4. Привлечь Западную Европу к «управлению миром» — сформировать глобальный кондоминиум двух (относительно независимых друг от друга) западных регионов над трудноуправляемым миром. Если удастся «завязать» Западноевропейский регион на эту задачу, то в XXI веке Европейский союз будет продолжать оставаться зоной опеки США, залогом крепости мировых позиций Вашингтона. При этом следует учитывать то обстоятельство, что Соединенные Штаты недостаточно сильны, чтобы доминировать в быстро растущем мире, полагаясь лишь на собственные силы. Переходу к определенной степени дележа прерогатив с Западной Европой нет альтернативы: «Вопреки анахронистским разговорам о Соединенных Штатах как о «единственной сверхдержаве», следует признать, что США слишком слабы для доминирования в мире, если они будут полагаться лишь на собственные силы. Евроамериканский кондоминиум в системе мировой безопасности и мировой экономике — Пакс Атлантика должен заменить Пакс Американа — вот единственный выход»[420]. При этом Соединенные Штаты могут сохранить свое общее преобладание только за счет «дарования» Западной Европе в XXI веке определенной степени внутренней автономии.
5. Далеко не для всех в Европе активное самоутверждение, делающее акцент на противостоянии, привлекательно.
Как пишет С. Эвертс из лондонского Центра европейских реформ, «подлинные союзники так редки в современном мире, а ведь по основным великим стратегическим вопросам европейцы ближе к Соединенным Штатам, они могут многое предложить Америке в области экономики и дипломатии — в отличие от любой другой группы стран»[421]. Ему вторят американцы Уоллес и Зелонки: «Европейские союзники — со всеми их очевидными недостатками и слабостями — являются единственными надежными партнерами Соединенных Штатов, разделяющими американские ценности и американское бремя»[422].
В ряде европейских стран очевидным образом преобладает стремление сохранить трансатлантические узы — им отдается предпочтение перед непроверенными еще вариантами западноевропейской самостоятельности. Речь идет о странах, где атлантизм имеет сильные позиции — Британия, Нидерланды, Норвегия, Португалия. Сюда начинают примыкать новообразованные Балтийские страны и «новички» натовской организации — Польша, Чехия, Венгрия.
Из разных углов Европы выражается мнение, что у ЕС еще долго не будет общих органов, что в игру сверхдержав Брюссель вмешается еще очень нескоро. «Европейские граждане ныне не доверяют своим правительствам, они уже не готовы умирать за свои правительства. Индивидуализм и потребительская этика трансформировали западноевропейских граждан в летаргических индивидуалистов, возлагающих надежды на «мировое сообщество» (т. е. на Соединенные Штаты) в случае необходимости гасить пожар в одном из углов огромного мира. Они ценят богатство и благосостояние, а не способность вести боевые действия. В своем новом окружении традиционные заботы, такие, как защита границ, национальная идентичность, государственный суверенитет, подчинены стремлению к процветанию, демократическому правлению и индивидуальному благосостоянию»[423]. В грядущие десятилетия не следует ожидать возникновения Европы концентрических кругов, где одни страны находятся в центре, а другие — на периферии. «Система безопасности будет напоминать олимпийский флаг — круги на нем налагаются друг на друга. Здесь не будет одного центра. А будет несколько центров, три или четыре — и здесь не будет периферии»[424]. Всякий, кто постарается рассмотреть «великий проект» европейского строительства, будет сбит с толку — его попросту нет.
Как характеризует ситуацию обозревающий европейскую сцену из Парижа У. Пфафф, «в определении стратегии высокотехнологичной индустрии будет решено, может ли нация или блок наций обладать индустриальными и экономическими гарантиями своей суверенности. Хотя большинство западноевропейцев пойдут на противостояние с Соединенными Штатами с величайшей неохотой, вопрос индустриального доминирования, стратегического суверенитета и выживания заставит их пойти на это»[425].
