Операция «Джеймс Бонд». Версия Кристофера Крейтона
В 1996 году бывший английский разведчик Кристофер Крейтон (настоящее имя Джон Эйнсворт-Дэвис) выпустил книгу «Операция Джеймс Бонд. Последняя великая тайна Второй мировой войны» (в России книга была издана под названием «Загадка Бормана»), где с уверенностью утверждает: Мартин Борман не погиб в осажденном Берлине, а был похищен английскими спецслужбами, в частности знаменитой МИ-6, и с соблюдением полной секретности переправлен в Лондон. Там известному нацисту сделали пластическую операцию, и в своем новом обличье Борман прожил в Великобритании до 1956 года. В апреле того года в Лондоне ожидали визита высоких советских гостей – Первого секретаря ЦК КПС. Н. С. Хрущева и председателя Совета министров ССС. Н. А. Булганина. Поэтому, считает К. Крейтон, опасаясь, что они каким-либо образом узнают о пребывании в Англии Бормана, хитроумные политики решили спрятать нациста подальше – в Парагвай, где Борман и скончался в 1959 году.
Однако на этом «сенсации от Крейтона» не заканчиваются. Если верить и ныне здравствующему ветерану английской разведки, то Борман, с помощью все той же МИ-6, присутствовал негласно на Нюрнбергском процессе и, таким образом, самолично выслушал вынесенный ему смертный приговор. Исследователи признают, что невозможно ни согласиться с Крейтоном, ни опровергнуть его; ведь, по утверждению разведчика, он самолично принимал участие в операции по вывозу М. Бормана из осажденного Берлина. Тем не менее, после прочтения его версии произошедшего возникает множество вопросов, например: почему У. Черчилль, бывший в 1945 году английским премьером, пошел на такой рискованный шаг, как похищение Бормана? Во имя чего он решился и на другой, не менее рискованный, поступок – не выдал нациста суду Нюрнбергского трибунала?
В своей книге К. Крейтон отвечает на эти вопросы очередным сенсационным заявлением. Оказывается, Борман был сотрудником английской разведки! А поскольку нацист занимал второе место в партийной правящей верхушке, то нетрудно представить, какую информацию он поставлял англичанам. Конечно, англичане не могли бросить на произвол судьбы столь ценного агента. Вторая причина состоит в том, полагает Крейтон, что политические и финансовые круги тогдашней Англии отводили большую роль М. Борману в выполнении своих далеко идущих планов. А они заключались, во-первых, в том, чтобы при его помощи выявить нацистских преступников, скрывшихся в Латинской Америке, а во-вторых, чтобы пополнить британскую казну за счет средств этих самых преступников. По соглашению между союзниками поисками похищенных немцами ценностей на территории самой Германии и оккупированных ею стран Западной Европы занималось специально созданное для этой цели подразделение, подчинявшееся верховному главнокомандующему союзными силами в Европе генералу Эйзенхауэру. Но кроме этих ценностей огромные нацистские богатства хранились в швейцарских банках – на номерных счетах, в депозитных и больших сейфах различных банков по всей стране. Не надо забывать о том, что только «финансовый маг» Мартин Борман мог раскрыть англичанам тайну нацистских вкладов в Швейцарии, только он знал номера счетов и только он мог их сообщить. Этот меркантильный интерес и был якобы основной целью англичан. Но заполучить эти сокровища оказалось не так-то просто.
