еврейского юмора.
Этот анекдот мне рассказали в те самые 1980-е годы, когда трое моих учителей иврита отправились по приговору валить в Мордовии лес. Итак, разговаривают два советских судьи. Один спрашивает другого:
– Коллега, вы могли бы отправить за решетку невиновного?
– Ну что вы, ни в коем случае, я осудил бы его условно.
Из анекдота прямо вытекает моя просьба. Я прошу Вас отнестись к вопросу о мере наказания со всей серьезностью. Если Вы считаете, что я своей жизнью, трудом, общественной деятельностью не заслужил на шестом десятке лет клеймо уголовника – то просто оправдайте меня. А если считаете, что заслужил – не идите на поводу у Вовы Соловьева и его гостей, требовавших каких-то символических полумер, мы же взрослые и серьезные люди, не боимся ни начальства, ни друг друга, ни Мосгорсуда. Назначьте, пожалуйста, реальный срок, пусть и у Катерины Сергеевны сегодня будет праздник, не только у евреев.
Разумеется, Ваша честь, я рассчитываю на беспристрастное рассмотрение моего дела. Но с учетом статистики, о которой уже сказал раньше, оцениваю свои шансы реалистично и сумку с теплыми вещами уже собрал. В любом случае, благодарен и Вам, и моей защите, и стороне обвинения за долгое время, потраченное на рассмотрение этого простого, как мне кажется, дела.
Спасибо за внимание».
Дорогие друзья, огромное спасибо всем, кто меня поддержал – лично и виртуально, письмами и постами, стихами и приходом в Пресненский суд. Я очень ценю вашу поддержку, она доставляет мне совершенно неподдельное чувство счастья и уверенности в том, что все на этом свете осуществимо.
Отдельное спасибо гособвинителю Екатерине Сергеевне Фроловой, которая придала процессу неподдельный драматизм, запросив для меня две недели назад реальную «двушечку». Без этого прокурорского фейерверка все так и пребывали бы в уверенности, что в московском регионе по 282-й ч. 1 только штрафуют за все то, за что в остальной России давно сажают. А тут случилась вполне реальная встряска сознания у широкой публики. Из каких только Калининградов и Владивостоков, Мадридов, Миланов, Майнцев, Сиэттлов и Бомбеев, с каких Пхукетов и Ибиц не прислали мне слов поддержки едва знакомые люди, возможно, впервые прочитавшие о 282-й статье в своей местной прессе…
Это успех, и мы его будем развивать. Правозащитное направление «Открытой России» готовится атаковать 282-ю во всех судах, какие только согласятся принять ее иски. Как выяснилось по ходу рассмотрения моего дела, в России немало адвокатов и коллегий, которые сами рассматривали вопрос об оспаривании 282-й, но не решались выступить в одиночку. Теперь усилия разных юристов объединятся, и будет дан тот самый бой, ради которого вся наша судебная эпопея затевалась. Это будет интереснейший процесс, но сейчас хочу написать не о нем. И даже не о сумке в 30 кг, набитой термобельем и сочинениями Данте Алигьери, которую я утром еле вытащил из квартиры, а сейчас с не меньшим трудом затаскиваю обратно…
Дорогие друзья, такие минуты единения и счастья, как сегодня около двух часов дня в Пресненском суде, – это очень важно в нашей небогатой на светлые пятна, неуютной жизни. Ради такого ощущения единства и согласия вокруг общих ценностей я готов очень многое отдать, в плане бытового комфорта и материального благополучия. Упаси Господь, никого не призываю к тому же. Просто хочу, чтобы мы с вами зафиксировали этот редкий момент, когда на задний план уходят многие разногласия, а в центре внимания оказывается общее понимание каких-то фундаментальных вещей, ценностей и принципов. Это стоит ценить, и хорошо бы придумать, как сделать так, чтобы мы чаще могли объединяться – и не только вокруг резонансных судебных дел, но и по более приятным, конструктивным поводам.