Базируясь на вышеназванных основаниях, Америка надеется еще долго так или иначе контролировать европейские (а это значит во многом и мировые) процессы. Непосредственные задачи США на обозримое будущее — сохранить свой военный контингент в Европе, предотвратить принятие Европейским союзом политических и военных функций, предотвратить экономическое отчуждение. Должно ли американское руководство открыто выражать свое недовольство самоограничением европейских партнеров? Дж. Ньюхауз полагает, что предпочтительнее не обострять пункты разногласий. «Вашингтону не следует высказывать свои опасения открыто; если он будет прямо выражать свои опасения, то вызовет прямые обвинения в стремлении сохранить Европу разделенной»[426].
Смогут ли США гарантированно воздействовать на важнейший регион?
Двумя главными средствами непосредственного насильственного воздействия Соединенных Штатов на другие страны являются экономические санкции и военное вмешательство. Но — как характеризует эти рычаги С. Хантингтон — «санкции могут быть эффективным средством воздействия только в том случае, если их поддерживают и другие страны, а гарантии этого, увы, нет». Что же касается военного вмешательства, то, «платя относительно низкую цену, Соединенные Штаты могут осуществить бомбардировку или запустить крылатые ракеты против своих противников. Но сами по себе такие меры недостаточны. Более серьезное вооруженное воздействие должно отвечать трем условиям: оно должно быть легитимизировано международными организациями, такими, как Организация Объединенных Наций, где русские, китайцы и французы имеют право вето; оно требует подключения союзников; наконец, оно предполагает готовность американцев нести людские потери. При этом, если даже Соединенные Штаты согласятся выполнить все три условия, их вооруженное вмешательство рискует вызвать критику внутри страны и мощное противодействие за рубежом»[427].
Возможно, наиболее сильным аргументом и инструментом Америки явится то, что большинство западноевропейцев пока не желают ухода американских войск из региона. «Во время растущей неясности и переменчивости [Западная] Европа не имеет адекватной альтернативы американскому военному присутствию и лидерству. Продолжающееся американское присутствие в Германии предотвращает ренационализацию обороны в Западной Европе и дает Центральной Европе определенные гарантии в отношении Германии и России»[428]. Напомним, что сугубо западноевропейские попытки решить боснийскую проблему оказались тщетными, и в конечном счете именно Америке пришлось мобилизовать свои вооруженные силы и дипломатию. И в случае с Косово США продемонстрировали силу блока, чтобы угрозы НАТО не оказались «пустыми словесами» и блок не потерял престижа наиболее эффективной западной организации. В этом историческом контексте европейские союзники Соединенных Штатов еще не видятся пока эффективными конкурентами, способными предложить альтернативу.
Обеспечить контроль над европейским развитием всегда было непросто для США — ведь органическое единство никогда не было стабильной характеристикой Запада. После снятия пресса «холодной войны» Старый Свет теряет основание прежней солидарности с Новым, исчезает прежняя объединительная скоба. «Система союзов, созданных в период «холодной войны», — пишет главный редактор журнала «Нью рипаблик» Майкл Линд, — вступила в полосу кризиса под влиянием исчезновения советской империи и подъема Японии с Германией»[429]. Как полагает Д. Риеф, «национальный консенсус, основанный на враждебности к советской империи, обеспечивал строгий порядок в определении американских целей. В этом системном крушении, в этом кризисе восприятия, а не в неких ошибках федеральной администрации лежат основы кризиса межатлантических отношений»[430]. Происходит изменение взглядов миллионов американцев.
Поднимающаяся в США новая волна критиков традиционного атлантизма таит в себе большие угрозы сплоченности атлантического мира. Ведущий из неоконсервативных идеологов — Ирвин Кристол призывает даже не столько к изоляции, сколько к изменению американских географических приоритетов. «Холодная война» окончена, и вместе с нею целая фаза в мировой истории — европейская фаза. Нации Европы еще обладают огромным технологическим, экономическим и культурным могуществом, но их внешняя политика мало что значит. Европа более не является центром мира, а НАТО становится организацией без миссии, реликтом «холодной войны». Главные внешнеполитические проблемы США лежат за пределами Европы. Во–первых, это Мексика. Во–вторых, подъем исламского фундаментализма в Северной Африке и на Ближнем Востоке. В-третьих, это неизбежный подъем Китая как доминирующей азиатской державы»[431].
