Каждый роскошествовал, как мог. Например, у Первого секретаря ЦК Компартии Казахстана Кунаева была личная дача в горах, куда можно было добраться только на вертолете. Но уж в любом случае никто не должен был «переплюнуть» Генерального секретаря ЦК КПСС. Все знали, что в этом случае отберут не только «замок», как Людовик XIV у Никола Фуке, но и голову снимут.
Эта партийно-бюрократическая структура была государством в государстве. Практически никому не подконтрольным. Когда партократы сумели обеспечить себе еще ко всем прочим «дефицитам» и «спецзакон», неписаный, но защищавший их надежно от ответственности за преступления, в том числе и весьма тяжкие, эти структуры неизбежно должны были выродиться в мафии. Такого рода симбиоз партийно-государственных и уголовных структур позволил партократам и профессиональным преступникам создать крупные фонды в иностранной валюте, золоте и рублях. Все это не лежало, а шло в оборот. По всей стране работали подпольные фабрики и заводы, причем их продукция нередко реализовалась через государственную торговлю. Рыночная экономика действовала в рамках «черного рынка», но она уже конкурировала с государственной задолго до решений XXVIII съезда КПСС. Ее капиталы к 1985 году — году прихода Горбачева к власти в партии и стране — исчислялись уже миллиардами долларов и рублей. Явление это было столь значительное, что журнал «Тайм» уже в начале 80-х годов предсказал, что «дельцы черного рынка в СССР рано или поздно потребуют себе политической власти». Так оно и случилось в 1991 году, когда в общесоюзном масштабе окончательно сложилась столь же стройная, сколь и уродливая система повального воровства и взяточничества. Выйти из нее, а уж тем более рассказать о том, что там делается, было так же сложно, как профессиональному вору «завязать», а мафиози выйти из «семьи». За это не щадили.
Система строилась в первую очередь на дефиците. Его распределяли, как и все в СССР сверху. Поэтому, если «внизу» хотели «получить фонды», т. е. свою квоту по различным статьям «дефицита» в рамках «спецраспределения», надо было на корню покупать тех, от кого зависело распределение в центре. Все эти блага поступали в республиканские, а затем и в областные спецраспределители, которыми ведали «свои люди». Без ведома «хозяина» туда не назначали. «Свои люди» безоговорочно и с почтением обслуживали только «самого» и его семью. Остальные партбюрократы, хотя им и было «положено», у них как бы одалживались. От какого-нибудь «Ивана Ивановича» зависело напрямую их семейное благополучие. И Иван Иванович очень быстро сообразил, какие это может принести блага. И главное — какую власть. Постепенно региональные «хозяева», которые и составляли руководящий костяк КПСС, срослись со снабженцами. Доступ к «дефициту» открывал многие двери. «Спецраспределение» стало паролем и позволяло получать такие индульгенции, на прощение таких грехов, за которые при Сталине и даже еще при Хрущеве ставили к стенке. Через снабженцев, через повальную систему поборов, которых не мог избежать ни один колхоз, ни один завод, ни один ресторан, ни одна столовая, ни один склад, партократия постепенно создавала альянс с бизнесменами и банкирами «черного рынка», с мафией. В этот союз нечестивых вошли со временем и правоохранительные органы, и прокуратура, и суды…
К началу 80-х годов эта партийно-мафиозная структура стала настолько разветвленной и мощной, что вопрос о дележе социалистической собственности между республиканскими и региональными кланами уже был лишь вопросом времени. Партократия вырождалась в клептократию. И именно ей суждено было стать костяком класса новых буржуа, той постсоветской буржуазии, которая и демонтировала «реальный социализм», поделила между собой все богатства страны, которые прежде относились к категории общенародной собственности, которую присвоить было невозможно, не переведя ее в категорию частной собственности. Именно для этого мафиози с партийными билетами и потребовался демонтаж социализма. Хозяйственники советского образца решили стать хозяевами образца западного. Процесс этот начался при Горбачеве с создания производственных объединений и получил естественное завершение после августовского переворота 1991 г., когда советская власть была фактически демонтирована, а компартия — запрещена. Это и послужило сигналом к открытому грабежу социалистической собственности, залоговым аукционам и скупке по бросовой цене тех гигантов советской индустрии, которые создавались, то что называется всем миром. По первоначальному замыслу «строителей капитализма» с партбилетами именно партийная номенклатура должна была приватизировать всю экономику СССР. Но партократы просчитались, не учтя, что молодая поросль из числа околономенклатурной челяди, подпольных цеховиков и теневиков, гораздо лучше разбирается в законах рынка, механике торговых сделок и банковских операций. Именно этой молодежи и предстояло впоследствии стать героями списков российских миллиардеров, которые будет составлять американский журнал «Форбс».
