МИД России и Госдепартамент США с упорством, достойным лучшего применения, развивают «мирный процесс», на деле являющийся прикрытием для террористической войны против Израиля. Европа балансирует между национализмом, заставляющим вспомнить о временах фашизма, и радикальным политическим исламизмом. Ее собственные лидеры ведут антироссийскую и антиизраильскую политику, стремясь умиротворить лидеров террористических групп, базирующихся в европейских столицах. Организация Объединенных Наций, об укреплении и возрождении роли которой говорят тем громче, чем бессмысленней и беспомощней она становится, на протяжении многих лет не может решить ни одного вопроса, за который берется. Жесткие заявления российского руководства после каждого очередного теракта в стране полностью соответствуют реалиям мировой политики: «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих».
Значительную роль в успехе борьбы с терроризмом могут сыграть поддержка союзников и консолидация общества. В этой связи сравнение опасности, стоящей перед современной Россией, с событиями Великой Отечественной войны отнюдь не чрезмерно. СССР в 80-е не смог победить афганских исламистов, поддержанных Западом. Запад, вошедший с ними в конфликт интересов в 90-е и военное противостояние в 2000-е, пока не восстановил этот альянс в полном объеме, хотя события «арабской весны» 2011–2012 годов заставляют усомниться в том, что это состояние продлится долго. Союз с исламистами в Ливии и Сирии, признание результатов их политического наступления в Тунисе и Египте, беспомощность перед лицом восстановления ими позиций в Ираке и Афганистане – тревожный симптом. При этом Запад даже на пике военных кампаний на Ближнем и Среднем Востоке так и не стал союзником России, на протяжении десятилетий воюющей с тем же противником.
Отметим, что координация действий центральных и местных властей – необходимое условие выстраивания системы противодействия террору. Трагедия в Беслане не случайно рассматривается экспертами как попытка распространить чеченский конфликт в пределах Большого Кавказа и превратить весь регион в зону гражданской войны, не контролируемую федеральным центром. Беслан показал, что накопленный спецслужбами на протяжении десятилетий опыт противостояния терроризму, включающий рекомендации по поведению заложников, проведению переговоров об их освобождении и много что еще, недостаточен в условиях борьбы с террористами нового типа: тренированными, фанатиками-самоубийцами с высокой религиозной мотивацией. Значительная часть экспертов утверждает, что шансы выжить в случае акции, проводимой террористами-смертниками, повышаются у тех, кто готов реагировать на все происходящее мгновенно, вне зависимости от того, будет ли их реакцией атака или побег. Значительное число терактов в Израиле предотвращено именно такими людьми: официантами, шоферами автобусов, водителями такси, имевшими опыт армейской службы и соответственно ему реагировавшими на опасность. В частности, немалое число детей, убежавших из школы в Беслане в момент ее захвата, спаслось, в отличие от их товарищей, следовавших классическим рекомендациям и не сопротивлявшихся террористам.
В противостоянии терроризму огромную роль играет слаженность действий профессионалов и властей и поддержка этих действий со стороны населения, но чудес не бывает. В Израиле при планировании антитеррористических операций шансы заложников погибнуть принимаются за 100 %. Этот подход позволяет избежать ошибок, вызванных желанием сберечь всех. Ничто никогда не может гарантировать спасения всех заложников. Исключения из этого правила редки. При этом, в отличие от небольшого Израиля, в России система противостояния терроризму не может быть унифицирована по всей территории страны. Мегаполисы, крупные промышленные центры, малые города, населенные пункты в сельской местности, отдельно стоящие объекты специального назначения нуждаются в приспособленных к местным условиям планах противодействия террористам-смертникам или группам боевиков, оснащение и подготовка которых может находиться на уровне спецподразделений. Следует учитывать состояние инфраструктуры, климатические условия по временам года, национальную специфику и близость к зонам боевых действий. Как следствие – кадры решают все, вне зависимости от того, идет ли речь о местных структурах, центральном аппарате или специализированных группах и подразделениях.