Вот почему для достижения этой цели У. Черчилль был вынужден обратиться к своему старому другу и советнику по делам разведки Д. Мортону, создавшему в 1930 году организацию для промышленного шпионажа, которая впоследствии была преобразована в отдел «М» – сверхсекретную разведывательную организацию, неподконтрольную правительству и финансируемую из личной казны британских монархов – Георга V, Эдуарда VIII и Георга VI. О том, насколько уникальные кадры были привлечены для работы в отделе «М», свидетельствует биография ее агента, автора книги о Бормане К. Крейтона. Его отец, Дж. Эйнсворт-Дэвис, до Первой мировой войны учился в лицее города Мец во Франции, где его одноклассником был Риббентроп – будущий гитлеровский министр иностранных дел. В 1919 году Эйнсворт-Дэвис изучал медицину в Кембридже, там его друзьями стали лорд Маунтбеттен и герцог Йоркский – будущий король Георг VI. Дружба с этими людьми не прерывалась и в 1930-е годы. «Риббентроп, – пишет Крейтон, – был частым гостем в нашем доме в Лондоне. Мой отец, хирург, лечил его от какого-то незначительного недомогания. Риббентроп, помню, старался развлечь меня, двенадцатилетнего мальчика. Мы ходили с ним в зверинец и на матчи по регби… Немалое влияние на мою жизнь оказал и Маунтбеттен, но первенствовал в этом Десмонд Мортон, старый друг нашей семьи и один из самых талантливых британских разведчиков всех времен». Когда Гитлер назначил Риббентропа своим министром иностранных дел, Мортон понял, что юный сын его друга в будущем может принести немалую пользу Англии в качестве агента разведки. Через Маунтбеттена он добился, чтобы 15-летнего юношу под псевдонимом Кристофер Крейтон внесли в списки личного состава Королевского военно-морского флота, настоящее же имя юноши – Джон Дэвис – службы отдела «М» намеренно опорочили. Были сфабрикованы документы, из которых следовало, что Д. Дэвис – активный приверженец фашизма, готовый на все ради денег и карьеры. Из сфальсифицированных документов следовало, что отец проклял Джона и лишил его наследства. Отец и родные Джона Дэвиса сгорали от стыда за своего родственника, не подозревая, что ему, действовавшему под именем К. Крейтона, руководство страны поручало весьма трудные и ответственные задания. После выполнения одного из них Крейтона, служившего на торпедных катерах в Рэмсгейте, встретил на пирсе незнакомый капитан III ранга, назвавшийся Яном Флемингом. Ему, по совету Черчилля, хорошо знавшего отца Флеминга, Мортон поручил возглавить операцию по выявлению нацистских ценностей в Швейцарии. Именно Я. Флеминг, служивший личным помощником шефа разведки Британского Королевского флота, дал этой спецоперации название «Операция Джеймс Бонд» (после войны Флеминг, ставший сценаристом и режиссером, использовал это заурядное имя для создания легендарного образа «агента 007» Джеймса Бонда). Крейтон понравился Флемингу, и он, отправив его на учебную и тренировочную базу отдела «М», 11 января 1945 года вылетел в Базель, где в одном из банков его ожидал швейцарский министр финансов. Разведчику предстояла деликатная миссия – склонить швейцарские власти к совместным действиям против преступной фашистской верхушки. Именно об этом просил швейцарского министра Черчилль в личном письме, которое привез Флеминг. В результате долгих переговоров Флемингу это удалось. Его привезли в хранилище Национального банка Базеля, где взорам разведчика открылись штабеля ящиков с золотыми и серебряными слитками, контейнеры с алмазами и другими драгоценными камнями. На стеллажах хранились картины великих мастеров, награбленные в оккупированных немцами странах. На вопрос Флеминга, какая же часть всего хранящегося принадлежит нацистам, сопровождающая его представительница швейцарской разведки сказала: «Все, что здесь находится». При расставании на аэродроме Флемингу вручили пакет от министра финансов, в котором был лист бумаги с одной строчкой: «Национал-социалистическая немецкая рабочая партия 60508». В отделе «М» легко установили, что партбилет № 60508 принадлежал Мартину Борману… Теперь английским разведчикам оставалось выявить, где находится Борман, похитить его и тайно доставить в Англию вместе с чековыми книжками. 