Выпустив из бутылки «джинна» приватизации, партократы сразу же столкнулись с конкуренцией этой невесть откуда взявшейся «компрадорской» буржуазии. «Стариков» стали теснить молодые и нахрапистые бизнесмены. Они делали деньги «из воздуха», т. е. на спекуляции, посредничестве, скупке и перепродаже за рубеж сырья, оружия, редких металлов и даже радиоактивных материалов, на импорте продовольствия, алкогольных напитков и дешевого ширпотреба. Им плевать было на Россию, на мораль, нравственность, и прочие высокие материи. Они могли, не моргнув глазом, предать, украсть, даже убить, «заказав» своего конкурента или обидчика первому подвернувшемуся киллеру, а потом отправить на тот свет и этого киллера. Именно они сосредоточили в своих руках весьма внушительные состояния, к тому же за рекордно короткий срок. Именно такие отморозки от перестройки и создавали в России свой «бандитский капитализм». При этом созданная еще в недрах СССР мафиозно-бюрократическая структура сохранилась во всей полноте — просто вместо обкома КПСС появилось областное правительство, а вместо облсовета — региональный парламент или законодательное собрание. Губернаторский же корпус вплоть до недавнего времени комплектовался в основном из руководящих кадров советского времени. Они привычно выступали в роли «хозяев» своих уделов, не допуская никаких перемен в системе давно установленного партократами тотального контроля и беспрекословного подчинения всего чиновничьего аппарата на местах Первому. Неизбежно, что старая мафия столкнулась с новой, только что сформировавшейся и отмобилизованной. Начались кровавые разборки, жестокая драка за власть и в стране, и в ее экономике.
Страшного размаха достигла преступность. По данным МВД, на территории России в первые постсоветские годы действовало более 3 тысяч преступных формирований с различной степенью организованности. Число их активных участников достигало нескольких десятков тысяч человек. Только за 1992 год у преступников было изъято более 2 тыс. единиц огнестрельного оружия, денежных средств и ценностей на миллиарды рублей. В 2002 году от преступных посягательств пострадало около двух миллионов человек, в том числе 94 тысячи несовершеннолетних, 630 тысяч женщин, погибли 76 тысяч человек, причинен тяжкий вред здоровью 68 тысяч граждан.
В 2003 году было совершено свыше 31 тыс. умышленных убийств, 49 тыс. разбоев, более одного миллиона краж, около 400 тысяч преступлений экономической направленности. Количество террористических проявлений по сравнению с предшествующим годом увеличилось в 1,5 раза, а похищение людей (1400 случаев) превратилось в откровенный бизнес, приносящий преступникам огромную финансовую и прочую прибыль.
В декабре 2004 г. член Комитета Госдумы по безопасности Александр Гуров ознакомил своих коллег-депутатов на заседании «круглого стола» в нижней палате, посвященном профилактике преступности в РФ, с такими цифрами: «В России ежегодно совершается 32 тысячи убийств, 20 тысяч человек погибают от ранений, несовместимых с жизнью». По словам Гурова, ежегодно в РФ обнаруживают 40–42 тысячи неидентифицированных трупов, причина смерти которых не установлена; кроме того, 50 тысяч человек кончают жизнь самоубийством. В 2005 году было зарегистрировано 30 800 убийств и покушений на убийство; 18 000 человек умерли от причиненных им тяжких повреждений, 14 000 ушли из жизни при криминальных дорожно-транспортных происшествиях, 15 000 погибли при пожарах, 20 000 человек пропали без вести, обнаружено более 40 000 неопознанных трупов. Всего 137 800. За 2006 год зафиксировано 140 000 криминальных смертей. К ним можно прибавить 58 000 самоубийств.
По количеству заключенных на 100 тысяч населения Россия занимает второе место в мире (605) после США (710). Далее следуют Казахстан (598) и Белоруссия (505). В 2007 г. было объявлено, что в России ежегодно совершается 58 000 самоубийств, убийств — около 40 000.