Главным фактором, который мог бы свидетельствовать, что российское общество достигло уровня понимания проблемы противостояния терроризму, является достижение им уровня сплоченности, примером которого являются израильтяне или американцы в периоды национальных трагедий, сравнимых с российскими. Противостояние терроризму не может быть делом только государства, силовых ведомств или профильных организаций. Без участия населения оно обречено если не на поражение, то на бесконечное повторение цепи терактов. Как превратить жителей России в сообщество, противостоящее внешней угрозе без разрушения основ, – особая тема. Отметим лишь, что две страны современного мира демонстрируют, как именно можно на протяжении десятилетий противостоять терроризму, минимально ограничивая гражданские свободы и самоощущение общества. Странами этими являются Великобритания и Израиль. Возможно, главным для того, чтобы Россия смогла найти механизмы действенной борьбы с исламистским терроризмом, является сама его природа. Исламисты не ждут от нашей страны, как и от всех прочих, с которыми борются, уступок. Они просто хотят уничтожить ее вместе с ее укладом жизни и традициями. Это относится и к ее жителям: атеистам и верующим, мусульманам и немусульманам. Их не считают людьми и не относятся к ним, как к людям. Террористы готовы пожертвовать своими жизнями и жизнями близких во имя победы в новом джихаде, превосходящем жестокостью джихад времен Пророка. В борьбе с таким противником компромиссы бессмысленны. Единственным логичным результатом ее является создание механизма превентивного уничтожения террористов. Уничтожения до того, как они смогут нанести удар, что понимается российским обществом более чем ясно. В какой мере это понимают и в какой мере могут эту систему создать те, кто должен за ее создание отвечать, – вопрос. В том числе к руководству страны, поскольку спрос за это именно с него.
Заметки на полях
О кораблях и капусте
Вначале было слово. Замечательный писатель англичанин Льюис Кэрролл писал о «кораблях и башмаках, королях и капусте» мимоходом, не подозревая, что беседа моржа и плотника пригодится другому замечательному писателю, американцу О’Генри, для названия книги. Удачно пущенная фраза – достояние человечества. Последуем примеру великих и поговорим о предметах, которые их занимали. Перво-наперво – о кораблях. Ну, и немного о капусте, вспоминая этот полезный овощ зеленого цвета не с гастрономической, но исключительно с бюджетной точки зрения.
Россия в последнее время привлекает к себе повышенное внимание мирового сообщества. Помимо прочего, входящие в него журналисты, эксперты, политологи и просто пикейные жилеты до хрипоты спорят о том, хочет ли Россия восстановить свои внешнеполитические позиции на Ближнем Востоке и будет ли при этом похожа на СССР. Хорошо или плохо, что отечественная эскадра, бороздя просторы морей и океанов, нет-нет да зайдет в сирийский Тартус? Не испортит ли это наших отношений с Израилем, США, НАТО, etc.? Нужна ли России база Военно-морского флота за рубежом вообще и в Средиземноморье в частности? И, говоря конкретно о Сирии, кому она нужнее – Дамаску или Москве?
Нет ничего более трогательного, чем непрофессионалы, рассуждающие о том, куда и как должен идти флот, где швартоваться и сколько это должно – или не должно стоить бюджету. Не претендуя на место в их рядах, позволим предположить: России, с ее самой протяженной в мире береговой линией, флот нужен – в том числе Военно-морской. И если он у страны есть – неплохо, если он ходит по морям. Помимо прочего, это позволяет ему превратиться из скопища ржавых лайб разного размера в подразделения, способные выполнять реальные задачи. Например, патрулировать побережье некогда «социалистически ориентированного» Сомали, где местные пираты с завидной регулярностью берут на абордаж суда, в том числе с российскими моряками.
Флот не обязан, простояв полтора десятилетия на приколе, уметь ходить вокруг света – хотя это неплохо. Но хоть через Босфор с Дарданеллами и Гибралтар, хоть через Берингов пролив – он должен уходить в плавание. В противном случае это не военно-морские силы, а каботажная флотилия повышенной огневой мощи. Флот не может существовать без баз. База в Севастополе критически важна именно потому, что она – единственная соответствующего класса на соответствующем направлении. И именно в этом корень проблем с Украиной, руководство которой рвется в НАТО, и с НАТО, которое, не исключено, когда-нибудь может получить на свою голову Украину. База в Тартусе – когда и если она будет – снимет остроту хотя бы этой проблемы. Поговорить по этому поводу, несомненно, интересно, но вообще-то на такой случай есть в каждой приличной стране – США это, Франция или Россия президент, он же – Верховный главнокомандующий.