Вести с полей борьбы с экстремизмом
Отмена 282-й статьи УК РФ: атака клоунов
В Россию из Израиля я вернулся в марте 1997 года. Пару лет спустя в стране случились думские выборы, и я на них проголосовал за ЛДПР. Логика моя была чрезвычайно простая: поскольку Государственная Дума в России – это голимый цирк, голосовать нужно за самого яркого клоуна. А у Владимира Вольфыча в ту пору серьезных соперников не было. Он и водой в оппонентов плескался, и женщин за волосы таскал, и чего только не выдумывал, чтобы народ повеселить.
Моя ставка на клоуна сыграла: в очередном созыве Вольфыч продолжал титанически кочегарить. До приказа телохранителю изнасиловать беременную журналистку в честь православной Пасхи он в ту пору еще не додумался, зато изобрел мем «партия жуликов и воров», заснял эпическое обращение к Джорджу Бушу в обнимку с двумя безотказными юниорами (никто у нас в Думе не отрабатывает гомоэротическую тему с такой изобретательностью, как ВВЖ), припугнул Европу обещанием прислать туда не то танки, не то ВДВ – и отправился в Израиль искать могилу отца, ранее юриста, а теперь уж и официально еврея, на кладбище под Холоном.
В последующие годы Вольфыч как-то подутих и перестал попадаться мне на глаза, так что больше я за это шапито не голосовал, но был уверен, что ЛДПР нас еще однажды чем-нибудь удивит. Что она и сделала, буквально сегодня.
Трое депутатов от Партии клоунов и шутов внесли в Государственную Думу законопроект № 1099738-6, предусматривающий полную отмену в России 282-й статьи УК. Это та самая замечательная уголовная статья, по которой собираются судить, в частности, и вашего покорного слугу. В сопроводительной записке к законопроекту приведена довольно примечательная статистика по практике ее применения в России за последние годы:
Согласно открытым данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ, число лиц, осужденных по статье 282 УК РФ, растет из года в год. Так, в 2009 г. число осужденных составило 44 чел., в 2010 – 62 чел., в 2011 – 82 чел., в 2012 – 118 чел., в 2013 – 174 чел., в 2014 – 258 чел. и в 2015 – уже 369 чел. Число осужденных увеличивается ежегодно примерно на 50 %. Более половины осужденных – молодежь до 30 лет.
И тут же объясняется, с чем связан девятикратный рост уголовных дел за пятилетку:
Квалификация преступлений по статье 282 УК РФ в некотором смысле является «универсальной», так как позволяет привлечь к уголовной ответственности даже за высказывания, выраженные в форме перепоста в социальной сети без комментария обвиняемого, высказывания, распространенные без прямого умысла, то есть эмоционально проявленные недовольства, а также независимо от намерений лица, разместившего информацию.
С юридической точки зрения это объяснение, конечно же, очень сильно хромает, потому что проблема недоказанности преступного умысла вообще никак не связана с 282-й статьей УК. Это общая каинова печать всего современного российского делопроизводства, от мировых судей до Президиума ВС. В каждом обвинительном заключении встречаем дежурную фразу «имея преступный умысел», и до сего дня ни один российский судья, кроме председателя ВС РФ Вячеслава Лебедева, не задал обвинению простой вопрос: а не желаете ли, дорогие товарищи, чем-нибудь, кроме своих телепатических навыков, обосновать утверждение об этом самом преступном умысле? Но, увы, в глазах служителей российской Фемиды верховный судья Лебедев – клоун посмешней Жириновского, и всерьез его законнические экзерсисы никто не воспринимает. В частности, риторический вопрос о доказанности преступного умысла он задавал в своем решении по делу Pussy Riot – когда молодые матери Маша и Надя успели уже и отсидеть по «двушечке», и выйти по амнистии, и ни малейших последствий для их судьбы – ни правовых, ни практических – решение Верховного Суда о неправосудности отбытого приговора не имело. Мы не в Чикаго, моя дорогая, в России любой участковый главней Председателя Верховного Суда.