8 февраля 1945 года К. Крейтон и Я. Флеминг под видом дипломатических курьеров вылетели из Лондона в Лиссабон, оттуда в Швейцарию, где в Цюрихе их встретил эмиссар Риббентропа с двумя сотрудниками. Спустя неделю английских разведчиков вывезли в Германию, переодели в сшитую специально для них эсэсовскую форму и на машинах доставили на виллу под Гейдельбергом, где их принял министр иностранных дел Германии Риббентроп. Далее события в изложении К. Крейтона развивались следующим образом. После недолгого общения Риббентроп якобы доверил ему, сыну своего лицейского приятеля, великую тайну. Когда рейх рухнет, он, Риббентроп, должен исчезнуть из страны, и помочь ему в этом должен он, сын его старого друга, Джон Дэвис. Но сложность заключалась в том, что Риббентропу, чтобы взять под свой контроль нацистские сокровища, необходимо было заинтересовать в операции личного секретаря фюрера, хранителя всех нацистских секретов и ценностей Мартина Бормана: «Через тебя я предложу Борману шанс на спасение и потребую за это 25 миллионов марок, на которые, ни в чем не нуждаясь, смогу жить в Южной Америке. Бормана же я ликвидирую или выдам англичанам». «Нас поразило то, – пишет Крейтон, – что у Риббентропа возникла точно такая же идея, как у нас, и не пришлось даже раскрывать свои карты». 24 февраля агенты отдела «М» вернулись в Англию и форсировали подготовку к операции «Джеймс Бонд». Важная роль в ней отводилась еврейским боевикам из организации «Борцы за свободу Германии», которые хорошо знали немецкий и русский языки, а часть была урожденными берлинцами. В операции также принимали участие морские пехотинцы – специалисты по маломерным судам и разминированию, диверсантки из Женского вспомогательного корпуса и военно-морские специалисты из самого отдела «М». 8 марта группу, насчитывавшую около 50 человек, выбросили с парашютами под Берлином в районе озера Мюггельзее. Тем временем риббентроповский курьер через связника в Цюрихе сообщил, что Крейтону надлежит встретиться в Берлине с Борманом, заинтересовавшимся предложением Риббентропа. 10 марта Крейтон вместе с Флемингом вылетел в Швейцарию, оттуда на машине их доставили в столицу Лихтенштейна Вадуц, затем через австрийскую границу – на немецкую территорию. Здесь доверенные люди Риббентропа переодели их снова в эсэсовскую форму и перевезли в Берлин, где министр сообщил им, что их примет Борман. В тесной каморке бункера состоялся разговор английских разведчиков с личным помощником фюрера. Борман понимал, что война проиграна, и дал понять, что хочет исчезнуть и спрятаться в надежном месте, однако мир должен поверить, что он мертв. Для этого нужно найти двойника, который погибнет во время бегства. При проведении самой тщательной посмертной экспертизы ни у кого не должно возникнуть ни малейших сомнений в том, что это тело Бормана. Уходя, Борман якобы передал англичанам пакет со своей медицинской и стоматологической картой, несколькими рапортами и фотографиями. По возвращении тайных агентов в Лондон в отделе «М» закипела работа. Начались поиски двойника, а также стоматолога и хирурга, которые сохранили бы в секрете характер порученных им заданий. После интенсивных поисков в Канаде был обнаружен военнопленный Отто Гюнтер, которому и была сделана пластическая операция. Над левым глазом у него появился шрам и другие приметные детали, как у Бормана. Стоматолог же сделал все, чтобы рот Гюнтера нельзя было отличить от рта Бормана. Тем временем группа обеспечения на Мюггельзее усиливалась, и в начале апреля на берегах озера в надежных укрытиях дожидались своего часа более 150 бойцов. 22 апреля 1945 года над озером Мюггельзее были сброшены еще 28 парашютистов. А через два дня 12 человек на шести легких каноэ двинулись вниз по Шпрее, рассчитывая к наступлению ночи выйти в центр Берлина. Группа благополучно добралась до Министерства иностранных дел на Вильгельмштрассе, где ее встретили предупрежденные немецкие охранники и препроводили в бункер рейхсканцелярии. После состоявшегося разговора с Борманом было решено назначить прорыв из бункера на 1 мая, когда хаос и неразбериха усилятся и будет легче затеряться. Посоветовавшись, английские разведчики решили все документы Бормана оставить при себе, и только дневник Бормана вложить в карман пальто, надетого на двойника – О. Гюнтера. Борману же дали поддельное удостоверение мелкого партийного функционера. В назначенный день, согласно рассказу К. Крейтона, группа начала прорыв. Заранее было решено, что несчастного Гюнтера ликвидируют в самом начале движения группы, но этого не случилось. Когда группа передвигалась по мосту, неожиданно раздался сильнейший взрыв – в один из немецких танков угодил снаряд.
